Она охотно отзывается на его прикосновения, поворачивается - мокрая, скользкая, прохладная, сиськи подпрыгивают как два буйка, но Чезу мало просто смотреть, он себя относит к ребятам деятельным. Не то что ему не нравится, как та же Руби дает жару на сцене, нравится, само собой, она в этом хороша, умеет себя показать, умеет заставить себя захотеть, умеет заставить захотеть ей присунуть, но в этом и дело: ему бы и в половину не нравилось так, как нравится при условии, что он знает, что она ему даст. Просто смотреть - это не для него, и тема Эда - не для него, Чез хочет не просто глазеть на красивую девчонку, которая свои сиськи из лифчика выпустила и задницей потрясла, и уж точно не стал бы просто смотреть, как ее кто-то другой трахает.
Но она, к его одобрению, тоже вовсе не намеревается изображать из себя мисс неприступность, обхватывает его за шею, подпрыгивает, повисая на нем, обвивая длинными гладкими ногами. Чез расставляет ноги, чтобы сохранить равновесие - та же вода, помогающая ем с легкостью ее удерживать, делает и его легким, неустойчивым.
Волны скользят вокруг, между ними - как будто чьи-то осторожные, легкие прикосновения к члену, а потом она потирается о него грудью, затвердевшими сосками, о которых он думал с той самой минуты, как она еще по дороге пожаловалась на слишком тугие зажимы, прижимается горячей промежностью, двигает задницей, как будто хочет поймать его в себя, и Чез едва не покупается на это движение.
Встает у него чуть ли не моментально - без всякого кокса, безо всяких завлекательных танцев, достаточно ее голого тела, тот, как она прижимается дыркой, того, что он чувствует ее тело своим - ее дырку, прижатую к его животу, сосков, вжимающихся ему в грудь.
Улыбки - такой бесстыжей, вызывающей улыбки.
Чез с обещанием сжимает пальцы на ее ягодице, второй рукой удерживая ее за талию, трется о ее приглашающе раскрывшуюся пизду, между обеих дырок, в воде все это как-то мягче, не так остро, не так резко, не так, как ему. отнюдь не поклоннику долгих прелюдий и предварительных ласк, хочется.

- Не может быть, - фыркает в ответ на ее чистосердечное. - Сколько ты уже в Майами? Больше недели?
На самом деле, пляж далеко не самое удобное место для траха, если, конечно, тебе есть куда пойти - но в этом и проблема: Чезу не хочется никуда идти, разве что до вещей на песке, где его ждет резинка. Одеваться, ехать куда-то - все это убьет большую часть атмосферы, а это просто непростительно: они с киской хорошо сошлись на этой атмосфере, его отчасти и заводит эта спонтанность, некоторая неопределенность, никаких условий или обязательств.
Он лапает ее за задницу, обхватывает удобнее, вынося на берег, увязая в песке мокрыми ногами - ощущение легкости исчезает, по ее плечу лениво маршируют мурашки между каплями воды, скатывающимися ниже, Чез еще плотнее притирается между ее широко раздвинутых ног, она натянута, раскрыта, ему приходится держать в голове не забыть о резинке, но соблазн чертовски велик и он делает небольшое, крохотное послабление, медля, скользя членом по прохладным растянутым складкам, задевая вход, но так и не проталкиваясь глубже.
Легкий ветер сушит кожу, донося до них запах лаймового соуса и гриля, Чез спускает Руби на ноги, наклоняется к джинсам в поисках презерватива, обтирая член от океанской воды.
- Дам совет, киска. Если не хочешь потом неделю сыпать на сцене песком с пляжа, никогда не ложись на спину.

Что ему искренне нравится в Руби - так это ее умение в командную работы и внимание к пожеланиям клиента. В прошлый раз он сунул ей в руку резинку - в этот раз она сама берется, пятизвездочный сервис. Ну и опыт у нее, тоже видно - действует умело, пока Чез ее за сосок щиплет, чтобы сохранить азарт.
Деловито прихватывает кончик презерватива, второй рукой раскатывает по стволу - вроде, ничего такого возбуждающего, но все это с улыбочкой, притираясь к нему бедром, сиськами. Потрахаться она и правда не прочь - как будто не отскакала ночь на сцене и чужих коленях, бодра и весела, Чеза это даже слегка удивляет: раньше он это списал на то, что у нее смена еще толком и не началась, но вот смена позади, а она по-прежнему в настроении, не прочь ему дать.
Ложится локтями на стол, выставляя задницу повыше, расставляет ноги, мокрая после купания кожа поблескивает в предрассветных сумерках, накрашенные ногти выделяются яркими пятнами, когда она растягивает себя между ног, предлагая Чезу выбрать.
- Любишь хардкор, киска? - риторически интересуется Чез, разглядывая предлагаемое, неторопливо подрачивая себе, привыкая к ощущению от латекса. - Хочешь оторваться как следует?
В общем, он тоже не против - едва ли в ближайшие несколько дней выкроит время, чтобы заехать в "Катманду", разве что через неделю, привезти товар и забрать бабло, и уж точно Чез не настроен мириться с Амандой, та наверняка потребует несколько утомительных ужинов и пару недель промаринует его без секса, чтобы в итоге дать, обставив все как королевскую милость. Игра просто не стоит свеч, с учетом, что прямо перед ним раздвинула ноги горячая стриптизерша, не возражающая и против анала, причем без всяких уговоров или обещаний быть нежным и не торопиться. На этом поле Аманда со своими загонами о том, что ей все должны, проигрывает подчистую - никто не мечтает о романтическом ужине, заправляя в зад такой девчонке, как Руби, убежден Чез.

Он шлепает Руби по выставленной заднице, крепко прикладывая пятерню - задница упруго подскакивает, на коже остается стремительно розовеющий след, и Чез тут же шлепает еще разок, убедиться, что они друг друга понимают: все эти зажимы на сосках, схвати меня за волосы, ущипни - она любит хардкор, любит, когда ее ебут, а не нежно трахают после часа нацеловываний, и Чезу этот подход нравится, как нравится и то, как она сильнее прогибается, раскрывая себя, вжимая пальцы в бедра и раздвигая ягодицы.
С такого ракурса любая покажется красоткой, но не любая так встанет - а Руби запросто, поэтому, должно быть, она и имеет такой успех в клубе.
Наша звезда, вспоминает Чез слова Эда - ну да, не поспоришь: виды и правда звездные.
Он подходит ближе, кладет руки поверх ее пальцев, растягивает еще сильнее, заставляя мокрые складки разойтись, показывая влажное нутро. Жестко трет двумя сложенными пальцами ей вокруг клитора, спускает пальцы ниже, проталкивая внутрь, добавляет еще один палец, сгибая у нее внутри, задевая переднюю стенку - она хорошо реагирует на то, как он двигает в ней тремя пальцами, не изображает статую, и Чез долго с соблазном бороться не собирается: вытаскивает пальцы, размазывая влагу по резинке, приставляет член к ее растянутой мокрой дырке, резко заправляет ей почти целиком, вжимая в край стола.
Не давая привыкнуть, принимается ее трахать - глубоко, с оттягом, она вполне готова, принимает его хер со всеми этими мокрыми шлепками, от которых он еще больше заводится, от нее еще больше заводится. Перехватывает ее руку, наклоняясь, облизывает пальцы - на языке остается вкус океана, соленая горечь океанской воды - тянет между ними ее мокрые пальцы.
- Покажи, где ты еще хочешь папочку, киска. Покажи, и папочка сделает тебе, как надо.

Руби в игру включается, как Чезу кажется, с удовольствием, постанывает, показывает, где ей еще хочется - выпячивает задницу еще сильнее, засовывает мокрый палец себе в зад, за ним второй, демонстрируя, что ее приглашение ни в чем себе не отказывать нужно рассматривать вполне себе серьезно. Подается к нему, упираясь в стол покрепче - Чез хорошо в нее долбится, ему тоже это предрассветное купание бодрости прибавило, ну и здесь, на пустом еще пляже, он чувствует себя более раскованно, чем в кабинке для привата в "Катманду". Здесь ему не нужно притворяться, здесь никто не знает, кто они такие - никто не видел его значка и ее сисек, подскакивающих в танце, и, может, киске это тоже нравится, нравится быть плохой, плохой девочкой, трахающейся за спиной своего босса и бойфренда, хоть формально, хоть нет.
Чезу нравится точно.
Он еще раз ее шлепает раскрытой ладонью, звонкий шлепок разносится по всей пустой площадке. Отклоняется, чтобы видеть лучше - она старается трахать себя в задницу в том же ритме, в котором он ее трахает, и выглядит это фантастически, как будто он оказался на съемочной площадке задорного порно, и старается она не хуже любой порно-звезды, постанывая, двигая бедрами к нему, растягивая себя пальцами.
Плохая девчонка, любящая секс, любящая, чтобы ей со всех сторон заправили - Чез на такое покупается целиком, а кто бы не купился. Ему даже кокс не нужен, чтобы улететь как следует, только от того, как она просит, выдыхая, низко и хрипло, мокрая и заведенная.

Чез наклоняется над ее плечом, ведет рукой под ней - на тыльную сторону предплечья липнет песок, наметенный на столик, делая все еще более ярким. Мнет попавшую под руку упругую грудь, сжимает, теребит сосок, оттягивая и отпуская, гладит по горлу, по подбородку свободной рукой.
- Открой рот, детка. Открывай, - хрипло просит Чез, нажимая ей на губы.
Трахает ее в рот, доставая до самого горла, пока она подстраивается, расслабляясь - собирает слюну, трется о ее затылок, пахнущий персиками и океаном, отпускает ее, выпрямляясь и нажимая ей между лопатками.
Она тут же еще выше приподнимает задницу и Чез прибавляет свои пальцы к ее, растягивающим ее задницу, продолжая ее трахать. Задевает собственный член, ходящий в другой ее дырке, сквозь тонкую перегородку - и аж с ноги на ногу переступает, такой это кайф, вот так иметь такую девчонку, как киска, которая сама подставляется, которой положить на то, сколько у них было ужинов до этого и в каких местах, заслужил ли он трахнуть ее в зад, или еще недостаточно выложил бабла, играя в красивую любовь.
Если киске покажется, что он получил больше, чем следовало - она просто выставит ему счет, без мозгоебли, без притворства, и эта мысль Чезу тоже по вкусу: по вкусу ее циничная практичность не меньше, чем по вкусу ее любовь к траху.

Когда ему кажется, что она достаточно растянута и мокрая - и достаточно готовая, чтобы он сменил пальцы на член - Чез сплевывает себе в свободную ладонь, растирает слюну по вытащенному члену, покрытому ее смазкой. Течет она куда сильнее, чем текла в клубе, может, ее тоже развлекает легкая публичность пляжа, а может, нравится, когда он обеим ее дыркам внимание уделяет - и когда он приставляет член к ее второй дырке, слегка надавливая, никакого недовольства это не вызывает.
Чез тянет ее за бедра к себе - она высокая, длинноногая, и ему приходится постараться, чтобы они совпали, приходится подхватить ее под бедро, заставляя положить колено на стол, зато так она вся под его руками, больше не вжимается грудью в стол, и Чез с энтузиазмом хватает ее за грудь, пока она быстро осваивается в новой позе - растяжка у нее что надо, стоит только взглянуть, как она у шеста трется.
Двигает бедрами, вжимаясь ей в задницу - куда медленнее, следя за ее реакцией: несмотря на их взятый игривый тон, Чез коп и хорошо знает разницу между жестким сексом и изнасилованием, и последнее, что ему нужно, это проблемы с киской, если выяснится, что он неверно ее понял, - ничего такого, он уверен, что не закончит в тюрьме, у него есть хорошие завязки в полиции на разных уровнях, но даже если его отмажут, о карьере придется забыть, и это точно не стоит возможности бодро трахнуть киску не в ту дырку, какой бы горячей она ему не казалась.
- Расслабься, детка, - почти мурлычет Чез, вставляя в нее понемногу - из-за позы это не так-то легко, несмотря на то, что они поработали как следует, подготавливая ее задницу, и он чувствует сопротивление мышц, неторопливо двигаясь вперед и назад, глядя на то, как она впускает и выпускает головку, и даже через резинку это очень плотно и очень хорошо, и даже будь он под коксом, все равно, наверное, прочувствовал бы как следует. - Покажи, как ты хочешь.

Она довольно быстро осваивается, даже когда он в нее до упора засаживает - ну, Чез и не думает, что это у нее впервые, ему, в общем-то, положить, и в таком деле с опытной девчонкой даже проще, а уж учитывая, что она сама, можно сказать, напросилась и задницу подставила, то можно сказать, это его большое везение. Бабла она ему пока много не принесет - разве что в перспективе, но тут в другом дело: в сексе.
В том, как она трахается - за такое не жалко и самому заплатить, потому что, ладно уж, может, вокруг и и не вот пятизвездочный отель, и она не в кружеве и коже, однако все остальное просто на высоте. Ее выбритая мокрая пизда, отличная физическая форма, рабочая задница - это все, можно сказать, базовая комплектация, этим в Майами мало кого удивишь, и Чез тоже обычно выбирает подружек подстать своему ягуару и часам, но киска берет другим - и тем, как сама по его члену двигается, их обоих разгоняя, вроде как намекая, что хватит ему деликатничать, и тем, как постанывает негромко, но вполне себе одобрительно, а потом вовсе тянет его руку себе между ног.

Любит, когда много.
Чез не удивлен, это - что секс ей заходит, поглубже и посильнее - она и не скрывает, его от другого уносит - от того, насколько они сейчас на одной волне, насколько совпадают в желаниях и в настроении. От того, что она разогналась не меньше, чем он - без кокса, без выпивки, после ночи в клубе, просто на чистом желании потрахаться, дать ему во все дырки.
От того, какая мокрая между ног, там, куда прижимает его пальцы - течет ему в руку, трется раскрытой щелью, удерживает его руку на месте, Чезу кажется, он ее пульс между ног ловит, а может, это его собственные толчки в ней, но, в любом случае, это настолько охренительно, что он даже не думает: сжимает пальцы крепче на ее соске, а второй рукой трет и щиплет ее там, внизу, похлопывает, теребит, пока она крутит задницей, ловя эти прикосновения. Ее собственные пальцы такие же мокрые и липкие, Чез глубоко втягивает запах секса, который идет от ее кожи, от ее смазки, перебивая соленую горечь океана и остывающего песка.

- Охренительно, киска. Охренительно, - выдает Чез ей в плечо под эти мокрые шлепки ей между ног. Задница у нее тесная, горячая - не будь он так возбужден, не облегчай латекс скольжение, это, может, было бы даже чересчур, но не сейчас, и Чез выходит из нее, вытаскивает полностью, глядя, как медленно сжимается ее ярко-розовая дырка, сгребает в кулак ее набухшие складки, перебирая пальцами, отпускает, неторопливо вставляя ей палец за пальцем, двигая кистью взад-вперед, имитируя движение члена.
Значит, любит, когда много - ну, Чез это принимает и как комплимент, и как руководство к действию, сплевывает в свободную руку, оторвавшись от ее сисек, снова размазывает по головке в резинке, растирает ее смазку ей между ягодиц, глубоко вминая пальцы, снова притирается к ее заднице, толкается, нажимая ей на спину.
Теперь она открывается еще легче, растягивается под нажимом его члена, впуская его, двигается на его пальцах - не ждет, пока он сделает всю работу, знает и умеет получить свое, что в сексе, так и по жизни, не ждет, что кто-то принесет ей все на блюдечке, и Чеза снова это торкает - то, что они сейчас как единый организм, что он может ее мысли прочесть, а она его, потому что они и думают сейчас об одном и том же.
Живут одним и те же - тем, как его член и пальцы в ее дырках двигаются, тем, как она подается ближе, догоняясь.

- Я дам тебе много, киска. Вот так, да? - Чез в настроении и не прочь поболтать, к тому же, его все эти разговорчики, действительно провокационные, грязные разговорчики, ему нравятся, прибавляют азарта, и Руби, вроде, тоже заходят. - Мне нравится твоя задница. А тебе? Тебе нравится, когда я внутри?
Ему нравится вот такой секс - жадный, в чем-то даже совершенно непристойный, нравятся ее провокации, то, как беззастенчиво она потянула его руку туда, где ей нужны его пальцы, потому что тоже собирается получить от него по-максимуму. Нравится, как она трахается - и чертовски нравится, какая она внутри, как реагирует на толчки его члена и движения его пальцев в себе, как будто это у нее в сегодняшнем плане на день было записано, встретить рассвет оргазмом на общественном пляже, пока Чез старается.
По крайней мере, Чез бы не отказался еще раз услышать этот кошачий концерт в ее исполнении - и от воспоминания об этом у него настроение еще лучше становится.

Кончает она опять громко, прямо от души, не сдерживаясь, едва не падает грудью на стол, хватается за столешницу, потом тяжелеет, как-то вся в его руках замирает, расслабленная, затихающая, тяжело дышащая, сжимающая его собой, сначала часто, крепко, а потом все пореже, еще пореже. Кончает, тут любой бы догадался, тут и детективом быть не нужно - кончает, может и притворяется, но Чез не думает, что ей это нужно: она ему не подружка, чтобы переживать, не нанесет ли ее неудовлетворенность удар по его настроению или эго, да и потом, он все еще держит в уме, как она сама его пальцы себе между ног потянула, хоть он ее уже в ее заднице был. Не вот терпела, чтобы он поскорее отстрелялся, не только на него работала, но и о себе не забыла - а теперь вот пережидает, выдыхая все это порно-мяуканье, и Чезу долго тоже не надо, он покрепче обхватывает ее, низко наклонившуюся над столом, за бедра, ускоряет темп. Она растянутая, принимает его хорошо, обхватывает плотно, но мягко, дразня сжимающимися мышцами - от его мокрых пальцев на ее коже остаются следы смазки, подсыхающие на ветру, Чез тычется лицом в местечко между ее плечом и шеей, слизывает океанскую соль с привкусом персиков, тянет ее на себя и кончает, глубоко загнав член ей в зад. Кончает, держа ее крепко к себе притиснутой, пока она неторопливо двигает бедрами, как будто хочет его выдоить до остатка, уж точно врубающаяся, что к чему - и вскоре не без сожаления выходит, перехватывая резинку, шлепает ласково киску по заднице, сжимает пальцы, и наконец-то отпускает.

Охуенно, все так - возвращаясь к лавкам с их вещами, оставленными на песке, Чез бросает на киску одобрительный взгляд. Она разлеглась на песке, несмотря на его предупреждение, вытянула длинные ноги, на лобке блестит смазка, соски все еще торчат, щеки горят, картинка да и только. Такая девчонка приковывает внимание, с ней где не появись - ее заметят, и дело не только в шортах, высоко вырезанных на заднице, или высоких каблуках. Она, наверное, даже в мешке из-под овощей приди, и все равно мужчины головы посворачивают, надеясь ей под мешок заглянуть, так что Чез себя мысленно поздравляет - если трахать, что девчонку вроде Руби, плевать, чем она по жизни занимается, он же не жениться на ней собирается и головы не теряет, чтобы ей без резинки присовывать. А все остальное - да она любого парня о подружке забыть заставит, если трусы снимет, и Чез с глубоким удовольствием разглядывает ее гладкое, загорелое тело на песке, вызолоченном рассветом.
Чез опирается на стол, давая себе обсохнуть, подставляет лицо ветру с океана, потом отыскивает сигареты, закуривает - вот сейчас бы выкурить косячок, но он с собой не таскает, не по чину, да впрочем, и так отлично, киска хорошо его обработала, он чувствует ленивое, дремотное довольство во всем теле, уже представляя, как сейчас отправится домой, завалится под горячий душ, а после в кровать, и проспит не меньше восьми часов.

- Не забудь потом ноги отряхнуть - не хватало мне песка в тачке, - игриво предупреждает, вроде как намекая, что отвезет ее - ну не такси же ей искать на рассвете, таскаясь по пляжу.
Она к нему по-человечески - и он к ней по-человечески, не так уж это и сложно, думает Чез, быть любезным, когда ты только что слез с такой горячей девчонки, как Руби. Совсем не сложно - ему даже в удовольствие, хотя обычно он не вот сторонник помощи всем и каждому.
- И сиденье не намочи, - продолжает упражняться в остроумии - текла она будь здоров, как будто ей и правда заходило, вообще никакого сравнения с тем, что в клубе было - может, она по аналу прется, думает Чез, неторопливо натягивая свои брендовые трусы, всякое бывает, но развить эту мысль и уж тем более получить от Руби комментарии не успевает - на пляже появляется третье действующее лицо.

Это коп - сотрудник пляжного патруля, и, судя по его виду, он прекрасно понимает, что Чез с Руби тут не о высоком разговаривали.
- Сэр, мэм, - патрульный дарит Руби всего один короткий и суровый взгляд, и Чезу тут же хочется ему поаплодировать - это же надо такую выдержку иметь, чтобы на голую девчонку второй раз не взглянуть, а киска не из тех, кого можно не заметить. - Мэм, вам лучше одеться... На вас поступила жалоба, я могу увидеть ваши...
- Минуту, офицер, - Чез прямо само дружелюбие - и немного смущения, и еще заговорщицкая улыбка.
Он швыряет окурок в урну - коп провожает окурок взглядом, наверняка замечает использованную резинку поверх салфеток, испачканных и майонезе и лаймовом соусе, и его лицо становится еще суровее, прямо-таки не лицо, а профиль на горе Рашмор.
- Нам дико неудобно, офицер, позвольте, я объясню. Солнце, укройся.
Чез перекидывает киске свою рубашку - впрочем, не вот она, как ему кажется, чувствует себя неудобно совершенно голой при незнакомом мужике - вытаскивает из джинсов корочки, выворачивает значком.
Коп внимательно рассматривает символ принадлежности Чеза к своей братии - причем свидетельствующий о том, что Чез занимает во внутренней иерархии положение выше - и осуждающе таращится на Чеза, но тот уже придумал, как выйти из щекотливой ситуации.
- Понимаю, офицер, выглядит не так чтобы, и вы совершенно правы, - лениво соглашается с этим невысказанным осуждением, - но у нас с подругой сегодня... То есть, уже вчера, была годовщина - а я смог вырваться уже под полночь, столик пролетел, ну сам понимаешь, приятель, - переходит он на "ты", понижая голос, - с этой работой ни жизни, ничего... Столик пролетел, она, - Чез кивает на Руби, - обиделась, пришлось мириться, где пришлось, спасать положение...
- Годовщина? - уточняет коп, переводя взгляд на Руби.
Чез улыбается как можно шире и смущеннее:
- Романтическое свидание, раз уж с ужином не получилось. Вроде, никого же не было, нам ужасно неудобно, но знаешь, как это бывает, начинаешь вроде ссориться, но сам на нее посмотри, разве можно с ней долго ссориться. Давай мы свалим, пока проблемы не начались, а ты продолжишь патрулирование... Тоже конец смены? Угостить тебя кофе, офицер?