- Эй! Эй, сладкий, притормози. Давай , Джерри, давай, садись обратно, вот твоя игрушка, на, держи. Ты что думаешь, я бы ее там бросила? Держи.
Лена Мэй тянет Джерри обратно, пристегивает – потому что хрен знает, что тут на дорогах, а он даже сидит вроде как с трудом. Сует ему в руки его беретту. Блядь, сладкому реально плохо, довезти бы его живым. Ну, если не найдут хоть что-нибудь, хоть сарай, ничего, она где-нибудь тачку поставит, так, чтобы не отсвечивать, и им займется. Они теперь, получается, команда. Напарники. Лена Мэй сроду ни с кем не дружила, хотя, если надо, могла прикинуться миленькой кисонькой, но тут ей прикидываться не надо. Потому что она не сука какая-нибудь. Она все помнит, и плохое, и хорошее. Ну и отвечает взаимностью.
- Не молчи, - треплет она его по колену, заводя тачку, выруливая на дорогу. – Говори что-нибудь, что хочешь. Хочешь – песни пой. Не вырубайся только, слышишь? Это опасно. Ты кровь теряешь и сотрясение – можешь совсем заснуть, понимаешь? Насовсем, и я тебя не откачаю.
Мэй про Марка, понятно, думать не хочет, чего ей о нем думать, но все равно думает, а куда от этих мыслей деваться. С Марком у нее тоже договор был – она ему трах, он ее в ЦКЗ тащит на себе, считай, и заботится, чтобы никто ее за жопу не схватил, ни живой, ни мертвый. Только Марк скопытился. Из-за доброты свой – вот уж что лишнее. Джерри на Марка вообще ничем не похож, но Лена Мэй, выруливая на дорогу, думает – а если и он? Ну, вдруг она как эти, черные вдовы, с кем не поведется – те умирают. Глупость, конечно, но Лена Мэй все равно то на дорогу смотрит, то на Джерри. Ну, дорога-то пустая, пара тачек брошенных и все.  Она, конечно, вся на измене, к каждому движению присматривается, но ничего такого. Никаких больше черных обезьян. Пару раз мелькают эти, кожееды ходячие, но на этом все.
Ладно, думает Мэй, может, и правда вырвались. Тянет к себе сумку, вытаскивает карту. Не очень-то удобно, но что теперь, останавливаться она не хочет, с тем, как Джерри плохо, им каждая минута дорога. Сверяется. Ну да, от убежища они добро так. Им, чтобы до точки дойти, нужно бы сейчас еще пару миль проехать, потом бросать тачку и переть через лес – она прикидывает – ну, часа три переть через лес. Не быстрое это дело, а с учетом всех отягчающих… Не, не вариант – думает Лена Мэй. Вообще не вариант. Джерри не дойдет. Ну и это, считай, все бросать. Тачку бросать, вещи бросать, оружие – ну, кроме пушек, которые на себе упереть можно. Не вариант.
Ладно. Сегодня они как-нибудь. У них вода есть, еда есть, аптечка есть – на сегодня хватит, даже на пару дней хватит. Даже больше – если воду найдут, ручей, например, озеро. Не вот у них все плохо.

- Эти уроды неплохо устроились, - делится она с Джерри. – У них тут вискарь, кокс, таблетки какие-то. Похоже, вмазывались они, прежде чем богов Африки из себя изображать.
Ну а как у некоторых крышу от этого дела сносит, Лена Мэй знает. Ну, то есть у всех по-разному сносит, это дело такое, индивидуальное, но некоторые совсем отъезжают. По-плохому отъезжает. Ну вот, похоже эти уроды еще и коксом закинулись и совсем их несло, несло и несло, и честное слово, Лена Мэй в голове держит ту, беленькую «мисс Зачетные Сиськи» и думает, что мудаки еще легко отделались, легко и очень быстро. Их бы долго кончать, долго и мучительно, так же долго, как они собирались с ней играться. Но как уж вышло. Ну и если она права, и на этих скотов черножопых их дружки наткнуться – ну что ж, им понравится. Пусть, суки, знают, что это не их земля.
А ей понравилось. Нет, серьезно – убивать этих уродов ей сильно зашло, прямо вставило так. Ей и мертвых черных уродов убивать зашло, а уж живых – вообще кайф, только этим бы и занималась. Моталась туда-сюда и чернозадых отстреливала, вешала, живьем сжигала, и каждому – каждому, сука, его черный хер в глотку бы пихала. Вот как эти скоты ей – так она бы им всем. Понятно, что у нее не психологическая травма, ничего такого, Мэйдэй умеет абстрагироваться от ебли, но это не значит, что она в восторге. Нет, она не в восторге, единственное, что ей сердце греет – это тот факт, что мудаки мертвы. Валяются, дохлые – и это им за все. И за Мэй, и за Джерри, и за всех остальных, кого они убили и изнасиловали. В каком-то смысле – рассуждает Лена Мэй, которая не чужда философии – грохнув их, она убила того, первого черномазого мудака, который ее трахнул. Потом еще фотографировал ее пизду, урод. Типа, вспоминать он будет. И, чем больше черных она убьет, тем меньше от того урода останется, вот. Как-то так.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Так – ну, сладкий заговаривается, Лена Мэй это просекает. Бредит. Ну, не удивительно, что. Ему по голове крепко досталось. Лена Мэй так думает – крепче, чем ей. Ну выебали ее трое черномазых уродов, ну так они все мертвы и одного она лично кончила. Своими руками, и хрен его черный отрезала и в рот запихала. Так что страдать причин нет. Порвать ее тоже не порвали – хрен не дорос ее порвать, так-то, хотя, конечно, будь у них чуть больше времени, они бы что-нибудь придумали, эдакое. Мэй не сомневается даже. А вот Джерри да, досталось от мудаков. Но хотя бы говорит с ней, и то хорошо, не вырубается, потому что вырубись он, и что с ним делать?
- Не, не видела. Никакой бабы, сладкий, никакой Зиммурад. Не парься, нет тут ее. Но если я увижу, скажу, ага?
Лена Мэй с ним не спорит, не говорит – эй, очнись, ты чего. Она ему что хочешь сейчас, только бы не отрубался. Ну и ей хочется, конечно, больше про эту Зиммурад знать, и чего ее Джерри ищет, с какой целью. Но вот прямо сейчас не самое подходящее время для дружеских откровений.
Они нормально так отъезжают от того места. ну как, нормально, если вот припрутся друзья черных мудаков, да у них тачка на ходу, на бензина норм – ну, тогда что им мешает их нагнать? Не, это не выход – педаль в пол и гнать вперед. Мэй все высматривает хоть что-то, ферму, заправку, съезд в лес, и говорит себе, что два раза пропустит, а на третий это самое. Чтобы дружки черномазых заебались их по всем тропинкам искать, и все так и делает – заправку разграбленную проезжает, проезжает плакат, призывающий всех желающих остановиться в лагере для кемпинга «Чудесные виды» - ну вот там она бы и искала в первую очередь. А потом только узкая колея, но Лена Мэй думает так – полагаться на удачу, может, глупо, ну а если больше не на что? Нет, серьезно, а на что им еще полагаться? Может, пронесет, и черномазых уродов не хватятся еще долго, а если хватятся – пойдут искать в другую сторону. Ну а если нет – ну так нет, только хрен там она сама им живая дастся и Джерри отдаст. Положит сколько получится, даром, что калаш в руках не держала, ничего, она талантливая, одаренная, можно сказать, во всех местах.

- Скоро приедем, сладкий, немного потерпи, ладно? Капельку совсем. Все нормально будет. Ты не засыпай, главное, хорошо? А я тебя вытащу, я тебе подохнуть не дам.
Ей это прямо важно, чтобы Джерри не подох. Потому что ну вот те трое уродов счастливы-то будут, что и он к ним, так сказать, присоединится. Ну да вот хуй им в рот.
- Эй, эй, ты себя не трогай, не трогай! Мне еще тебя штопать…
«Добро пожаловать в «Купель Иакова»», - гласит плакат в кустах, прямо внезапно выскочил на Лену Мэй, она аж вздрогнула.
«Очищение от грехов по пятницам и субботам».
Охуенно – думает Лена Мэй – интересно, какой сегодня день недели. Может, пятница или суббота, раз это, оказывается, так важно? И порно-актрисам как, их тоже от грехов очищают? Что, прямо так? Без регистрации и СМС?
Они выезжают к церкви – ну такая, баптистская церковь, или что-то вроде того, белые оштукатуренные стены, высокие узкие окна, острая крыша. Дверь приоткрыта – и вокруг ни одного живого или мертвого, вообще никого. Но радоваться, понятно, рано. Сначала надо все проверить, потом радоваться.

- Посиди тут, ладно? Только глаза не закрывай. Серьезно, сладкий, даже не думай отрубаться. Я проверю, что там как и вернусь.
Лена Мэй хватает один из калашей, что у Джерри в ногах и при ней нож от Кэла, хотя она все равно, считай что без ничего, но что есть, то есть.
Могло быть и хуже – напоминает она себе, заходя в церковь. Тут тихо. Тихо и пусто. Скамейки, эта хрень – ну, типа трибуны, откуда проповедь читают. Фортепьяно в углу – ну да, песни петь. Или как там, гимны… Окна высокие, и это тоже радует, вот просто так до них не добраться, а если заколотить – вообще бы хорошо вышло… Лена Мэй идет дальше – еще одна дверь, и сначала она думает – а хорошо устроились эти святоши – а потом догоняет, что к чему. Она-то подумала что это гидромассажная ванна, а это купель такая, приличных размеров купель, тут, видимо, крестят. Но ни в купели, ни рядом никого нет, и это отлично. Что ни говори, а искупление грехов сейчас не так актуально.
- Тут тихо, никого, - говорит она Джерри, возвращаясь к тачке. – Тут и остановимся. Давай, сладкий. Последнее усилие, и я устрою тебя с комфортом, и подштопаю тебя, только тачку чуть подальше отгоню, чтобы не светилась. А то вдруг у наших черномазых друзей группа поддержки есть. Мудаки, знаешь, по одному не ходят, мудаки очень любят в стаи сбиваться. Как эти. Хомячки. Как лемминги, вот.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Они, конечно, друг другу никто, идут вместе, ну трахаются, но так это вообще не повод считать Джерри родственной душой, да и он не из тех мужиков, кто после ебли предлагают леди руку и сердце, чтобы спасти ее честь. И так-то, да, Лена Мэй может сделать, как ей Джерри говорит – свалить. Вернуться потом, или не возвращаться, да. Только она так делать не собирается. Почему не собирается? Ну, потому что. Потому что, может, ебля и не повод, а вот то, что они вместе от этих черных уродов выбрались – повод. Как команда сработали. Лена Мэй командную работу уважает…
- В жопу форс-мажор, - любезно сообщает она. – И договор тоже в жопу. Посиди смирно, сладкий. Еще немножечко, ага? Потом я тебя подлатаю и сможешь поспать, обещаю. Но сначала надо тебя зашить и перевязать.
Еще бы, конечно, с головой что сделать, но тут остается надеяться на удачу. И на то, что у Джерри череп крепкий.

Вещи она перетаскивает в церковь, все. И их рюкзаки, и рюкзак этих черных уродов, с бухлом и кокаином. По сторонам оглядывается, на каждый, сука, шорох вздрагивает, потому что вот сейчас им бы никого тут не надо. Живые, мертвые, черные, белые – все мимо. Ну если только парамедики подъедут с лекарствами и МРТ – вот это было бы кстати. Но вроде тихо. Сейчас вообще везде тихо и Мэй уже начинает скучать по городскому шуму, который и днем, и ночью. автомобили, люди, голоса, музыка… все это где-то было, фоном. К нему привыкаешь, не замечаешь даже… А вот теперь вокруг тишина и Лена Мэй ловит себя на том, что она вслушивается, вслушивается… чтобы не пропустить неровные шаги мертвых, не пропустить шум моторов, если за ними отправилась погоня.
Тачку она загоняет а пролесок, так, чтобы с дороги было не видно, как может, прячет – подбирает с земли ветки, тащит небольшой, с корнем вывороченный куст с прошлогодними засохшими ягодами. Тачка на ходу, бензин есть – заправлена была доверху, что тоже намекает на то, что трое черных уродов были чем-то вроде аванпоста. И Лена Мэй позволяет себе немного помечтать. Ну вот если бы у нее были такие парни, как Джерри, оружие там, тачки. Она бы нашла гнездо этих ублюдков и выжгла бы. И каждого черномазого бы вздернула, и каждому бы хуй его отрезала, собственноручно.
Нет, конечно, не все черный прямо уроды, есть и нормальные – ну вот те сидят пусть где-нибудь тихо и не высовывается, и все будет у них тип-топ, главное, чтобы держали в своих головах мысль, что Америка – она для белых.

Дверь церкви изнутри запирается, но Лене Мэй этого кажется мало, она тащит к двери скамейку. Против мертвых этого будет достаточно, против живых – нет, но им нужна передышка. Обоим.
- Пойдем, там есть такая штука, вроде ванны, можно смыть кровь.
Она одной рукой рюкзак подхватывает с их запасами всякой медицинской хрени, другой Джерри, тащит его в баптистерий, или как это называется? Этот бассейн – или чаша – или купель – в ней воды полно. Мэй открывает кран – он пару раз фыркает, а потом оттуда льется вода, холодная, правда, но чистая, должно быть, тут скважина или еще что. И Лена Мэй, конечно, полжизни отдала бы за горячий душ, но не время капризничать.

- Давай сначала твой бок посмотрим, - Лена Мэй отдирает салфетку, морщится.
Края у раны горячие. Мэй мочит в воде чистую майку, стирает кровь и грязь, старается быть осторожнее.
Они выгребли всю аптечку – ну, как чувствовали, и есть еще перекись водорода – ею Мэй поливает рану, стирает розовую пену дезинфицирующей салфеткой. Тут же вспоминает, что ей бы тоже руки продезинфицировать. Медсестра – не ее роль, но тут выбирать не приходится.
- Ничего, нормально все будет, - говорит она то ли себе, то ли Джерри, наверное, все же, себе. – Разговаривай со мной. Что хочешь говори, главное, не отрубайся, ладно? тебе нельзя. Я серьезно, сладкий, уснешь – можешь не проснуться. Говори, что нужно делать. Зашить? Если просто наложить повязку – достаточно будет?
У них есть виски и Лена Мэй с удовольствием бы сейчас сделала пару глотков, но ей еще лицо Джерри штопать, так что вряд ли это хорошая идея.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Сможет ли она? Ну, Мэй считает что сможет. То есть, если что-то пиздец как надо, без этого никак, то она точно сможет. Когда за спиной горят поля, и ни шагу назад, тут только  стиснуть зубы и вперед.
- Есть. В аптечке есть хирургическая игла, прямо с ниткой, кажется, три или четыре упаковки, так что, если хочешь, я тебя не только зашью, я тебе цветочки на боку вышью. Хочешь цветочки?
Эти выживальщики – они, конечно, совсем ебанутые, раз даже хирургическими иголками запаслись. Но, нужно признать, им это сейчас на руку.
- Да, без проблем. Серьезно, не парься, сладкий, зашью я тебя, и бок, и щеку зашью. Меня другое дергает, то, что у тебя сотрясение. Нихера я про сотрясения не знаю.
Только что тошнит и что надо спать, подложив под голову побольше, ну, почти сидя. Как-то это связано с давлением. У них на студии был один парень, неудачно за руль сел. Ну, они к нему в больницу ходили, всей веселой толпой. Они были дружными ребятами – на съемках трахались, после съемок гуляли, пили, иногда закидывались сем покрепче. Но никаких романов между собой, ничего такого. Всерьез кем-то увлечься из тех, с кем на камеру трахаешься во всех позах, ну, это то же самое, что перепихнуться с родным братом. За гранью добра и зла.

- И, слушай, нет, дунуть тебе не вариант. Ты ж сразу отрубишься, и от бухла тоже, а тебе пока нельзя, так что давай что другое придумаем.
Лена Мэй из рюкзака все нужное вытаскивает, раскладывает. Бинт, иголки в индивидуальных упаковках, салфетки, главное – не паниковать, так? Это правило для всего работает, начнешь паниковать – начнешь лажать, а лажать Лена Мэй не хочет, да и не любит. Лена Мэй очень ответственная девушка. Если что-то делает – то делает хорошо. Трахается, убивает этих мертвецов ходячих, или отвлекает своими дырками черных ублюдков.
Ну, или готовится поиграть с Джерри в больничку.
- У этих ублюдков был кокаин. Завались кокаина, можно вместо муки сыпать и печь блинчики. Может, тебе занюхать дорожку, сладкий? Оно бодрит и как обезболивающее действует. Правда я без понятия, как на твое сотрясение ляжет, может, и ничего, а может и хуже стать. Я же не доктор. Так что, рискнешь? Я позже догонюсь. Тебя заштопаю и догонюсь.

Лена Мэй лезет в рюкзак, достает пакет с товаром – она не какая-то там чертова наркоманка, но всякое бывает. Вернее – поправляет себя Лена Мэй – всякое бывало. Бывали вечеринки, на которых без допинга никак. Бывали клиенты, которым хотелось не просто потрахаться, а с фантазией, сука. Ну и Лена Мэй считала, что тут главное не увлекаться. Если без этого никак – то ну и окей, но вот торчать только ради удовольствия торчать, это вообще не про нее.
Сейчас – она бы да, она бы выпила и покурила, чтобы расслабиться, но сначала нужно с Джерри разобраться, и может да, может, ему дорожка сейчас  - то, что боженька нашептал.

У нее нож, который она у Кэла на память отжала. Лена Мэй из пакета на кончике ножа аккуратно порошок вытаскивает – его тут на дохренадцать зеленых долларов, но кому они сейчас нужны? Выкладывает в тонкую дорожку между большим и указательным пальцем. Подносит к лицу Джерри.
- Давай, сладкий. Как выкарабкаемся, устроим вечеринку – сможешь занюхать с  моих сисек, как тебе такое предложение?
Ну, это она понятно, шутить пытается. Чтобы разрядить обстановку, так сказать. Но считает, что выкарабкаться это прямо их гражданский долг. Чтобы те трое уродов на небесах не злорадствовали.

[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Ну, вторую так вторую, без проблем. Лена Мэй предоставляет услугу по запросу, слизывает остатки, ну и  время поиграть в больничку, так? Джерри так сразу очень на бодрячке, ну и хотя доктор Мэйдэй понимает, что все это влияние кокса животворящего, но все равно, немного отлегает, потому что живой Джерри лучше мертвого Джерри по многим показателям.
Если не думать о том, что иголку в живое втыкаешь, абстрагироваться как-то, то и ничего невыполнимого, ну и Лена Мэй это самое делает – абстрагируется. Слушает, что Джерри болтает. Про пустыню, про то, как они там обстрела ждали. Про блядь-аллею она помнит, она такие вещи вообще запоминает, интересно же, где как что с еблей. Особенно в таких вот странах, где бабы ходят закутанными и им даже из дома лишний раз не выйти. Ну и вот эта подружка его, с которой он трахался, не Зумуррад, случаем, о которой он говорил? Ну, та, которая отсосала ему так, что он готов был ислам принять. Ее это, вроде как, вообще не касается, Лена Мэй в голове крепко держит, что они только до Атланты, а потом каждый в свою сторону, но все равно любопытно, что у него да как в жизни было. Ну и так-то она и о себе не обламывается рассказывать, вообще нет. Джерри не из тех мужиков с двойными стандартами, что, типа, либо ебать, либо уважать. Лена Мэй вот уверена, что чем глубже она его хер в себя пропихнет, тем, значит, и уважение сильнее будет. И что уж, ей это заходит. Марк вот – ну ладно уж, вспомнить, хороший был мужик, хотя и с загонами – считал, что он ее, спасает, типа. От ее блядского прошлого спасает. Прямо он об этом не говорил, конечно, но так, намекал, что им и после Атланты не обязательно разбегаться, можно жить-поживать, новое начать.  Мэй вот этого не понимает, насчет новое начать, потому что ей и старое, на секундочку не жмет.

- В декорациях. Ну ты что, кто бы нас в церковь пустил. Здравствуйте, благословите потрахаться?
Мэй фыркает смешливо, представляя себе такое. Хотя, конечно, Джерри прав, если бы по-настоящему, то было бы круче, хотя и уже на другой жанр тянет, уже не порно на подрочить, а артхаус какой-нибудь.
Конечно, в глубине души Мэй уверена, что она бы и в нормальных фильмах не потерялась, ну, это, наверное, все порноактрисы так думают. Некоторым и правда удается, из порно на широкие экраны выпрыгнуть… Удавалось – напоминает себе Мэй, заканчивая штопать бок Джерри. Обозревает критически свое творчество – ровненько даже, стежки аккуратные. Но все лучше, чем дырка, конечно, она все не заживала.
- Красота в кино – это фигня, сладкий, - отвечает, накладывает последнюю самоклеящуюся салфетку. – Некоторые девчонки пиздец страшные в жизни, я тебе не вру. Второй раз не посмотришь. А камера их любит. Ну и трахаются с огоньком. Скажи, на такое приятнее смотреть чем на какую-нибудь красотку, которая бревном лежит… Ладно, давай тебе физиономию заштопаем. Шрам, наверное, останется, но и похер, да? ты же не собирался сниматься для календаря «мистером Июль»?

Мэй так искренне считает, что Джерри ничего так. Ну, понятно, по ее таблице мужской привлекательности, а это дело сугубо индивидуальное. Но Мэй никогда красивые мальчики не заходили, из тех, что в спортивных залах торчат, у зеркала крутятся, по модным шмоткам фанатеют. Ну, кому-то, конечно, такое – то что надо, а ей как-то никак.
Она вытаскивает еще одну иголку из стерильной упаковки, ладно – чем быстрее она закончит, тем лучше для них обоих. Вроде пока никто в дверь не ломится. Церковь, конечно, не вот тот схрон возле запруды, где они ночевали, все равно в кустах ее не спрячешь, но это лучше, чем в тачке спать.
Вода наливается, бурлит под напором, заполняет небольшой бассейн, она холодная – Мэй чувствует этот холод плечом, спиной, но даже если там лед плавает, она все равно залезет, чтобы с себя смыть кровь того черного ублюдка, и все остальное тоже смыть. И если загробная жизнь все же существует, в чем у Мэй есть свои сомнения, она надеется, что сейчас в аду с этими черными ублюдками делают все то же самое, что они делали с ней и с другими белыми бабами, и, желательно, раскаленной кочергой.

- А эта твоя баба, с которой ты подружился, она красивая была? Они вообще как, красивые под этими своими балахонами?
Надо, думает, на физиономию Джерри холодный компресс будет сделать, как она в доктора закончит играть, чтобы отеки и синяки немного спали, а то вид такой – мертвые испугаются. Вот кто красавчиком вообще не будет, но ему и не надо.
- И что с ней потом было? Ты уехал, она осталась? Подожди, сиди смирно, еще немного… вот так…
Мэй отодвигается – ну, разойтись не должно, а это вроде главное.
- Нормально. Пойдет. Знала бы, что такая поебень начнется, пошла бы на врача учиться.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Про секс-куклы – это мысль интересная. Мэй ее обдумывает, а потом согласно кивает. Ей-то казалось, это для тех, кто с женщинами никак. Ну, детские травмы там какие-нибудь, проблемы с коммуникацией. С другой стороны, видела он в интернете не так давно кукол, сделанных в Японии, и это был пиздец, конечно. Блондинки, брюнетки, грудь на выбор – большая, маленькая, какая-то система распознавания хозяина и сколько-то там режимов подмахивания. И есть в этом, конечно, своеобразное очарование порока – думает Мэй. И вседозволенности. Кукла всегда в настроении потрахаться, у нее не болит голова, нет месячных, она не уйдет к другому, не потолстеет, а главное, с ней можно делать все, что угодно.
- А представляешь, все эти куклы, ну секс-куклы,  стоимостью в хорошую тачку, лежат сейчас где-нибудь на складе и больше никому не нужны. Или какой-нибудь извращенец спасся и таскает свою любимую куклу с собой, а она такая в кружевном лифчике и с открытым ртом.
У Лены Мэй с фантазией все в порядке, работает у нее фантазия, ну и чего бы не поделиться своими мыслями с Джерри, так? Она и делится. У них как раз с коммуникацией проблем нет.
Он вот ей про Зумуррад рассказывает, но что-то такое чувство, будто ему не сильно это в радость. Странно это, Лене Мэй казалось, парни любят о таком повспоминать, кто кого трахал, особенно, если есть чем похвастаться. А тут и красивая, и сосет как в раю, и зацепила – значит, не только в трахе дело. Хорошей еблей, конечно, зацепить можно, но не надолго, и не вот мужик будет вспоминать потом, где у тебя шрам был и как ты смотрела. Обойдется техническими характеристиками – размер сисек, какая жопа, в какой позе любит. Тут другое.
Ну, раз другое, Лена Мэй и не лезет. Еще не хватало друг к другу под кожу лезть. Им дружить надо – больше шансов добраться до Атланты.  Так что то, что Джерри ее за задницу прихватывает – ну понятно, у него настроение – она нормально воспринимает. Ей, конечно, после трех черных мудаков, которые ей во все дырки присунули, секс сейчас не в тему, но это проблема решаемая. Вот, у них целый пакет решений. И почему бы нет, так? Надо расслабиться. Им обоим надо расслабиться.

- Да, пробовала. Нормальная тема.
Что-то ей не нравится настроение Джерри, и его слова насчет вечеринки длинной в неделю, но то фигня, просто ему сегодня досталось. Нормально все будет. Они закинутся, потрахаются, может – ну почему нет. Отоспятся. Может, даже, пару дней отоспятся, если все нормально будет. Если их за жопу не схватят дружки тех троих, которых они порешили. При воспоминании о Кэле у Мэй прямо на сердце теплеет – хорошо она его. Отлично прямо. Могла бы – повторила.
Она думает – закинуться сейчас, или сначала помыться? Но, с другой стороны, вода холодная, а Мэй, девушка из Эл-Эй, очень не любит мерзнуть. Совсем не любит. Так что, как говорит Джерри – заправим оба бака, и вперед.
- Ну, насчет врачей ты прав, конечно.
Мэй аккуратно выкладывает дорожку, не торопится – поторопиться, значит, половину кайфа себе испортить, потому что предвкушение тоже кайф.
- Сейчас вообще самая тема найти своих ребят, ну вот чтобы совсем своих, чтобы никакого дерьма, окопаться где-нибудь в безопасном месте, и строить свой, сука, Новый Вавилон. По своим правилам. А кому эти правила не нравится – те пусть мимо идут.
И первое правило, которое бы Мэй установила и записала большими буквами – никаких черномазых.

Она занюхивает одну дорожку, потом вторую, слизывает остатки с руки, раздевается. На коже засохла кровь – неприятное чувство, конечно, но, зато не ее. Ну и забирается в эту крестильню – или как там ее. Вода холодная, но ничего, она потерпит, главное, отмыться от всего этого дерьма. Грехи смыть – ха-ха.
- А если бы ты снимал кино, ну, вот, для взрослых, в настоящей церкви, то что бы там было? – спрашивает у Джерри, подставляя спину под воду, льющуюся из крана. Напор такой, что у нее сразу плечи немеют, но пофиг, вылезет, согреется. Насчет там того, чтобы из памяти этот эпизод убрать, Мэй спокойна. Одним больше, одним меньше,  и кто еще там кем попользовался – большой вопрос. Конечно, будь на ее месте простая девчонка, обычная, которая только своему парню и дает – ну вот это было бы тяжко. Но, сюрприз-сюрприз – мудакам досталась Мэйдэй. И они плохо кончили.
Лене Мэй очень нравится эта двусмысленность – они с ней очень плохо кончили.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Холодная – почти ледяная вода – смывает не только кровь того черномазого, которого Джерри порешил пока он свой хер ей в задницу пихал, но и вот это отвратное, липкое чувство, которое бывает, когда трахаешься против желания. И это было не изнасилование – Лена Мэй это себе твердит, как будто клятву верности Соединенным Штатам заучивает. Хер им, а не изнасилование Мэйдэй, Мэйдэй любого мужика объездит, троих, пятерых, сколько придется. Но все равно, было вот это гадкое, но Мэй его смыла ледяной водой, и кокс тут, конечно, прямо в тему пришелся. Так что у нее все отлично. Все просто зашибись.
Лена Мэй выбирается из купели, холод чувствуется, но так… Даже приятно, пожалуй, кокаин сейчас все делает приятным. Даже тусклый свет, сочащийся сквозь высокие окна, кажется ей не тусклым, а потускневшим, как будто это искусственное затенение в кадре перед тем, как случится яркая вспышка.
Она стирает с бедер, с груди воду ладонями – соски торчат, грудь торчит, ей нравится даже просто себя трогать, потому что сейчас кожа как будто изнутри горит.
Значит – белая девчонка. Ну, тут они уже хорошо начали – белая девчонка у них есть. Белая патриотичная девчонка, которая за Америку для белых.
Никакой хуйни с изнасилованием – это ей тоже подходит. То есть, конечно, смешно об этом говорить – ей-то.  Потому что ее личные «гости» разные бывали, иногда и с очень серьезной ебанцой, но платили за свои фантазии хорошо, очень хорошо. В принципе она могла бы только на это жить, на вечеринках и на таких вот «гостях», но это если бы дурой была, а Мэйдэй не дура. Шлюх, дешевых и дорогих, даже очень дорогих, в Эл-Эй было достаточно, а она была актрисой, порно-актрисой, но актрисой. И после каждого ее фильма желающих пригласить миз Кейн на ужин прибавлялось.
Ну и да, изображать восторг она умеет – все они умеют, но сейчас, под кокаином, можно было бы и не изображать, сейчас так легко не изображать, любая роль бы зашла, ну и роль горячей монашки с зудом между ног тоже. Особенно, если Джерри такая вот фантазия заходит. Ну и, хотя она понятия не имеет, что там делают монашки, когда их припрет, может и правда молитву какому-нибудь святому Кунилингусу, но Лена Мэй верит в импровизацию.

- Никаких парней… А ты снимаешь, да, сладкий? У тебя камера?
Это легко себе представить, что у Джерри камера, Лене Мэй нравится эта фантазия, что она, вроде как, играет в таком фильме, где нет никаких парней. Только Джерри и его камера, но это другое. Мэйдэй, может, этого не хватает – камеры. Кого-то, она знает, это напрягало, а ее вот наоборот. Заводило. И мысль, что на нее, может, тысячи мужиков будут смотреть и дрочить – заводило так, что она так старалась, так старалась, что и притворяться не приходилось.
Камера тебя любит, Мэйдэй, - говорили ей.
Нет, дело было в другом, Мэйдэй любила камеру, у нее был роман с камерой, она, мать твою, трахалась с камерой, и скучает по этому, как женщины скучают по самому лучшему любовнику.
Мэйдэй опускается на колени рядом с Джерри, на край спальника, широко ноги расставляет. Лицо одухотворенное – она же монашка. Трогает себя – она же похотливая монашка. Сиськи трогает, но так, несмело, а то вдруг сейчас как боженька накажет, или войдет кто-нибудь. Сестра-настоятельница, или кто там. И, пожалуй, это ей даже больше нравится, чем «Святые дырочки», давшие старт ее карьере, но оно понятно «Святые дырочки» под кайфом не снимались, и двенадцать апостолов – это двенадцать апостолов. Она потом дня три в постели валялась, с непривычки, а Миша с ней ворковала и коктейльчики свои фирменные таскала.

Сегодня у них тут свой фирменный коктейльчик, и Лена Мэй  - вернее монашка, какая-нибудь сестра Сьюзен – расходится. Трогает себя смелее, сильнее, за соски щиплет, оттягивает, потом между ног к себе лезет. И вот она, великая сила искусства, прямо чувствует, что хочет. Спасения души – ну а лучше, чтобы ей засадили как следует. Но, конечно, тут же никого, только дух святой и Джерри с камерой, так что Мэйдэй сама старается, как может. Гладит себя, потом серьезнее за дело берется, пальцы обсасывает, глядя в камеру, и в себя засовывает, сначала два пальца, потом три. И это, конечно, неправильно, очень неправильно, но в этой неправильности есть свой кайф, который сестра Сьюзен ловит, и прямо остановиться не может. Смотри то в камеру, то на себя, на то как она трахает себя пальцами, потом вытаскивает их, проходится по всем складкам, раздвигая их, чтобы камере было лучше видно. Чтобы крупным планом было лучше видно, какая она плохая, плохая, грязная сестра Сьюзен с грязными мыслями.
- Так хочу что-нибудь в себя засунуть, - выстанывает на камеру, облизывает пальцы, посасывает их. - Очень сильно хочу что-нибудь в себя засунуть.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]

Мэйдэй, конечно, звезда специфического жанра, и, что ни говори, а сегодня ее профессиональные навыки им без преувеличения жизнь спасли, но ей нравится сценарий Джерри. Наверное, потому что это и для нее тоже. Когда вокруг толпа мужиков с дымящимися херами наперевес попробуй еще слови кайф, там о другом мысли, как встать так, чтобы и на камеру нормально было, и тебе не сильно неудобно. Понятно, все приходит с опытом, но это только со стороны кажется, что вот это легко и приятно. Другое дело вот так, и когда Джерри бросает свою роль оператора, Лена Мэй уже не против. Совсем не против. С ним и так нормально – трахаться с ним нормально, ей заходит, а уж сейчас, когда они оба заправились волшебным белым порошком, ей вообще его хер – как медом намазан. Ну и понятно, мысль о том, что у него вот свежезашитая дырка в боку и сотрясение – приходит и уходит. У него стоит, еще как стоит, а организму – считает Мэйдэй – виднее.
- Да, сунь в меня это, - блядски тянет она. – Я очень хочу.
Сестра Сьюзен – Мэйдэй – очень хочет заткнуть свою дырку хером Джерри, иначе, наверное, просто взорвется. Это все кокаин, понятно, обычно она не вот прямо своя не своя до крепкого мужского члена, не с ее работой. Но сейчас все острее, и собственные похотливые мысли, это уже не фантазия из тех, которыми можно догнаться в душе, это прям-таки лавина, которая ее подхватывает и за собой уносит.
Она высовывает мокрые пальцы изо рта, насаживается поглубже ртом на пальцы Джерри, трахает свой рот пальцами Джерри, а своими, мокрыми от слюны, за его хер хватается. Он ее между ног трогает, она ему надрачивает. Но это так, это им ненадолго, такие игры в ты мне – я тебя, потому что у нее прямо горит между ног.
И у них же вечеринка, так?

У них порно-вечеринка в честь… ну в честь нового Дня Независимости. Точно, она объявляет этот день – Днем Независимости Америки от черных мразей, которых они вырежут, повесят, загонят в резервации, пусть сидят там, трахаются друг с другом, но чтобы ни один черный урод не смел глаз поднять на белую девку. Даже не мечтал чтобы ей свой грязный отросток присунуть.
И эти фантазии о светлом будущем Америки для белых заводят Мэй так же, как грязные, похотливые мыслишки о том, что они сейчас будут трахаться, трахаться, пока искры из глаз не полетят, чтобы умирать – но вспомнить. Мэйдэй вытаскивает пальцы Джерри из своей пизды. Пальцы мокрые, блестят от смазки, потому что она течет, течет как монашка, у которой секса не было, а очень хотелось, и вот оно, чудо. Крепкий хер, на который можно насадиться… Мэйдэй подтягивает ближе пакет с порошком, сует в него пальцы Джерри, а потом тянет обратно, в себя. Потом наклоняется, забирая его член в рот, в мокрый горячий рот, сосет, отпускает – горячая головка бьет по губам. Сестра Сьюзен – Мэйдэй – тихо смеется.
Потом сует свои пальцы в белый порошок и размазывает по мокрой головке, по горячей коже.
Потому что у них своя собственная порно-вечеринка.
- Давай… - шепчет.  – Давай, сладкий, давай полетаем с ангелами.
И когда Мэйдэй на хер Джерри насаживается, сразу и глубоко – о да, о да, это все равно что летать с ангелами. Она, блядь, облака видит, Иисуса и Исайю и черных мудаков, которым в аду их черные члены через мясорубку проворачивают. И она стонет – как будто это лучшее, но оно и так лучшее, сейчас ей так и кажется, что это лучшее. Она хочет, хочет, как будто у нее между ног не пизда а жадная глотка, а член Джерри – еда, и она трахает себя им, трахает, и никак не может насытиться. Но даже это ей нравится – у них есть время, у них все время до конца времен в их распоряжении, они могут трахаться вечность, будут трахаться вечность, а потом, наверное, она родит солнце, звезды и новый мир.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://a.radikal.ru/a21/2005/0a/2a4615a0f443.jpg[/icon]