Librarium

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Librarium » Ходячие мертвецы » Фансервис


Фансервис

Сообщений 1 страница 30 из 154

1

- Жаркое пересушено.
Лори раздраженно гремит крышкой жаровни, выставляет ее на стол, едва заметно дергает плечом, когда Р[icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon][nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status]ик целует ее в шею, пытается приобнять.
- Все чудесно, - ободряюще говорит он. – Шейну понравится и Элис тоже.
- Надеюсь… Откуда она вообще взялась, эта Элис?
На салфетках столовые приборы – Лори достала те, что обычно достаются к Рождеству. Шейну, конечно, все равно, он телятине с луком-шалот и красному вину предпочтет гамбургер и пиво, но это не для него, это для этой… Элис.
- Она официантка. У них, кажется, все серьезно, - улыбается Рик.
У него милая улыбка, у Рика. И он сам милый – ее муж. И Лори с трудом, но заставляет себя повернуться и поцеловать его в губы – как хорошая жена.
Она все еще старается быть хорошей женой Рику Граймсу, он этого заслуживает. Если постоянно повторять себе, что они хорошая пара, может быть, ей удастся в это поверить? Научиться этим довольствоваться? Рик заботливый, нежный, понимающий. Настолько, что Лори иногда хочется накричать на него, чтобы он перестал быть таким понимающим. Она ненавидит себя за это желание – но ничего не может с собой поделать. Они ссорятся – она с ним ссорится, находит к чему придраться – он просит прощения. На какое-то время в семье Граймсов воцаряется мир и покой.  Потом у Лори опять сдают нервы от правильности, которую прямо-таки источает Рик, от понимания того, что этот брак ошибка, одна сплошная ошибка – и все начинается по новой, и развод - это то, что принесло бы им всем облегчение, но это слово пока не сказано вслух. И не сегодня - это точно.
- Насколько у них все серьезно? – ровно интересуется она, протирая бокалы для воды, ставя их к бокалам для вина.
Шейн придет и наверняка скажет – Лори, хоть убей, не знаю, зачем людям больше одной вилки. И подмигнет Рику, а Карл начнет хихикать. Карл обожает Шейна.
В этом доме все обожают Шейна, что уж.
- Довольно серьезно. Я рад за Шейна, правда Лори. Мне кажется, он все-таки сумел справиться, ну ты понимаешь, у него был тяжелый период после разрыва с Пэм, потом еще та Клэр. Но сейчас, мне кажется, он готов к серьезным отношениями. Это же чудесно.
- Да, чудесно. Главное, чтобы Элис понимала, как ей повезло. Твой друг особенный, Рик. И ты особенный, - добавляет она. – А теперь, мой особенный, иди и переоденься, они скоро приедут. Я люблю эту твою майку, но Элис наверняка ожидает другого.

Элис оказывается блондинкой. Стройные ноги обтянуты джинсами, всего в меру – выреза на свитере груди в вырезе, украшений, макияжа. Лори сразу чувствует к ней обжигающую неприязнь. Почему-то ей казалось, что этот этап они прошли, после Клэр, но Шейн извлекает на свет все новых подружек, словно пытается что-то этим сказать. Наверное, что он может получить любую - Шейн может быть тем еще мудаком, но, удивительное дело, женщины готовы стерпеть что угодно ради призрачной иллюзии занять в жизни Уолша какое-то место. И эта, видимо, туда же.
Но Лори улыбается, подставляет Шейну щеку для поцелуя - между ними еще чувствуется холодок после разговора в баре, но к прежней вражде они не вернулись и то хорошо. Потом улыбается Элис:
- Меня зовут Лори, мы вам рады, добро пожаловать.
Карл уже бежит к Шейну, с разбега повисает у него на шее, болтая ногами.
- Шейн! У меня новый трасформер!
- Круто старик, покажешь?
Счастливо кивнув, Карл уносится наверх, перепрыгивая через ступеньки.
Рик хлопает его по спине, довольно улыбаясь, Элис, видимо, и на него произвела впечатление.
- Пойдем, пропустим по пиву, пока девочки щебечут?
- Элис? поможете мне накрыть на стол?
Та улыбается.
- Это, можно сказать, моя профессия, Лори – накрывать на стол.
Вы посмотрите, еще и с чувством юмора.

На кухне стоят бутылки с вином, приготовленные к вечеру, Лори передает одну Элис.
- Откроете? Где вы познакомились с Шейном?
С бутылкой Элис справляется так же ловко, как, наверное, со всем прочим. С видом знатока смотрит на этикетку, одобрительно кивает.
Лори чувствует, что медленно закипает. Прошлая подружка Шейна любила пиво и кантри, не продержалась и трех недель. С этой, видимо, все продлиться минимум до Рождества.
- Случайно. В магазине. Я разбила бутылку масла, иногда я бываю очень неловкой. Знаете, Лори, я очень волновалась перед сегодняшним вечером.
- Вот как? Почему?
На блюдо Лори выкладывает закуски, над которыми трудилась два часа, зато эти закуски настоящий шедевр. Обычно она не очень любит готовить, но когда приходит Шейн с очередной подружкой – это повод стряхнуть пыль со своих кулинарных талантов.
- Шейн много говорил мне о Рике и о вас. Сказал, что с Риком они как братья.
- Еще со старшей школы, - улыбается Лори,  на этот раз искренне.
- Да… а про вас говорил, что с вами нужно быть осторожнее.
- Так и сказал? – Лори не смотрит на Элис, наливает соус в фарфоровый соусник.
- Да, сказал, что вы та еще стерва.

- А ты та еще стерва, да?
Голос Шейна полон праведного негодования.
Они с Риком еще не женаты, но уже помолвлены, проводят вечер в баре, и там ссорятся. Это нормально для Лори, она выходит из бара на улицу, воздух морозный, свежий. Но вслед за ней выходит не Рик, как она ожидала, потому что Рик всегда идет за ней чтобы просить прощения – и ей это нравится.
За ней выходит Шейн. И Лори курит – тогда она еще курила – вызывающе глядя в темные глаза Шейна Уолша.
- Тебя это не касается – отчеканивает она.
- Ошибаешься, сладкая, еще как касается. Рик мой друг. Мой брат. И если ты собираешься пить из него кровь и вырезать куски сердца своими наманикюренными пальчиками, то хрен тебе, я не позволю, поняла?
- Нет, - с удовольствием отвечает Лори, которая пай-девочкой никогда не была. – Не поняла.
Шейн взял ее за плечи, и как следует встряхнул.
- Ты лучше пойми.
И вернулся в бар.
Через десять минут вернулась и Лори, докурив вторую сигарету подряд. Шейн едва заметно кивнул - мир .

0

2

Вечер проходит мило – для всех, кроме Лори, но она это хорошо скрывает. Улыбается Элис, Шейну, Рику, поддерживает беседу. И, время от времени, ловит на себе внимательный взгляд Уолша. У того будто встроенный барометр, показывающий приближение грозы. Рику бы такой. Рик не замечает ничего, пока их не накроет очередной ссорой.
- Я уберу…
Лори встает, собирает тарелки – жаркое удалось, по всеобщему мнению, и закуски были отличными, Шейн и Карл устроили фехтование на маленьких пластиковых шпагах.
Элис как раз веселит всех рассказами о своей работе – странные клиенты, забавные ситуации, Рик от души смеется.
На кухне она счищает остатки еды в корзину, затем запивает раздражение бокалом вина. Сегодня ей нужно больше, чем обычно, потому что Элис время от времени смотрит на Шейна – и ей не нравится, как эта официантка смотрит на Шейна. Как будто только и ждет, когда можно будет остаться с ним наедине и залезть к нему в штаны.
На самом деле не так, конечно, смотрит она на Шейна с искренней симпатией, даже с нежностью, но от этого еще хуже, поэтому Лори нужен еще один бокал вина.
Конечно она не ревнует, упаси бог. Еще чего не хватало - ревновать Шейна. Да после того, как он посоветовал ей найти себе кого-нибудь она и смотреть в его сторону не желает.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

- Напиваешься, сладкая?
От этого голоса в животе Лори словно пружина распрямляется, сразу становится жарко. Почему голос Рика на нее так не действует? Почему Рик не может так на нее смотреть – как будто знает все, о чем она думает.
- Что-то устала, да.
- Помочь?
- Не надо, справлюсь.
- Всегда сама, да, Лорри? – Шейн улыбается – чисто мальчишеская улыбка, слишком обаятельная, чтобы обижаться на его подколы
Но сегодня Лорри  не в настроении на них отвечать.
- Она эффектна.
В мальчишеской улыбке Шейна проглядывает что-то акулье.
- Элис? Да! Мне повезло.
- Вот и Рик так говорит.
Лори допивает вино, ставит пустой бокал на стол – Шейн, сама любезность, наполняет его снова.
- Я слышал, у вас с Риком опять не все гладко?
К тому, что Рик рассказывает Шейну об их проблемах, Лори уже привыкла – даже не пытается принять оскорблённый вид.
- Шейн, я думала, мы уже все выяснили. Я плохая жена для твоего лучшего друга. так было, так есть, и ничего не изменится, - холодно отвечает она.
- Ты несчастна с Риком, Лори? – голос у Шейна неожиданно напряженный. – Просто ответь. ты с ним несчастна?
- Нет. Не несчастна, Рик замечательный. И любит меня.
Она вызывающе улыбается, показывая, что не забыла - ничего не забыла. И как сидела в такси в своем красном платье, которое, чет возьми, для него же надела, кусая пальцы чтобы не расплакаться - тоже.
Шейн отводит взгляд, кивает.
- Да, Лори. Все так. Он замечательный и любит тебя.

Позже, в супружеской постели, Рик целует прохладное плечо Лори.
- Все было чудесно, спасибо, Лори.
- Думаешь, Элис понравилось у нас?
Лори лежит, не двигаясь – рука Рика ползет по бедру, задирая подол шелковой ночной сорочки.
- Конечно. Она была в восторге. И Шейну тоже все понравилось.
Шейн и Элис сейчас, наверное, тоже в постели – думает Лори. Рик отводит ее волосы в сторону, целует шею. Они обсуждают вечер, или занимаются любовью? Элис так же хорошо занимается любовью, как накрывает на стол?
- Рик…
- Что?
- Милый, я очень устала. Давай спать.
Рик целует ее шею еще раз.
- Конечно. Прости, я не подумал. Хороших снов.
- Хороших снов.
Лори сворачивается в тугой комок на своей стороне кровати – ну же. Она столько выпила, она просто обязана уснуть. Но вместо этого она думает о Шейне и Элис. Сначала они занимаются любовью, потом происходит что-то, и это уже не Элис, а она трахается с Шейном. Лори вздрагивает, просыпается.
В окно светит луна – она забыла задернуть штору. Но вместо того, чтобы встать с постели, Лори закрывает глаза.
Рядом сонно дышит Рик. Карл тоже крепко спит. Она может закрыть глаза и думать о чем хочет.
Лори закрывает глаза, и думает, о чем хочет.
В мыслях нет ничего плохого.
Ничего.

0

3

- Шейн расстался с Элис.
Эту новость Рик приносит за две недели до Рождества. Лори выключает пылесос – Карл у друга, она затеяла уборку.
- Ты серьезно?
Рик кивает – он искренне огорчен. Рику Элис нравилась, он бы, пожалуй, доверил этой милой девушке своего лучшего друга. Но, неожиданно, не срослось.
- Да, Лори, к сожалению, серьезно. Они так поссорились, что Элис видеть его не хочет.
- Ужасно.
Не везет Шейну – говорит Рик. Ужасно не везет. А, главное, как ему помочь?
- Позови к нам, - подсказывает Лорри. – Ничего такого, просто закажем пиццу, будете пить свое пиво и смотреть спортивный канал.
- Отличная мысль.
Рик улыбается, целует Лори, стараясь не обнимать слишком крепко – она этого не любит, но Лори сама к нему прижимается. Улыбается, заглядывая в глаза.
- Карла не будет еще час. Пойдем наверх?
Шейн расстался с Элис – об этом думает Лори, затаскивая Рика в спальню.
Шейн расстался с Элис.
- Боже, Лори, какая муха тебя укусила? Только не останавливайся.
Лори не останавливается – Шейн расстался с Элис.
Это лучший подарок к Рождеству.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

4

Шейн просыпается поздно - выходной, и вчера он расслабился: голова тяжелая, во рту будто кошки нагадили, а от жизнерадостной мелодии по радио хочется закрыть глаза и не открывать их до вечера.
Радио значит, что Элис еще здесь. Кажется, у нее тоже выходной, с трудом припоминает Шейн: они засиделись вчера в баре и продолжили у него. Вспомнить бы, что он хотел забыть, допивая пинту за пинтой. Или, скорее, вспомнить бы, почему решил, что ему это удастся.
О том, что Элис по-прежнему в его квартире, свидетельствует не только музыка с кухни, но и включеный свет - в крошечной ванной, где Шейн долго пьет холодную воду прямо из-под крана, в такой же небольшой прихожей.
Шейн выключает свет в прихожей, в ванной и вытаскивается на кухню, где, облокотившись на подоконник и выставив обтянутую трусами задницу, стоит Элис. Поверх трусов она накинула майку Шейна, но сексуальная составляющая сцены от него сейчас ускользает - он тянется за пачкой растворимого кофе.
- Блядь, Элис, неужели так трудно выключать свет...
Занявшись кофе, он не замечает напряженности в позе Элис - не замечает жесткой линии плеч, не обращает внимания на то, что она не поворачивается к нему.
- Какого черта я должен ходить за тобой, чтобы делать это, - продолжает Шейн, наливая кипятка в кружку.
- Ну конечно, - голос у Элис такой же жесткий, как и ее поза, - я же не твоя идеальная Лори.
Шейн ставит кружку обратно на стол, разворачивается - Элис по-прежнему смотрит в окно. По радио заканчивается музыка и вклинивается ведущий, обещающий солнечный денек и отсутствие снегопада.
- Не приплетай сюда Лори, - предупреждающе говорит Шейн, глядя на спину Элис без какой-либо теплоты.
Она тоже разворачивается - красивая, светловолосая женщина, которой совершенно не место в его квартире и его жизни.
- Я, Шейн? - судя по всему, она решительно настроена на разговор, и Шейн мысленно стонет - день не должен был начаться вот так. - Я приплетаю Лори? Если бы ты не назвал меня ее именем дважды, пока мы были в постели, я бы, наверное, до сих пор считала, что ты просто привязан к семье своего лучшего друга Рика!..
Шейн мотает тяжелой головой - он сделал что? Нет, это невероятно.
- Не приплетай сюда Лори, - снова повторяет он.
Элис, должно быть, ждала другого - она еще с полминуты смотрит Шейну в лицо, отыскивая что-то в его глазах, но не находит.
Выходит из кухни, задевая его плечом, стягивает майку прямо на ходу.
- Дважды, Шейн, - доносится до него из спальни.
Он не идет за ней - зачем?
Пьет свой кофе, пока по радио опять играет какая-то слащавая рождественская мелодия - до Рождества чуть больше пары недель.
Когда каблуки Элис цокают по прихожей, он отворачивается к окну, но она не заходит в кухню - зачем?
Хлопает входная дверь.
Все так. Она не его идеальная Лори.
[icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][nick]Шейн[/nick]

0

5

Рождество они празднуют вчетвером – Шейн, Рик, Лори и Карл. Карл хитрит, расспрашивает Шейна о Санте, пытаясь определить содержимое подарочной коробки под рождественской елью. Шейн играет в простачка, заканчивается тем, что оба катятся по ковру в шуточной борьбе, Уолш поддается и Карл кричит, что победил.
Рик смеется, Лори смеется, мигают гирлянды, в доме пахнет индейкой, пирогом, они сидят в гостиной, у камина, даже после того, как Карл ушел наверх, спать – это же Рождество. Их общее Рождество, и Лори чувствует себя умиротворенной, она сидит в кресле, поджав ноги, на ней клюквенный свитер с глубоким вырезом, на шее рождественский подарок мужа – цепочка с кулоном. Рик и Шейн валяются у камина, опустошая содержимое бутылки виски. Как большие мальчики – улыбается Лори и пьет вино.
- Вот только не начинайте, пожалуйста! Шейн, молчи, не отвечай ему!

- Но это же вызов, Лори, детка, я не могу не принять вызов!
- Вот, я же говорил, Лори, лучший способ разговорить Шейна – начать спрашивать его о его школьных подружках!
- Я не хочу это слышать! – отвечает она. – Не хочу слышать! Это ужасно, вы как два старшеклассника, сверяющих списки побед, или как это у вас, мальчиков, называется?
- У меня не было никакого списка побед, - защищается Рик.
- Да у него всего одна девчонка была, Хезер. И то я ему ее отдал.
Рик шутливо бьет Шейна в корпус, тот картинно стонет.
- А почему ты ее отдал Рику?
Шейн смотрит на нее поверх стакана, долго смотрит, и Лори смотрит на него – они все уже пьяны, но расходиться никто не хочет, никто не хочет ложиться спать, и рождественская ночь кажется бесконечной. Даже снег за окном – совершенно открыточное, идеальное Рождество.
Про Элис уже никто не вспоминает, даже Рик. Наверное, уверен, что сердце друга разбито, но Шейн не похож на того, кто страдает от разбитого сердца – по мнению Лори.
- Хезер была блондинкой, не люблю блондинок, - лениво отвечает Шейн.
- Тогда у тебя проблемы, брат, давно зрение не проверял? Все твои подружки за последние три года были блондинками!
Шейн пожимает плечами, глаза у него хитрые.
- Расту над собой!
- Шейн, ты ужасен!
Лори кидает в него подушкой. Они опять смеются. Наконец, Рик встает, не очень твердо держась на ногах.
- Кажется, я все. Шейн, последи чтобы моя жена не выпила все вино в доме, нам еще ехать к ее родителям.
- Слышала, Лори? Больше ни капли!
- Сладких снов, Рик, - ласково отвечает Лори. – Я тоже скоро приду, только уберу весь этот беспорядок со стола.

Но она не встает с кресла, продолжает пить вино, смотрит на огонь, остро чувствуя присутствие рядом Шейна. Наверху тяжело скрипнула кровать – Рик лег спать и уж не проснется до утра.
- Так что там случилось с Элис? – небрежно спрашивает она, как будто они продолжают прерванный разговор. – Рик говорил, что у вас все было серьезно.
Шейн лениво садится, пожимает плечами – рубашка расстегнута, виден край татуировки на груди, взгляд Лори то и дело цепляется за нее.
- Может и было. Но не срослось.
- Ну вот мне и интересно – почему.
Они оба пьяны, наверное, следует последовать примеру Рика и лечь спать… Но утром все будет иначе. Утром они будут подтрунивать друг над другом, разворачивая подарки. Шейн снова будет другом Рика, Карл будет на нем висеть, не отходя ни на минуту, а она женой Рика и гостеприимной хозяйкой.
У Шейна блестят глаза – это все виски, конечно.
- Может, из-за тебя, сладкая.
- Из-за меня?
Лори, конечно, удивлена. Еще бы ей не быть удивленной, с Элис она была безупречно-вежлива. Но где-то в глубине души она чувствует себя польщенной. Довольной.
- Ага.
Шейн подбирается ближе. Это похоже на игру, и Лори делает вид, что это игра, но они оба знают, что это не игра.
- Ну… наверное мне жаль, - говорит Лорри.
- А мне, наверное, нет…
- Ты не очень-то ласков со своими подружками, да, Шейн?
Гирлянда, натянутая на камином, ритмично переключает огни. Красные, синие, зеленые. И опять – красные, синие, зеленые. Удар сердца – красные. Удар сердца – синие…
- С тобой я был бы ласковым, Лори.
Удар сердца – зеленые. А ей, кажется, не хватает воздуха. А еще ей кажется, что они одни во всем доме, во всей рождественской ночи они одни. Шейн и она.
- Кажется, мы выпили достаточно, - пытается улыбаться она. - Пойду-ка я спать.
Пока можно уйти.
То, что подспудно копилось между ними все эти месяцы грозило вот-вот прорвать вырваться наружу. Она этого хотела. Она этого боялась.
Она встает, и Шейн встает, взгляд Лори опять цепляется за завитушку татуировки, даже пальцам горячо от желания ее погладить – Шейн сначала понимающе усмехается, потом его усмешка  как-то истаивает.

Если бы Лори пришлось кому-то рассказать обо всем случившемся, она бы сказала, что  Шейн сначала притиснул ее к себе, а потом его язык оказался у нее во рту, а руки под свитером. Но на самом деле она не была в этом так уверена. Совсем не уверена. Потому что она сама целовала его в ответ, и пришла в себя только когда сама же потянулась к ремню на его джинсах.
Что она делает?
Что они делают? Здесь, в доме Рика, когда Рик и Карл спят наверху. Это неправильно - так неправильно.
- Шейн! Шейн, нет!
На какой секунде ей, наконец, удалось прийти в себя? На третьей? На десятой? Может быть, час прошел? Она говорит «нет» и со страхом думает о том, что Шейн может не услышать «нет» и тогда еще немного, еще немного Шейна рядом и ее «нет» станет «да» и это будет катастрофа. Она хочет его, видит бог, хочет, до сбившегося дыхания, но начав так - как они закончат?
Но Шейн слышит «нет», отступает от Лори, на лице смущение.
- Черт… Черт, Лори, прости. Прости, детка, не знаю, что на меня нашло. Я мудак. Мне очень жаль.
Лори пытается улыбнуться, сердце до сих пор колотится где-то под горлом.
- Ничего. Забыли. Спокойной ночи, Шейн. Где гостевая спальня – ты знаешь.
- Ага.
Лори поднимается по лестнице на второй этаж, не выдерживает – оглядывается. Шейн смотрит ей вслед.
Оба понимают, что забыть не получится.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

6

Атланта пылает - огонь распространяется очень быстро от первых очагов разорвавшихся бомб, растекается по не таким уж и пустым улицам огненными реками, объединяющимися в неконтролируемую придивную волну.
Лори прячет лицо у него на груди, чтобы не смотреть на разворачивающуюся перед ними картину гибели города. Шейн остро чувствует ее руки вокруг тела, дрожь и судорожное дыхание, когда она произносит его имя.
Атланта горит, и он тоже - прижимая к себе ее голову, закрывая от всего, что творится там, в городе.
Люди, застывшие рядом с ними, потрясенно переговариваются. Шейн выхватывает несколько ставших знакомыми за часы в этой пробке лиц - на всех лицах написано потрясение, ужас и непонимание того, что происходит, и когда он заговаривает, люди оборачиваются к нему, слушают - его:
- У меня в машине полицейская рация. Уверен, многие из вас слышали трансляцию о лагере для беженцев - так вот, около получаса назад она оборвалась... На этой волне больше ничего.
- Что это значит? - это Эд Пелетье, он стоит чуть выше, держась за ствол дерева, и в его глазах нет ни грамма понимания.
- Что, возможно, лагеря больше нет, - говорит женщина, которую Шейн видит впервые - блондинка в узких джинсах и свободной блузке. Она держит за руку вторую - помладше, но похожую на себя. Наверное, сестру.
- Да, - подтверждает Шейн, продолжая прижимать к себе Лори. - Возможно, лагеря возле Атланты больше нет.
На него смотрят теперь, кажется, все. На его форменную рубашку, нашивку полицейского управления на рукаве.
Лори поднимает голову, расцепляя руки вокруг его ребер.
- Карл!.. О господи, нужно вернуться...
Атланта, превращенная в огненную могилу, стонет и ревет - Шейн согласен, что им нужно вернуться обратно к машинам, но никто не может сделать ни шага, наблюдая за горящим городом. Грузовые вертолеты возвращаются вторым заходом, с резким свистом падают новые бомбы.
- О боже, там же могли остаться живые, - потрясенно бормочет старик в нелепой панамке.
Шейн не думает о тех, кто остался в Атланте. Не думает о тех, кто остался в округе Кинг. Запрещает себе думать о Рике - Рик мертв, так он сказал Лори, когда вернулся к ней из госпиталя, едва выбравшись. Рик мертв, а теперь и лагеря, в который они стремились, больше нет.
- Нужно разворачиваться.
Атланта пала - на сей раз перед ходячими и огнем. Многокилометровая пробка спасла им жизнь, думает Шейн, еще утром сходивший с ума, вынужденный просиживать задницу в намертво застрявшем шоссе.
Лори смотрит ему в лицо - они все еще стоят слишком близко друг к другу, и ему не разобрать выражение ее глаз, оно в тени, но он видит, как на ее волосах горят отсветы пылающего внизу города.
- Мы найдем другое место, - обещает ей Шейн - а что он еще может.
Что он еще может, когда она наконец-то рядом.
[icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][nick]Шейн[/nick]

0

7

Лори ходит по комнате, прижимая ладонь к губам, удерживает то ли слезы, то ли крик. Шейн и Карл смотрят на нее. Шейн тяжело, Карл испуганно.
- Нет, нет. Не могу поверить. Шейн, мы не можем. Не можем уехать. Рик… Рик в больнице, он без сознания, но он очнется! Я должна быть рядом, когда он очнется!
- Мам…
У Карла несчастные глаза – досталось ему в последнее время. Известие о том, что его отец серьезно ранен, слезы матери. Все было бы намного хуже, если бы не Шейн, который с того самого дня, как Рик попал в больницу, взял на себя заботу о них.
- Так, старик, сейчас ты пойдешь наверх и соберешь свои вещи. Как если бы мы собирались в поход, усек? А мы с твоей мамой пока поговорим.
Карл чуть светлеет лицом, кивает, убегает наверх, Шейн провожает его взглядом, думая о том, что любил бы этого пацана, даже если бы он не был сыном Лори и Рика. Он и любит его не как их сына, а как своего. Ну и у него глаза Лори. Слава богу, что характер не ее.
- Лори, остановись… Да остановись, черт тебя дери.
Ему приходится развернуть ее к себе за руки и встряхнуть как следует, чтобы вытащить из какой-то черной дыры в которую Лори иногда проваливается, он достаточно на это насмотрелся. И на то, как Рик в эти моменты пускается с ней в долгие разговоры. Лори не нужны разговоры, ей нужно действие – Шейн в этом уверен.
Потому что он знает Лори.
- Что ты от меня хочешь? Скажи, я это сделаю. Что я должен сделать, чтобы ты пошла сейчас наверх, покидала свои шмотки в сумку и села в мою тачку? Говори!
Это действует.
- Шейн…
Лори вздыхает – глубоко – как будто до этого она и не дышала, у нее даже в глазах чуть светлеет, но все равно, все это слишком для нее. Она не справится… она этого очень боится – что не справится, а у нее есть Карл, она должна держаться ради него.
- Шейн, мы не можем бросить Рика. Я никогда не прощу себе если мы уедем, бросив Рика. Он мой муж. Он отец Карла.
- Он мой лучший друг, Лори. Я люблю его как брата! Не ты одна переживаешь из-за случившегося! Ладно… ладно, прости, детка, мы все на взводе.
Он гладит ее по голове, как ребенка, и у Лори в глазах растерянность, как у ребенка, который потерялся. Кто-то должен позаботиться о ней и Карле. Шейн должен позаботиться о ней и Карле – Рик скаазл бы это ему если бы мог. И дело не в том, что он к Лори… не в том дело. Это и его семья тоже – вот в чем дело.
- Ок. Тогда слушай мой план. Мы садимся в тачку, едем к больнице и я вытаскиваю оттуда Рика, в сознании он или без. Так?
Он думает о том, что, возможно, это убьет Рика – тот все еще на аппарате искусственной вентиляции легких. Но если иначе ему никак не увезти из города Лори и Карла – он это сделает.
Потому что надо уезжать.
- Да. Да, пожалуйста, Шейн, сделай это. Пожалуйста!

Он сделал это.
Лори смотрит на зарево Атланты, потом снова прижимается к Шейну. Рядом с ним она чувствует себя в безопасности. Прежняя жизнь разрушена, лежит в руинах, по которым ходят ожившие мертвецы. Рик мертв… Лори честно спрашивает себя – что она ощущает по этому поводу, и оказывается, что ничего. Потрясение, наверное, настолько велико, что она не ощущает никаких чувств к Рику. Все слезы были выплаканы в те, первые дни. И тогда Шейн тоже был рядом. Он просто занят место Рика в их с Карлом жизни и сделал все, чтобы им было хорошо. Насколько это возможно. Играл с Карлом и возил его в госпиталь, к отцу. Ездил в магазин за покупками и сидел с ней в гостиной, когда она не могла заснуть. При этом первым сумел выяснить, что происходит что-то не то, что этот вирус или как там его, опасен, что скоро город будут зачищать а им лучше уехать в лагерь для беженцев.
Шейн занял место Рика, и, пусть Лори было стыдно за эти мысли, но справлялся он лучше, чем Рик.
О том, что было на прошлое Рождество, они, вроде как, забыли. Сделали вид, что забыли и стали осторожнее, оба избегали оставаться друг с другом наедине. Сейчас Лори думает об этом. Думает, когда они садятся в машину, разворачиваются.
За ними, что удивительно, тут же следуют несколько машин – супружеская пара с дочерью, ровесницей Карла, они уже, кажется, успели подружиться. Светловолосая девушка с сестрой, еще кто-то…
Шейн упрямо смотрит на дорогу, скулы закаменели, а она смотрит на Шейна. Может быть – вот оно? Может быть, теперь все правильно? Было неправильно, когда был жив Рик. Они это знали, оба. И оба не пересекали границу, кроме того раза, в гостиной. Но теперь границ нет. Теперь ничего нет – даже Атланта пала, сожженная военными. И они сами могут заполнить это ничего. Чем захотят.
- Шейн… - тихо зовет Лори.
И дожидается, когда он отрывается от дороги и смотрит на нее. В машине темно, но что-то он, видимо, читает на ее лице, а может быть, чувствует как что-то изменилось. Шейн всегда умел это – чувствовать ее настроение.
- Да, детка?
- Спасибо тебе…[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]
Он берет ее руку, кладет к себе на колено. Дальше они едут молча, но когда приходит время остановиться, когда они выбирают место для лагеря, Лори приходит к нему. Сама. И он ее ждет.

0

8

Это превращается во что-то естественное - он и Лори. Как будто все, что было раньше, было как в терминале аэропорта перед посадкой - нужно просто переждать, перетерпеть. Дерьмово так думать, но он думает именно так: у него никогда ни с кем не складывалось, и теперь понятно, почему.
Лори не идеальна. Лори, черт ее дери, совсем не идеальна: она выносит мозг, если начинает беспокоиться, вовлекая в орбиту своего беспокойства всех в округе, и ее почти невозможно унять, когда она входит в пике.
Шейн замечает признаки надвигающегося заранее. Шейн знает, как ее остановить. Шейн никогда не говорит ей успокоиться и никогда не спорит - либо делает по своему, либо делает, как она говорит, но не тратит время на разговоры.
Лори не нужны разговоры - и тогда, в ту первую ночь, ей тоже не нужны были разговоры.
Не нужно было, чтобы он говорил ей о Рике или о том, что все теперь будет хорошо - и Шейн не проронил ни слова до тех пор, пока сквозь стенки палатки не начало розоветь. Собственно, и говорить было не о чем: и даже если это было очередным способом сказать "спасибо", Шейн мог дать Лори роскошь так думать. После прошлого Рождества нужно было притворяться, теперь - нет.
Никому в этом лагере на дне карьера не было дела до того, что происходит между ним и Лори - когда рушится привычный мир, люди редко склонны первое время наблюдать за соседями - но их палатки по-прежнему стояли в некотором отдалении друг от друга и, засидевшись у костра, они расходились в разные стороны.
Чтобы встретиться позже - среди камней на берегу или в лесу, пока эти прибившиеся к лагерю братья-рэднеки уходили на охоту в другую сторону.
Дело было не в сексе - не только в нем. Дело было в том, что впервые между ним и Лори не стоял Рик, и если для этого потребовалось случиться чертовому зомбиапокалипсису - ну, все имеет свою цену, Шейн это знает.
И поэтому, когда Рик возвращается, Шейн смотрит на него и не понимает: разве он мало заплатил?
Рик тоже благодарит его - ну еще бы, и так просто вернуться к роли друга семьи, так просто вычеркнуть - снова - то, что было из памяти.
Шейн старается.
- Ты сказал мне, что он мертв! - разъяренной кошкой шипит на него Лори, наставив обвиняюще указательный палец, лак с ногтя на котором уже давно облез. - Ты сказал мне, что мой муж мертв!
- Иначе бы ты ни за что не уехала - и сейчас вы с Карлом были бы мертвы! - пробует оправдаться Шейн - Лори, черт тебя дери, неужели ты не понимаешь, почему я так сделал? - и тут же затыкается: он не даст загнать себя в ту же ловушку, в которую попал Рик. Ей не нужны слова, не нужны аргументы - это лишь ширма, под которой она до смерти испуганная девчонка. Она едва ли услышит то, что он ей скажет - как не слышала Рика.
Но она не его девчонка. Опять не его, потому что Рик вернулся, и это Рик должен хватать ее за плечи и встряхивать так, чтобы зубы лязгнули. Рик должен затыкать ее, засовывая язык ей в рот, пока она не начнет задыхаться и царапаться. Рик должен возвращать ее в здесь и сейчас, к себе - а не он, не Шейн.
Но Рик так не сделает. Рик ни хрена не знает свою жену - но он жив и она его жена.
И Шейн позволяет ей уйти, стоя по колено в мутной озерной воде, в которой оседает взбаламученный ил, с ведром, в котором мечется одинокая лягушка.
Шейн позволяет ей уйти - и это так чертовски неправильно, что когда Эд Пелетье велит ему не соваться не в свое дело, таща свою жену через толпу возмущенных женщин, бросивших стирку, Шейн налетает на него молча, убийственно, и бьет - бьет, пока его не отпускает. Пока злость на Лори, которая обвинила его в том, чего сама хотела не меньше, не отпускает.

[icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][nick]Шейн[/nick]

0

9

Они сидят у костра. Маленькая традиция их маленькой группы, группы Шейна. Так было каждый вечер, наверное, с того самого дня, как они разбили здесь лагерь. Они смотрели в огонь имолчали, или смеялись, жарили над огне добычу братьев – реднеков, обменивались историями из прошлого, намеренно вспоминая только хорошее. Лори любила эти вечера. Они переглядывались с Шейном, у них была вчерашняя ночь, и сегодняшняя, и завтрашняя. И дни у них тоже были. Не всегда безоблачные – иногда на нее находило, находил страх перед завтрашним днем, перед неизвестностью, перед ходячими мертвецами. Страх за Карла. Но Шейн умел успокоить ее страхи, без всяких разговоров и обещаний, без рассуждений о том, что им нужно приспосабливаться к этому новому миру.
- Заткнись, Лори, бога ради. Я позабочусь о вас.
Это все, что он сказал.
И она поверила.

Но сегодня все иначе, сегодня с ними Рик, чудом вернувшийся, чудом воскресший Рик. Он крепко обнимает ее одной рукой, другой обнимает Карла, жмущегося к отцу, и рассказывает о том, как он очнулся в госпитале, как отправился в Атланту – все, чтобы найти свою семью. Лори заставляет себя улыбаться, но смотрит на Шейна. Может быть, потому что смотреть на Рика ей стыдно?
Почему он сказал ей, что Рик мертв?
Почему он оставил его в госпитале?
А самое главное, почему он молчит сейчас? Молчал, когда Рик обнимал его, благодарил за то, что он спас его жену и сына.
Лори закусывает костяшки пальцев, чтобы истерически не рассмеяться. Его жену…
Но Шейн молчит. Сидит в стороне и молчит. Как будто все так и есть, как считает Рик, как будто он просто заботился о ней и Карле все это время. Просто заботился. А сейчас готов отойти в сторону, чтобы отдать их – ее – Рику.  Чтобы Рик о них заботился.
Лори этого не понимает. Если он солгал о смерти Рика ради того, чтобы они были вместе –почему ведет себя так… так, будто между ними ничего не было? Дерьмовый был поступок, бросить Рика в госпитале. Крайне дерьмовый. Она бы никогда не согласилась уехать без  мужа, но видимо, поэтому Шейн и солгал ей.
Она дает Шейну последний шанс. Считает до ста. Очень медленно считает до ста. Надеется, что сейчас Шейн встанет и попросит Рика отойти поговорить, или как-то еще, но прояснит для Рика случившееся. Скажет, что  они считали его мертвым. Что это, черт возьми, все меняет. Что они стали близки, очень близки. Они хотят, чтобы все так и осталось.
Но Шейн молчит.
Потом Лори считает еще до ста.
И еще.
Но Шейн сидит, смотрит в огонь и не смотрит на нее.
Это ужасно.

Рик гладит ее по плечу, нежно целует в висок. Смотрит ей в глаза. Наконец, ей становится понятно, чего он ждет.
- Пойдем, Карл, тебе пора спать.
- Я хочу побыть с папой!
- Папа никуда не денется, милый, папа теперь всегда будет с нами. Да, Рик?
- Да. Иди, Карл. Я вас больше никогда не оставлю.
О, господи – думает Лори, уходя – о, господи. Оглядывается на Шейна. Почему он так с ней поступает? Ответ очевиден. Потому что Рик ему важнее. Рик и дружба Рика. И возможность быть в глазах Рика хорошим другом.
Лори чувствует себя раздавленной.
Карл все равно не засыпает, пока не приходит Рик. Лори смотрит на счастливое лицо сына, и думает о том, что вот она, причина, почему она ничего не скажет Рику. Раз уж Шейн ничего не стал говорить.
- То, что я вас нашел – это чудо, - шепчет он, осторожно обнимая ее, как будто не веря, что можно, и Лори очень хочется крикнуть ему в лицо что нельзя. Нельзя! Она трахалась с Шейном и ей нравилось трахаться с Шейном, они этого хотели, давно, еще до всего…
Но вместо этого она его обнимает – Шейн отказался от нее. От них. Ладно, пусть так. Значит она станет хорошей женой Рику. Лучшей.
И Уолш еще пожалеет, о да, она сделает все, чтобы он пожалел.
Обнимает, и позволяет Рику делать все, что ему хочется.
Потом долго не может заснуть, глядя в темноту.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

10

Рик был хорошим полицейским.
Черт возьми, он остался хорошим полицейским, не смотря на весь этот зомбиапокалипсис. Во всяком случае, для их группы он делал все. Все, что мог, все, что считал правильным, ставя их безопасность превыше всего.
Но, наверное, некоторые вещи он просто не хотел видеть. Не хотел замечать.[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]
Прежде всего, Лори. Она не отказывала ему, как раньше, ссылаясь то на усталость, то на головную боль – и он каждый раз принимал эту смешную отговорку. Теперь нет.
Раньше она спорила с ним – теперь нет.
Первое время он списывал это на то, что она изменилась – что их разлука  ее изменила, и был благодарен за эти перемены. Видит бог, он любил ее, но раньше – в прошлой жизни – она, случалось, убивала его своим характером и нежеланием его выслушать, нежеланием его понять.
Потом – Лори и Шейн. Рик только гадал, как так случилось, что между его другом и его женой пробежала черная кошка. В присутствии Рика Лори стервозилась, будто одно его присутствие было для нее оскорблением. Дошло до того, что она старалась не подпускать к Шейну Карла, тут уж Рик не выдержал, попробовал поговорить с женой, но получил в ответ поджатые губы и ледяной взгляд.
Что было последней каплей, после того, как стало невозможно игнорировать все признаки? ЦКЗ? Ему бы удивиться, что Лори расплакалась – и это после того, как они нашли безопасное убежище, у них была горячая вода, ужин из полуфабрикатов и вино, и все это казалось чем-то невероятным, возвращением к цивилизации, а она плакала, лежа в постели. Но с Лори всегда было сложно, и Рик не стал расспрашивать, просто сделал вид, что спит.
А потом царапины на лице Шейна. Шейна, становившегося все мрачнее день за днем.
И вот он смотрит на царапины – ему ли не знать, как выглядят царапины, когда женщина сопротивляется – и пытается заново сложить картину мира.
Где-то в глубине души ему хочется верить, что Шейн принудил Лори. Ему стыдно за эти мысли, потому что Шейн никогда бы так не поступил. Ни с Лори, ни с какой-то другой женщиной. Но это дало бы ему оправдание – дало бы Рику оправдание предложить Шейну идти своей дорогой. Уехать, оставить их в покое.
Конечно, все было не так. Они думали, что он мертв.
Рик старательно их оправдывает, но все равно, не может не отметить, что  его друг и его жена недолго по нему скорбели.
Это больно.
Так же больно, как думать о том, что им, возможно, было не так уж плохо без него. Что им, возможно, было хорошо. Без него.
Смог бы он отпустить Лори, если бы она его об этом попросила?
Рику хочется верить, что да – что у него достало бы великодушия. Но он знает, что нет. Они потеряли все, все, но у него осталось то, чем он дорожил больше всего. Лори, Карл. Шейн – хотя ему трудно было по-прежнему доверять Шену.  Он хотел бы. Но как не думать о том, что теперь между ними Лори, что теперь мир не тот, что прежде. Теперь женщина достается тому, кто может ее удержать. И он старается. Делает все, чтобы Лори видела – он то, что ей нужно. Он, а не Шейн.
Делает. И притворяется спящим каждый раз, когда просыпается от того, что плечи Лори вздрагивают от беззвучного плача.
Это не потому, что ей плохо с ним.
Не потому, что ей было хорошо с Шейном.
Уж теперь Рик может придумать добрую дюжину объяснений для слез жены – тот ад, что творится вокруг них дает ему такую возможность, и Рик цепляется за эти призрачные оправдания. И ждет – пока сам не знает, чего именно. Наверное, возможности раз и навсегда решить этот вопрос. Потому что это становится невыносимо. Для них всех.

0

11

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon]
Царапины заживают медленно, Шейн, задумавшись, обдирает подсохшую корку, не давая им затянуться. Лори не смотрит на него - не обвиняюще, никак, как будто все, что он ей сказал - все до последнего слова - ничего не значит.
Хуже то, что на него смотрит Рик - следит исподтишка, как будто... Как будто хочет о чем-то спросить.
Ну что, что, хочет крикнуть ему в лицо Шейн. Спроси меня прямо - и мы закончим на этом. Набьем друг другу морды, потом поговорим...
Шейн и сам знает, что все будет не так. Теперь все стало сложнее - проще и сложнее одновременно: теперь они не смогут с Риком подраться, потом напиться, потом поговорить - и прийти к какому-то решению вроде того, что Рик будет видеться с Карлом по вторым и четвертым уикэндам в месяце, а Шейн и Лори поселятся на другом краю города. Чертов зомбиапокалипсис спутал все шансы, и его чертово признание тоже.
Шейн едва может смотреть в лицо Рику, который по-прежнему обсуждает с ним все, что их ждет: теперь-то самое время попытаться добраться в Форт-Беннинг, какое выбрать шоссе, выдержит ли фургон Дейла поездку...
Шейн едва может все это вынести.
И когда они покидают стоянку перед ЦКЗ, запорошенную поднятой в воздух пылью волной только что отгремевшего взрыва, а ходячие, привлеченные шумом, стягиваются к уцелевшим, Шейн смотрит на Лори, держащуюся возле Рика, и принимает решение, тяжесть которого ложится ему на плечи: это он должен свалить.
Просто уехать.
Они торопливо рассаживаются по машинам, Шейн толкает Ти-Дога к автобусу, а сам бежит к малолитражке, на которой тот ехал с Джеки, оставшейся с Дженнером. Закидывает на пассажирское сиденье сумку с оружием, к которому прибавилось то, что они подобрали тут же, на стоянке, заполняющейся мертвецами, захлопывает дверь перед очередным оскаленным гниющим лицом.
Автобус и фургон Дейла выруливают, Шейн пока держится за ними, но когда колонна выезжает на шоссе, Шейн давит на тормоз, глядя на свое отражение в зеркале заднего вида - на четыре царапины, которым он так и не дал поджить.
Она та еще стерва, вспоминается некстати - и Шейн знает, где допустил ошибку: он заговорил с Лори. Слова распирали ему горло, мешали дышать - и он поплатился за то, что заговорил с ней. Поплатился всем, что имело значение.
Ему нужно уехать. Начать где-то завново и дать Лори начать заново - с Риком.
Эта мысль невыносима.
Взгляд Шейна падает на сумку - почти все оружие группы у него. Он не может уехать со всем, что у них есть.
Он знает, это оправдание - он просто затягивает агонию, но все же давит на газ, поворачивая ключ в замке зажигания внезапно заглохшей малолитражки.
Бесполезно. Тачка не двигается с места - просто груда бесполезного металла, а первые мертвецы уже, покачиваясь, появляются на шоссе.
Шейн тянет сумку к себе, закидывая ремень на плечо, и вываливается из машины, а потом бежит - вслед за автобусом.
Ему нужно уехать. Он сделает это. Позже.

На шоссе, где они остановились, чтобы Дейл смог поменять перетершийся клапан в моторе автофургона, Шейн пользуется этой заминкой, чтобы пройтись по рядам, подбирая тачку.
Ключи торчат в зажигании пустой тойоты приус, бак почти полон - кто-то хорошо подготовился к путешествию, только оно вышло очень коротким. Аккумуляторы не разряжены - Шейн заводит двигатель и в салоне просыпается радио. Уже знакомый им всем голос сообщает о лагере для выживших под Атлантой, очевидно, эту запись никто не удосужился вырубить, когда лагеря не стало. Шейн вырубает радио, лишь бы не слышать этот механический голос, обещающий спасение, рычит на Карла, крутящегося рядом - и получает раздраженную Лори.
- Ты велела мне держаться подальше, - напоминает он - зная, что разговоры бессмысленны, он все равно не может заставить ее замолчать или успокоиться другими способами, теперь, когда Рик вернулся. - Это я и делаю.
- Карл ни в чем не виноват! - Лори святотатственно права.
- Да, блядь! Это я виноват, так? Это ты мне хочешь сказать?! - взрывается Шейн, но тут же понижает голос, когда на них оглядывается чертов рэднек. - Не переживай. Я скоро оставлю вас с Карлом в покое.
Он обходит приус, заглядывает в багажник. Лори идет за ним, как будто хочет удостовериться, что он свалит прямо сейчас.
- Ты собираешься уехать? - спрашивает она.
Шейн на нее не смотрит, опускает крышку багажника:
- А по-твоему, зачем я готовлю новую тачку?
Лори смотрит ему в лицо, и прямо сейчас Шейн хочет сказать - поехали вместе. Возьми Карла и уедем прямо сейчас, плевать. Почему нет.
Через два ряда и десяток автомобилей Рик спрашивает у Гленна, не нашел ли он воды.
Шейн отворачивается.
Вот почему. Вот почему нет.
Достаточно и того, что он уже сделал. Не глядя на Лори, он уходит - и без того на них слишком таращится Дэрил.

0

12

[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]Девочку – дочь Кэрол – так и не нашли, и, хотя группа Рика (они теперь так себя и называют – группа Рика, и Лори каждый раз стискивает зубы, чтобы промолчать) нашла временное прибежище на ферме, расположившись почти что с комфортом, все равно все чаще раздаются разговоры, что нужно ехать дальше. Чаще всего об этом говорит Шейн. Они сидят на одном месте, тратят ресурсы – воду и бензин – на поиски Софи, и вот уже и Дерил был ранен при падении с лошади, а потом подстрелен Андреа. И это не считая того, что сам Карл чуть не погиб, хотя за ним должны были присмотреть Шейн и Рик.
Она до сих пор им этого не простила.
Шейна поддерживает Андреа, похоже, по тем же соображениям, по которым сама Лори во всем поддерживает Рика, даже когда не согласна с ним, даже когда видит, что он совершает ошибку. Но она обещала себе стать ему хорошей женой – и она пытается. Старается так, что убить хочется. И Рика, и Шейна. Особенно Шейна. За все.
И Андреа.
Выздоравливающий Карл помогает ей донести корзинку с кормом для кур до курятника и Лори может полюбоваться на то, как Шейн и Андреа уезжают вместе. Неподалеку небольшой городок и Шейну показалось, что он что-то там видел.
Андреа его прикроет.

Курицы жадно накидываются на корм. Кудахчут, толкаются, Лори мрачно смотрит на уже пустую дорогу – вопрос на миллион, на что там будет смотреть Шейн, потому что Андреа явно не против, чтобы Шейн смотрел на нее. Лори такие вещи сразу чувствует. Моментально. Особенно если речь идет о Шейне.
- Пойдем, милый, поможешь мне нарезать овощи к обеду.
- Я бы хотел поехать с папой. Или с Шейном.
- Да, Карл, я тоже, - задумавшись о своем отвечает Лори. – Я тоже.
- Правда?
Под большой шляпой Рика вид у Карла забавный, но он носит ее как трофей и Лори предельно серьезна.
- Конечно. Но у нас у всех свои дела. Папа и Шейн ищут Софи. А мы должны приготовить обед.
Они идут к палаточному лагерю – Кэрол развешивает белье, с раннего утра она занималась стиркой, с пугающим фанатизмом. Лори подозревает, что так она пытается уйти от постоянной, изматывающей тревоги за дочь.
Карл дергает ее за руку.
- Мам?
- Что, милый?
- Шейн на меня за что-то сердится?
У Карла глаза грустные и голос грустный – ей это как ножом по сердцу.
- Нет. Нет, мой хороший, ну что ты! Шейн тебя очень любит. Просто все огорчены из-за Софи.
Карл, вроде бы, таким ответом удовлетворяется. А вот Лори опять хочется убить Шейна.
И Андреа конечно, да.
Это желание никуда не исчезает после того, как они возвращаются – Шейн просто проходит мимо нее, едва кивнув, зато Андреа... Господи, Лори знает это выражение лица. Угадывает причину того, почему Андреа прямо таки светится.
Они трахались.
Шейн трахал Андреа, и та, похоже, в восторге. А что дальше? Они сойдутся? Уедут вместе? То есть он, получается, оставил ее Рику, отдал Рику, чтобы спать с Харрисон?
Лори накручивает себя – сама понимает, что накручивает. Но остановиться не может, ее как в водоворот затягивает. В глазах темно и дышать нечем, и если она немедленно не поговорит с Шейном, она за себя не отвечает.
Бросив недоумевающей Кэрол чистую одежду, снятую с веревок, она догоняет Шейна.
- Стой! Да остановись же!
Он, наконец, останавливается, чуть помедлив, поворачивается. Лицо злое – ну да ей плевать какое там у него лицо, ему все равно придется выслушать все, что она собирается ему сказать.
- Что?
- Ты спишь с ней? Да?
В глазах Шейна теперь не только злость, но и удовлетворение.
- Не твое дело, сладкая. Не. Твое. Дело.
А вот тут он не прав. Ее. Еще как ее.
Но Шейн ей и рта не дает открыть.
- Ты меня послала. Ок, Лори, сладкая, твое право, будь хорошей женой Рику, ты же этого хочешь? А ко мне не лезь.
- А у меня есть выбор, Шейн?!
Лори, забываясь, повышает голос, Шейн чертыхается, тянет ее подальше, за конюшню, чертова ферма, они тут все как на ладони друг у друга.
- Какого дьявола, Лори? – грубо спрашивает он. – Какой, нахрен, выбор, ты о чем?
- Никакого! Ты мне не оставил выбора, Шейн! Ты меня просто отдал Рику, когда тот вернулся, вернул как вещь. Что мне оставалось? Что, черт тебя дери, мне оставалось?
Она бьет его в грудь кулаком, Шейн перехватывает ее за запястье.
- Я пытался поговорить с тобой в ЦКЗ!
- Ты пытался меня лапать в ЦКЗ! Ты сначала отдал меня Рику, а потом решил, что можно вот так прийти и я буду счастлива, да? Раздвину ноги, как твоя Андреа?
Лори вырывается, Шейн это все уже знает, все это он уже проходил – но о чем она говорит?
- Я тебя не отдавал.
- Я ждала. Ждала, что ты ему все скажешь.
- Как я мог ему сказать, Лори! Он мой друг, я думал, он мертв... Лори... да подожди... я думал ты сама не хочешь уходить от него... да, блядь...
Теперь она расцарапала ему руку.
- Лори! Если все так – давай уедем. Сейчас. Просто уедем, ты, я и Карл. Я только этого и хочу.
- Нет, - бросает ему Лори. – Нет. Поздно, Шейн. Поздно! Уже слишком поздно.
И уходит.
Уходит в противоположную от лагеря сторону, ей надо побыть одной, ей очень надо побыть одной. Потому что она устала. От всего. И от Рика, и от той Роли, которую на себя взяла, и от мыслей о Шейне.
Шейн смотрит ей вслед.
Потом бьет кулаком стену сарая. Со всей силы. Потому что рядом нет никого – ни одного ходячего, хоть иди и ищи, чтобы успокоиться. Ему даже оружие сейчас не нужно. Справится голыми руками.
Отдал, значит...
- Посмотрим. Посмотрим, сладкая.

0

13

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon]
Шейн отводит Кэрол к автодому и перепоручает заботам Дейла. Она более-менее успокоилась - что ж, его учили разговаривать с родственниками жертв, можно сказать, он справился, но длить это вынужденное бдение возле горюющей матери, только что потерявшей ребенка, Шейн не расположен - и собирается найти Лори: пора уезжать.
Им всем пора уезжать - София все это время торчала в амбаре, Рик только тратил драгоценное время, и даже если он не захочет, ну что же, Шейн как-то выгребал без него, выгребет и сейчас.
Вопрос только в Лори - Лори и Карле.
Беременной его ребенком Лори и Карле.

Вместо них он наталкивается на Рика.
- Шейн! - ну все понятно, старый друг не в духе - а все потому что сбрендивший старик держал полный амбар ходячих и теперь расстроился. Шейн смотрит на Рика без теплоты - из-за него они потеряли столько времени, столько ресурсов, что сейчас это кажется непростительным. Окей, под гнетом вины он долго молчал - молчал и соглашался с Риком, надеясь этими нелепыми заплатками поддержать их дружбу, но теперь понятно, что это было напрасно: Рик никак не поймет главное - все это простая математика.
- Хершел хочет, чтобы мы уехали, - начинает Рик.
Шейн к этому готов - да что там, положа руку на сердце, он знал, что этим все кончится.
- Ну и что? Раз в поисках Софии больше нет нужды, какого черта нам торчать на этой земле? - огрызается он.
На лице Рика появляется растерянное выражение - кажется, Граймз всерьез собирался здесь осесть.
Шейн оглядывается - пустое пространство, вдали фермерские постройки. Он городской парень, ему больше по душе другие пейзажи - к тому же, Шейн хотел бы, чтобы между ним и ходячими было что-то существеннее, чем заборы полувековой давности и открытые поля. Что-то вроде бетонных стен, металлических заграждений - что-то вроде ЦКЗ, только без ебанутого Дженнера и этой компьютерной программы, запускающей механизм самоуничтожения.
- Лори беременна, - говорит Рик. И смотрит.
Шейн давит желание обхватить ладонями бритый череп, сжать со всей силы - это начало того самого разговора?
Он разворачивается к Рику окончательно, подходит ближе.
- Я знаю.
Все, черт возьми, знают - но для Шейна это значит куда больше. Это его ребенок. Его, что бы там ни говорила Лори.
Его, а не Рика.
- Мы не можем сейчас уехать, - говорит Рик вместо того, чтобы... Чтобы - что?
Шейн тяжело смотрит в ответ, и Рик продолжает:
- Что, если на всех шоссе штата то же, с чем мы столкнулись у ЦКЗ? Что, если нам придется плутать кругами в поисках проселочных дорог, часть из которых даже не отмечена на картах? Нам нужна еда. Вода. Горючее и теплые вещи.
- У нас все это было, пока мы не потратили большую часть запаса здесь, - Шейн не собирается щадить Рика за принятое им неверное решение, и тот, кажется, понимает это. И на его лице проступает хорошо знакомое Шейну упрямство - упрямство "я делал так, как считал правильным".
- Я знаю, ты давно считал, что поиски Софии были ошибкой. Но ты остался и искал вместе со мной. Не уехал. Не оставил группу.
Шейн не верит своим ушам, но сказать Рику, что единственная причина, по которой он так и не свалил, была в Лори - а теперь в Лори и ребенке внутри нее - у него не поворачивается язык.
Сперва пропажа Софии, затем ранение Карла, затем, когда Дэрил выбыл из игры - необходимость подстраховать Рика в этих поисках... Теперь беременность Лори.
И ее ревность - ее ревность, когда он вернулся из той поездки с Андреа.
- Нужно держаться вместе, - заканчивает Рик. - Я попробую договориться с Хершелом, объяснить ему, что амбар был вынужденной мерой. Что ходячие опасны и уже не те люди, которых он знал, но нам нужна эта ферма, Шейн. Лори нужна эта ферма - дом, вода в достатке, еда. Крыша над головой и тепло. Мы не можем просто ехать вперед, надеясь, что нам повезет.
Рик говорит и говорит - это он хорошо умеет, все так, но сейчас Шейну хочется двинуть ему в лицо, разбивая рот, чтобы он замолк - но вместо этого Шейн слушает.
- Если ты уедешь, то кто еще? Диксон - ему уж точно не по душе компания. Андреа? Ти-Дог? Ты просто дашь людям возможность сделать так же, покажешь, что это возможно, но разделяться сейчас - это верная смерть. Поверь мне, я был один.
Рик подходит ближе, кладет ему руку на плечо, крепко сжимает.
- И я, черт меня дери, чертовски рад, что больше не один. Что нашел тебя. И Лори, и Карла. Вас - мою семью.
И вопреки всему тому, что сейчас стоит между ними, Шейн чувствует тоже самое - он хлопает Рика по спине, хочет сделать это небрежно, но получается как-то не так: они дружат пятнадцать лет и он считает Рика братом.
- Останься, - просит Рик, не догадываясь, что Шейн не уедет - по крайней мере, не уедет без Лори.
Они неуклюже обнимаются - между ними достаточно непроясненного, но Шейн прямо сейчас не может завести эту тему. Выбор между другом и женщиной сводит его с ума, и к кому бы решению он не пришел, лежа без сна в палатке, наутро ему кажется, что он ошибается.
Все яснее становится, что одного из них он потеряет - и этот выбор дается ему не просто.
Еще одно сложное решение, к которому подталкивает его случившийся апокалипсис.
- Я попытаюсь все порешать, - обещает Рик, всегда щедрый на обещания, отпуская Шейна. - Мы должны держаться вместе.
Шейн не может больше этого слушать - он отделывается какой-то грубой бессмысленной шуткой и уходит.

Его догоняет Андреа. В соломенной шляпе, которую ей дал кто-то из Гринов, с облезающим носом, она потеряла свой лоск столичной штучки, зато Шейн видит в ней другое - она боец, и сейчас это совсем некстати.
- Ты уезжаешь? - спрашивает она прямо. - Мы уезжаем?
В каком-то смысле Шейну понятно ее желание свалить - под неусыпной опекой морального авторитета Дейла кто угодно захотел бы свалить, но сейчас это тоже некстати.
- Нет, - отвечает он, продолжая идти к приусу.
Андреа подстраивается под его шаг, держится рядом, заглядывает в лицо.
У нее породистое лицо и слишком проницательный взгляд - она хорошо трахается и стреляет, и она не Лори.
- Ты передумал?
Шейн не отвечает, идет вперед.
- Ты передумал? - снова спрашивает Андреа, дергая его за руку - Шейн сбрасывает ее пальцы, но все же останавливается, оборачивается.
- Слушай, мне жаль, что у нас ничего не выйдет, но договор обнуляется. Никто никуда не уезжает.
В глазах Андреа появляется что-то жесткое - Шейну кажется, что он уже видел этот взгляд.
- Это из-за Лори? - спрашивает Андреа, складывая руки на груди.
Шейн прячет досаду под усмешкой, отводя глаза.
- Херня, дело не в этом. Ты уж точно должна знать, что дело не в этом, Лори с Риком...
- А ты одинокий стрелок? - подхватывает Андреа и ее голос сочится ядом - Шейну хочется ее ударить, чтобы она замолчала. - Ты думаешь, она выберет тебя?
Вопрос прямой, и Шейн не знает, что ответить - да, именно так он и думает?
Это было бы ложью.
Именно этого он и хочет? Определенно.
Сделает ли что-то для этого? Сложно.
Андреа подходит ближе, тычет ему пальцем в плечо.
- Очнись, Шейн. Лори из тех, кто никогда не оставит мужа - и тебя не отпустит. Ей нужно, чтобы вы оба были поблизости, в любой момент готовые сорваться по ее просьбе...
- Заткнись.
Он роняет это просто, даже негромко - но что-то в его лице, голосе или позе все же заставляет Андреа замолчать.
Она меряет его взглядом, хмыкает - хмыкает так, что становится ясно: теперь, даже если он останется последним мужиком на земле, она скорее умрет, чем скажет ему хоть слово, не говоря уж о чем-то большем.
- До сих пор мне казалось, что ты думаешь головой, а не членом, - резюмирует Андреа, разворачиваясь. Она уходит решительно - она все делает решительно, адаптировавшись к этому новому миру с удивительной для такой холеной девчонки быстротой, но Шейн, сколько не пытается, не может почувствовать по этому поводу ничего: он не уедет, пока Лори не согласится уехать с ним.

0

14

Когда ей впервые приходит в  голову мысль, что нужно уезжать? Сразу после ЦКЗ? Когда пропала дочь Кэрол? Когда подстрелили Карла? Андреа не может сказать точно – возможно, однажды она просто проснулась с этой мыслью. Нужно уезжать. Желательно, конечно, по-хорошему, то есть простившись со всеми, пожелав всяческих благ, взяв с собой оружие, и, если повезет, каких-то припасов на первое время. Но Андреа согласна и по-плохому. Ей очень не нравится все, что происходит – то, что они застряли на этой ферме, что чуть ли не каждый день случается что-то, что задерживает их, не дает двигаться дальше.
Они застряли не на ферме – они застряли в неопределенности. Это действует Андреа на нервы, еще хуже, чем постоянный контроль Дейла, чем постоянные комментарии Дэйла относительно всего, что происходит и особенно – что происходит с ней. Дэйл мнит себя то ли великим психологом, то ли всерьез вознамерился заменить ей отца, раз уж нельзя заменить мужа – Андреа не обманывается этой заботой, но принимает ее. Она это умеет. А если что-то не умеет – тому учится. Как училась стрелять, потому что ей осточертела эта вечная стирка, готовка, поддержание порядка – извечная женская работа, от которой, вроде бы, их освободила бытовая техника и наемный персонал, но зомби-апокалипсис отбросил их в какой-то чертов каменный век. Еще ей осточертела Кэрол, с ее вечным траурным лицом, осточертела Лори, с ее вечно злым лицом. Их первая леди вынуждена изображать хорошую жену, а хочется дать Шейну. Андреа видела их как-то, до того, как вернулся Рик, да и видеть было не обязательно, между ними искрило так, что жарко становилось. Андреа тогда по-хорошему позавидовала, потому что Шейн хорош. Очень хорош.
И если уезжать – то с ним.

Диксон, конечно, тоже способен позаботиться о себе, но Диксону уж точно попутчик не нужен. Диксон-младший одиночка. Шейн – нет. Достаточно посмотреть, как он возится с Карлом, как иногда смотрит на Лори – старается не смотреть, но смотрит.
Лори же, по мнению Андреа, ведет себя как записная сука, вынося мозг всем, кто рядом, но особенно отыгрываясь на Уолше.
Видимо, Рик не так хорош.
Но проблемы Лори ее не касаются – не ее это дело.
Зато, как считает Андреа, Шейн Уолш может быть ее делом.
Не может же Лори жить с двумя сразу, как принято в Непале.
Так что Андреа ждет момента, и дожидается – Лори что-то опять говорит Шейну, Шейн ей отвечает, она уходит – почти убегает.
Шейн стоит, мрачно глядя себе под ноги и Андреа думает что вот он – подходящий момент.

- Привет.
Она улыбается – она привыкла, что ее улыбки действуют на мужчин, даже сейчас, и ее не смущает, что Шейн смотрит на нее совсем не дружелюбно. Ничего, Андреа верит в свою способность находить к людям подход, это часть ее профессии, если угодно.
- Ты же собираешься уехать, так? Отделиться от группы?
- С чего ты взяла?
- Слышала ваш разговор на дороге, не важно. Возьми меня с собой. Я тоже хочу уехать. Это все не для меня.
- Что не для тебя? – Шейн, пожалуй, даже враждебен, но Андреа верит в силу своей улыбки, в стройные ноги, обтянутые выцветшими джинсами.
Верит в гарвардские мозги и очарование девчонки с фермы.
- Все, - с вызовом говорит она, таким как Шейн нравится вызов.
Этим его, наверное, Лори и берет.
- Мне не нравится, как тут командует Граймс, мне больше нравилось, когда командовал ты. Граймс только говорит, что о нас думает, на самом деле он думает о своем ЧСВ, которое надо почесать о любое дерево.
Шейн неопределенно хмыкает – Андреа хочется верить, что одобрительно.
- Мне не нравится, что мы сидим тут. А когда настанут холода, нас попрут с этой фермы. Потому что у Рика не хватит решимости подмять под себя нашего гостеприимного хозяина. Я хочу уехать, Шейн, ты хочешь уехать, давай уедем вместе.
- И зачем мне это? – небрежно интересуется Шейн.
- Все просто. Ты прикроешь меня, я прикрою тебя.
Андреа улыбается, соломенная шляпа бросает тень на лицо, которое она сама, объективно, находит достаточно привлекательным.
- Я в тягость не буду, - небрежно замечает она.
- Я так не думаю.
Они смотрят друг на друга – у Шейна взгляд тяжелый, мрачный. Андреа не очень уютно под этим взглядом, но вида она не показывает.
Он ей нравится, действительно нравится, и если удастся отвлечь его от суки-Лори, это будет удача. Потому что по нынешним временам, такие как Шейн на вес золота. Да что там золото, кому оно сейчас нужно.
- А ты подумай, - советует она. – Подумай, Шейн.  От тебя я ничего не хочу, все, что я хочу – уехать отсюда подальше, разве наши интересы не совпадают?
Андреа умеет задавать правильные вопросы, на которые можно дать только правильные ответы – но Шейн выбирает другую тактику, молчит, нечитаемо улыбается, глядя на нее. Этому, должно быть, учат в полиции.
И она выбирает временное отступление. Лучше сделать шаг назад, занять более выигрышную позицию, а потом продолжить наступление.
- Я пойду. Дай мне знать что надумаешь.
Я не Лорри, хочет сказать она – но не говорит. Он сам должен понять, что она не Лори – на практике. Что он не Лори – она лучше.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

15

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
- Эй, Кэрол, не видела Лори? - окликает Пелетье Шейн, обыскав всю эту чертову ферму, кажется, дважды и разве что под хозяйские кровати в доме не заглянув. Карл торчит на крыше автодома вместе с Андреа - они изображают дежурство, высматривают возвращение Рика, Гленна и Хершела, но к ним Шейн с вопросами не лезет, после последнего разговора с Андреа вообще старается без необходимости с ней не заговаривать: так себе вышло, стоит признать, и он вовсе не гордиться случившимся.
Кэрол выпрямляется от очередного таза с мыльной водой - каждый раз, когда он ее видит, думает Шейн, она либо стирает, либо готовит, либо пропалывает грядки под бдительным руководством одной из этих фермерских дочек, как будто постоянной занятостью хочет показать, как полезна группе. Ему все чаще хочется ее одернуть - сказать, что она может перестать стирать себе пальцы до мозолей, обстирывая всех подряд, что Эд мертв и больше ее никто не заставляет, что она не обязана тащить на себе все эти бытовые заботы, с улыбкой принимая помощь, но никогда не спрашивая о ней, но его кое-что останавливает: быть может, за этой фанатичной деятельностью скрывается попытка отвлечься от мыслей о Софии, и Шейн не лезет в чужие проблемы - у него полно своих.
- Кажется, она попросила Андреа присмотреть за Карлом, а сама отправилась за Риком, - простодушно отвечает Кэрол, поглядывая на Шейна с сочувствием - или ему так кажется? Он ругается, отворачиваясь - темнеет, куда понесло эту истеричку?

Не будь она беременна, думает Шейн, направляясь к приусу, так и стоящему без дела во дворе фермы, ни за что не поехал бы - но это, разумеется, не так, и даже он это знает. Поехал бы. Пешком бы пошел, если бы потребовалось.
Дорога тут одна, он не думает, что промахнется, даже в темноте, но к чему Шейн не готов, так это к виду перевернутой малолитражки, врезавшейся в дерево.
Одинокий ходячий царапает стекло, пытаясь добраться до того, кто внутри. Оглядевшись, нет ли здесь других зомби, Шейн вытаскивает нож - то, что лучше не шуметь, заучил каждый. Вогнав нож в затылок ходячего, Шейн оттаскивает его в сторону, заглядывает в треснувшее окно.
- Детка? Лори, ты как?
Совместными усилиями им удается справиться с перекореженной дверью, Шейн бесцеремонно вытаскивает Лори из перевернутой тачки, поднимает на ноги, ощупывая с ног до головы в поисках повреждений - она морщится, отталкивает его руки, и Шейна это задевает.
- Какого черта, Лори! - напускает он на нее, наплевав на все, что она ему говорила прежде, наплевав на требование отвалить от нее. - Какого черта ты потащилась одна с фермы?
Зажимающая разбитый лоб Лори смотрит со злостью, снова отталкивает его, дергается уйти, и Шейну приходится схватить ее за руку, удерживая.
- Отпусти меня! - они одни на этой чертовой дороге и если уж до сих пор сюда прибрел только один ходячий, едва ли в округе много других, так что можно не сдерживаться, и никто из них не сдерживается. - Отпусти, Шейн! Не смей!
Она выдирается с такой яростью, что Шейну приходится прижать ее к чертовой тачке, пока она не сбежала сломя голову куда глаза глядят, и Лори снова пускает в ход ногти, лягается как бешеная, но между ними опять появляется это - то, от чего у Шейна сносит крышу.
Лори в ответ не целует - кусает, вцепляется в его рубашку с такой яростью, что ткань трещит, но с той же ясностью, с которой он и раньше угадывал ее желания, он угадывает и сейчас: ничего не в прошлом, она хочет его. Его, а не Рика.
Господи, думает Шейн, стягивая с Лори джинсы одним рывком - никаких разговоров, ей не нужны разговоры, а у него все равно плохо выходит разговаривать - никого никогда он не хотел с такой силой, как эту женщину, и готов на что угодно, лишь бы получить ее. Ни дружба Рика, ничто не имеет значение, если Лори не с ним - только она.
Лори повисает на нем, зажатая между ним и перевернутой тачкой, тяжело дышит в шею, впивается в плечи - подается вперед, подставляет горло, подставляет всю себя, грудь в расстегнутой рубашке, еще впалый живот. Шейн держит ее за бедра, крепко, оставляя следы - плевать, если останутся синяки, плевать, если ей придется их прятать.
Когда-то давно он обещал ей быть ласковым - но сейчас все, на что он способен, это зажимать ей рот, чувствуя влажный язык, толкающийся в его ладонь, чувствуя, как она сжимается вокруг него.
Это его женщина и его ребенок - не Рика.

- Рик знает, - бесцветно говорит Лори, приводя себя в порядок. Шейн проводит ладонью по голове - бесполезное ныне действие, пожимает плечами.
- Хорошо. Я не отступлюсь.
Лори дергается, обхватывая себя за плечи.
- Не смей, - шипит она, отворачиваясь, направляется к приусу. - Не смей, Шейн. Все в прошлом. Мы в прошлом.
Лучше бы снова расцарапала морду, думает Шейн.
Лори садится на пассажирское сиденье, смотрит на него сквозь лобовое стекло - он чувствует себя, как будто она наставила на него ствол.
Опирается руками о капот.
- Нет.
Как они могут быть в прошлом - только что она стонала ему в ладонь, она носит его ребенка.
Лори молчит.
Молчит, как будто все решено, как будто у него нет права голоса.
Шейн дышит сквозь стиснутые зубы.
- Нет, - повторяет он. - Ты можешь отрицать, можешь делать вид, что ты все еще жена Рику, но это не так. Он тебя потерял, но я так не сглуплю. Ты не избавишься от меня, Лори.
- Перестань, - ее все же задевает. - Мы думали, что он мертв - я думала, что он мертв, Шейн! Потому что ты мне так сказал! Я думала, что он мертв, но он жив - и он мой муж и отец Карла! И этот ребенок - он тоже его, а не твой! Рик жив и все это не имеет никакого значения!
Они смотрят друг на друга сквозь лобовое стекло - долго. Так долго, что тишина после последних слов Лори становится почти осязаемой.
Затем Шейн кивает, обходит приус и влезает на место водителя. Трогается с места, колеса приуса подскакивают, переваливаясь через зомби на дороге.
- Почему мы разворачиваемся?
Лори смотрит в зеркало заднего вида, на перевернутую тачку.
- Мы должны найти Рика!
У нее в голосе снова появляется это - то, что ее ломает.
Шейн медлит всего мгновение.
- Они вернулись. Все. Рик, Гленн, Хершел. Все в порядке. Они на ферме.

Больше они не говорят друг другу ни слова - Лори поглядывает на него время от времени, но молчит, и когда Шейн останавливает тачку на ферме, молча выходит, пока вокруг собираются все остальные.
- Где Рик? Я думал, вы ищете его, - Дэрил мрачно поглядывает за плечо Шейна, как будо считает, что Рик, Хершел и Гленн спрятались на заднем сиденье приуса. Фермерские дочки, обнявшись, смотрят с крыльца, но Шейн видит только спину Лори, обнимающую Карла, уводящую его подальше.
- Не нашли, - резко отвечает Шейн, показывая, что разговор окончен.

Когда Рик и остальные возвращаются - с этим парнем, Рэндаллом - Хершел открывает двери своего дома для всех, кроме Шейна. Шейн ядовито ухмыляется, ищет взглядом Лори. Пока Рик жив, все это не имеет никакого значения.

0

16

Когда возвращаются Рик, Глен и Хершел, Лори выходит им навстречу вместе с Карлом, но на ее лице радости нет. Она даже не пытается улыбаться – у нее больше нет сил улыбаться Рику. Не после того, что было у машины. И дело даже не в том, что она снова была с Шейном, хотя и в этом тоже. В том, что пока Рик в очередной раз спасал других, Шейн спасал ее. Проехал искать, нашел. Спас. То, что было потом – у Лори нет для себя оправдания, кроме одного. Она всегда хотела Шейна. Еще с тех пор, как он приводил в их дом своих бесконечных блондинок, одинаковых, как Барби в магазине. Но вряд ли это та правда, которую можно сказать Рику: милый, я не хочу тебя, я хочу твоего лучшего друга. Я хочу жить с ним, хочу, чтобы у него было право заботиться обо мне, а у меня было право заботиться о нем, поэтому как насчет развода?
Если бы не Карл… Лори бы решилась на это, но Карл – как она посмотрит в глаза сыну? А кроме того, все эти годы Рик был ей хорошим мужем. Старался быть самым лучшим мужем, не его вина, что рядом всегда был Шейн. Он не заслужил такого – потерять их еще раз.
А еще Лори понимает, что не может выбирать. Не может разрываться между Шейном и Риком – это становится невыносимым.

- Я поехала тебя искать и перевернулась, - отвечает она на вопрос Рика о ссадине на лбу. – Шейн меня нашел.
У Рика взгляд тяжелый, мрачный взгляд человека, который знает то, чего знать не хочет. Который не может игнорировать факт: его жена спала с его другом, пусть даже она считала, что он мертв.
Лори попыталась найти нужные слова, говорила о том, как тяжело ей было. Что она будто умерла вместе с ним, а Шейн – это было утешение, хоть какая-то возможность почувствовать себя живой. Она оплакивала его каждую секунду – так она сказала.
- Он всегда рядом, когда нужно, да?
Лори нечего на это возразить, потому что это правда. Шейн всегда рядом, когда нужно. Поэтому она заставляет себя перебраться на узкую походную койку, обнять мужа со спины. Даже с закрытыми глазами ей не удастся обмануться. Не удастся представить себе, что она обнимает Шейна.
- Я убил двоих, - напряженным голосом говорит Рик, и плечи у него напряженные. – Двоих живых. Ради того, чтобы вернуться к вам, к тебе и Карлу. Либо они, либо я – так стоял вопрос.
- Я понимаю, Рик.
- Я готов защищать вас. Я готов убивать, если понадобиться. Хочу, чтобы ты это знала.
Даже Шейна? Лори кажется, или об этом говорит Рик? О Шейне? Или это ее чувство вины, после того, что было сегодня. Когда она думает об этом – тянет низ живота и дыхание сбивается. Чертов Шейн. Почему это так хорошо с ним, настолько хорошо, что она почти ничего не чувствует с Риком.
- Я знаю, милый…
Но Рику этого мало, он хочет видеть ее глаза.
- Знаешь, чего я боялся? Весь этот год? Что ты захочешь со мной развестись. У нас было все не очень гладко, да? Мне кажется, ты была не очень счастлива со мной, Лори.
- Рик!
Он закрывает ей рот ладонью – как Шейн там, на дороге.
- Нет, подожди. Я должен сказать. Я боялся, что ты от меня уйдешь. Что потеряю тебя и Карла. Но это же в прошлом, да?
Он ее целует, не давая ответить. Но разве она могла бы ответить «нет»? Хотела бы – да. Но не могла. Потому что ничего не в прошлом. И пока Шейн будет рядом – ничего не будет в прошлом.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

17

Беременность еще не видна, Лори этому рада – она не без ужаса думает о том времени, когда живот сделает ее неповротливой. И старается не думать о том, что ей предстоит рожать – ей, а не Рику и не Шейну. И даже не Кэрол, которая становится сентиментальной каждый раз, когда смотри на ее живот.
Рик и Шейн – вот кто раздражает ее сильнее всего, но больше, все же, Рик. Шейн мрачен, спорит со своим другом, все больше отделяется от группы и Лори всерьез боится, что он уедет с Андреа. А вот Рик, напротив, с каждым днем становится все увереннее в себе. Непреклонным  в том, что касается судьбы группы и в том, что касается жены. Вот сейчас, увидев, что Лори уходит в палатку, Рик идет вслед за ней. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]
- Тебе плохо?
Лори давится ядовитым ответом, хватает с раскладного столика початую бутылку с водой, пьет , проливая часть на себя.
- Душно, - кивает она, надеясь, что Рик этим ответом удовольствуется. И уйдет. Бога ради, уходи же, Рик, займись другими делами, тебе же надо соперничать с Шейном, постоянно противостоять ему. Лори, наблюдающей за всем этим со стороны, кажется, что ее муж, прекрасно знающи своего напарника и друга, знающий, как у него работает голова, заранее принимает решения, которое Шейн не одобрит. Принимает раз за разом, заставляя Уолша подавать свой голос против, оказываясь в меньшинстве. Он как будто выдавливает Шейна из группы, дает ему понять, что тут для него нет места, но при этом демонстрирует, что они по-прежнему друзья. Самые близкие друзья.

Рик, конечно, не замечает ее настроения, тут он по-прежнему слеп и глух. Не видит, или не хочет видеть, что их на редкость тихая семейная жизнь сплошное притворство, причем с ее стороны. Рик садится на раскладную кровать, притягивает к себе Лори, чуть приподнимает ей майку и целует ее в живот
- Мамочка Лори, - улыбается он, и лицо у него сейчас счастливое.
Ударила бы, честное слово, по этому лицу, просто чтобы стереть с нее улыбку собственника.
- Не надо, Рик, - дергается она, но он крепко держит ее за бедра. – Рик!
- Я так рад, любимая. Рад, что все мы снова вместе. Одна семья. Ты, я, Карл, этот малыш…
«Шейн», - мысленно добавляет про себя Лори. – «Ты, я, Карл, малыш, Шейн. Одна большая, мать твою, семья».
Рик снова прижимается щекой к ее голому животу, Лори чувствует его горячее дыхание и ее начинает бить озноб.
Терпи Лори, терпи, ты дала себе слово – терпеть и во всем поддерживать Рика, так неужели не потерпишь несколько минут? Он скоро уйдет.
- Ты счастлива, Лори? Я знаю, тебе нелегко, у нас есть только самое необходимое, но я делаю все, чтобы наша группа стала сильнее. Все, чтобы люди доверяли мне.

Лори отворачивается, не может удержаться – тихо смеется. Это злой смех, недобрый смех из их прошлой жизни и Рик узнает его.
- Лори, что-то не так? Милая, что не так?
- Все не так, Рик! Все не так! – эти слова вырываются у нее раньше, чем она успевает их удержать.
Наверное – думает Лори – в ней что-то закончилось. Наверное, в ней закончилось терпение.
зато Рик ее отпускает и она отступает в сторону, одергивает майку. Она так долго терпела его прикосновения, что они стали ей неприятны. Во времена супружеской жизни она могла не подпускать Рика к себе неделями, в условиях зомбиапокалипсиса так не разгуляешься, к тому же, она пыталась загладить перед Риком свою вину – и вот таким вот способом тоже.
Рика время ничего не учит.
- Прости меня, Лори. Прости пожалуйста. Я тебя чем-то расстроил? Давай сядем и поговорим.
Улыбаясь, он протягивает к ней руки, но Лори отступает еще на шаг.
Давай поговорим… как же ей ненавистно это «давай поговорим» Рика. Почему, бога ради, Шейн обходился без этого «давай поговорим, Лори»?
- О чем нам говорить, Рик? О том, что это ребенок Шейна, а не твой?
Зря она это сказала – понимает Лори, глядя на то, как бледнеет Рик, но остановиться уже не может. Никогда не могла. Вернее, когда рядом был Шейн он умел ее остановить, и в этом тоже кроется причина неприязни Лори к мужу. Она проста, эта причина.
Он – не Шейн.
Он, блядь, не Шейн.
- Это мой ребенок, - говорит Рик, голос у него – никакой. Без малейших эмоций.
- Не твой и мы оба это знаем, Рик,  это ребенок Шейна, и я трахалась с Шейном и знаешь что, Рик? Мне это нравилось! Мне нравилось, когда Шейн делал это со мной, зажимал мне рот, и трахал меня, я была с ним счастлива, Рик! Потому что он готов был на все, чтобы защитить меня и Карла. Он и сейчас на все готов.
- Я тоже защищаю вас, - Рик опускает голову, не смотрит на Лори, смотрит на свои руки.
- Ты защищаешь кого угодно, только не нас, Рик! Ты едешь в Атланту, чтобы вытащить чертового Мерла с крыши, и оставляешь меня и Карла, и так постоянно, Рик, постоянно!
- Ты хочешь, чтобы я бросил этих людей, Лори? Вот так, да? На произвол судьбы? Занимался только тобой и Карлом?
Рика, наконец-то, проняло – со злорадством замечает Лори. Наконец она попала по больному.
- Шейн бы так и сделал, - бросает она. – Занимался бы только мной и детьми.
- Но ты со мной, не  с Шейном, - ровно замечает Рик, стараясь быть спокойным, но Лори-то не хочет, чтобы он был спокоен, сама доведенная до края она и Рика хочет до этого края довести и столкнуть, и получить короткое, жгучее, нездоровое удовольствие от его страданий, от его боли.
- Только из-за Карла! Я с тобой, Рик, только из-за Карла!
Она ждет сцены, но сцены нет.
- Понятно, - говорит Рик, и встает с кровати.
- Ты слышал? Только ради Карла! Если бы не сын, я бы ушла к Шейну прямо сейчас!
- Да, я понял, Лори. Постарайся успокоиться, тебе вредно волноваться – и уходит.
И уходит, безупречный, мать его так, Рик Граймс.
Лори обессиленно опускается на постель, закрывает лицо и плачет.
Лжешь – плохо, говоришь правду – тоже плохо, может ли вообще быть хорошо в этом гребаном мире?

0

18

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Щелчок предохранителя разносится далеко по пустому полю. Рик останавливается, но не оборачивается - так и стоит, глядя вперед.
- Рик, - зовет его Шейн, упирая ствол в поддерживающую руку.
- Не надо, Шейн, - негромко говорит Рик, но по-прежнему не оборачивается. - Не делай этого.
Шейн зло мотает головой - ему и без того херово. Без этих тянущих за душу разговоров.
- Повернись, Рик. Я не стану стрелять тебе в спину. Повернись, блядь! Посмотри на меня!
Рик продолжает стоять спиной к нему, Шейн тяжело дышит, как будто пробежал стометровку - у него разбит нос, и холодный воздух вырывается изо рта паром в ночной прохладе, но ствол он держит твердо, руки не дрожат.
Забавно, отстраненно думает он, что руки не дрожат. Я целюсь в лучшего друга, а руки не дрожат.
Наконец-то Рик оборачивается. Его лицо тоже расцвечено синяками и ссадинами, Шейн сдерживает неуместную ухмылку - ну чисто пацаны, подравшиеся на школьной площадке. Было у них и такое.
У них все теперь - было. И больше ничего не будет.
С этого поля уйдет только один, и Шейн собирается быть тем, кто уйдет. Он больше не станет отходить в сторону, не станет слушать Лори, не станет давать решать другим, как будет лучше. Хватит.
- Рэндалл жив? - спрашивает Рик, даже сейчас волнующийся о чем угодно кроме того, о чем следовало бы. - Он в самом деле сбежал?
Шейн дергает головой - но руки у него не дрожат.
- Брось. Какая разница, что с парнем. Он все равно не жилец, ты просто оттягивал неизбежное.
Рик смотрит на пистолет в руках Шейна, неторопливо поднимает взгляд до его лица.
- Почему, Шейн?
Блядь, он издевается, думает Шейн, но в лице Рика нет издевки - да тот на нее не способен, Шейну ли не знать.
- Потому что ты никак не хочешь понять, что лишний - это ты. Что у нас с Лори все по-настоящему. Что твое возвращение все запутало, - честно признается Шейн, который был уверен, что не станет этого говорить. - Ты сказал мне, что не отступишься. Сказал, что это твоя семья. Может, Карл и в самом деле твоя семья, но этот ребенок, Рик, он мой. Мой!
- Лори решила иначе.
- Ты ее вообще не знаешь, да? - Шейн не понимает, как можно быть настолько тупым - настолько слепым и глухим. - Лори не хочет решать.  Не хочет выбирать между нами. Поэтому я решу за нее, раз ты не можешь. Кто-то должен это сделать, почему не я. У тебя было достаточно времени, ты сам остановил меня, когда я хотел уехать, и я остался - не ради тебя. Теперь уйдешь ты.
- Так ты это называешь? - Рик бледен до желтизны, но когда он слегка шевелит правой рукой, Шейн снова дергает подбородком.
- Эй, приятель, не усложняй. Не трогай кольт. Сделаем это быстро.
Рука Рика повисает вдоль тела.
- Ты не любишь ее, - снова говорит он. - Ты только так думаешь, но это не любовь.
И Шейн совершает ошибку - дает втянуть себя в этот пустой разговор.
- Я знаю ее. Знаю так, как тебе никогда не узнать. Знаю, что ей нужно, о чем она думает, чего хочет. Рик, серьезно - она никогда тебе не подходила. Никогда.
Эти слова повисают над полем, остаются между ними.
Рик кивает.
- Я так и знал, что ты солгал. Солгал, когда сказал, что никогда не смотрел на нее до этого.
Уличенный во лжи Шейн и не думает спорить - пожимает плечами, чуть опуская беретту. Он уж и сам не может сказать, как давно это тянется между ним и Лори. Как давно он все понял. Кажется, что всегда. Этот чертов апокалипсис учит ценить то, что имеешь, так вот Шейн знает: те дни, что они провели в их первом лагере в карьере под Атлантой, дни, когда Рик был мертв, стали, мать их, самыми счастливыми в его жизни. Самыми лучшими - благодаря Лори, ее присутствию, и как бы она не вела себя, как бы не выносила ему мозг любыми мелочами, он ни на что не променял бы те дни. И все, чего он хочет, это возвращения к ним.
Но для этого Рик снова должен быть мертв.
Шейн не думает, что расскажет на ферме. Не думает, что скажет Лори и Карлу. Ему плевать, если уж честно. Без Рика все образуется. Без Рика Лори просто не придется больше выбирать - а необходимость выбора ее сводит с ума, делая еще более безумной, еще более истеричной, чем обычно.
И уж точно Шейн не позволит Рику убить себя. Времена, когда он еще мог отойти в сторону ради лучшего друга, ради больше. чем брата, прошли. Переключатель сработал и так застопорился.
- И это не важно. Ничто не важно, Рик, кроме того, что они стали моей семьей и я никому не позволю лишить меня семьи.
Но он по-прежнему держит ствол опущенным, и когда Рик кидается на него с ножом, едва успевает поднять беретту и выстрелить.
Пуля бьет Рика в грудь, но он по инерции достает Шейна, всей тяжестью повисает на нем, вгоняя глубже под ребра нож - шестидюймовое широкое лезвие.
Шейн хрипло выдыхает, чувствуя, как бок обжигает огнем, они оба валятся на пожухшую, тронутую морозом траву, Рик нашаривает ствол в руке Шейна, тянет на себя.
Из его рта выплескивается кровь, кажущаяся под луной черной, пятнает темную куртку Шейна.
Отдирая пальцы Рика от беретты, Шейн старается не забыть о ноже, и когда друг опять замахивается, перекатывается набок, пинает Рика коленом в бедро, подставляя под лезвие толстый рукав куртки. Беретта отлетает в сторону, теряется в траве.
Нож распарывает ткань, едва задевая кожу, но на большее Рика не хватает: он падает навзничь, захлебываясь кровью.
Шейн подползает ближе, обхватывает плечи Рика, приподнимает его - по подбородку того течет кровь, он хрипит, силится что-то сказать, и Шейн наклоняется ближе, почти прижимаясь ухом ко рту Рика.
Он не чувствует ожидаемого облегчения или торжества - напротив, все, что он чувствует, это боль и выжигающую нутро вину.
Он знал, что вина будет, догадывался - но не думал, что это будет вот так. Вот так кошмарно.
Память возвращает Шейна в другой момент, когда он также стоял на коленях над телом Рика, зажимая огнестрельное ранение на его груди - сейчас скорая не приедет, сейчас ничего не будет, и он вел Рика сюда, чтобы убить, но Шейн все равно зажимает рану Рика как можно крепче, бормочет какую-то хрень, чувствуя, как его собственная кровь постепенно пропитывает пояс штанов, майку под расстегнутой курткой.
Рик затихает - его открытые глаза отражают луну как два серебряных доллара.
Кровь, толчками бьющая в ладонь Шейну, больше не разгоняется остановившимся сердцем.
- Шейн?
Шейн оборачивается, смотрит через плечо на Карла - в шляпе отца, он стоит в нескольких шагах, и его лицо напоминает луну: такое же пустое и сосредоточенное одновременно. В руке у него беретта.
Шейн разворачивается, поднимаясь на ноги, ищет какие-то подходящие слова - но слов нет, ничего нет, есть только вязкая вина и тупое желание оказаться подальше от тела Рика, вернуться к Лори.
Шейн делает один шаг по направлению к Карлу, затем еще один.
- Карл, - каркает он - но больше сказать ему нечего, слова просто не выходят из горла, копятся внутри. Что сказать ребенку, отца которого ты только что застрелил?
Этот выстрел и хрип умирающего Рика еще звучат в ушах Шейна, становятся громче, оглушают - Шейн недоуменно смотрит на кровь на своих руках, снова поднимает глаза на мальчишку.
- Карл...
Карл поднимает беретту - поверх всего Шейна посещает нелепая в этой ситуации гордость за то, как мальчишка держит ствол. Это он его научил - вопреки воплям и спорам Лори, вопреки ее нежеланию, и сейчас Карл держит слишком тяжелую для него беретту правильно, уверенно. Готовый выстрелить.
Шейн больше ничего не говорит - стоит, опустив руки, истекая кровь, ждет. Наверное, он мог бы отобрать у Карла ствол, успеть прежде, чем он выстрелит - но Шейн этого не делает. Если такова расплата, то он готов. Пусть так.
И когда Карл стреляет, Шейн тоже готов - но Карл стреляет не в него.
Шейн оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как пуля попадает в лоб восставшего Рика, пробивая кость черепа, над затянутыми сизой пленкой глазами.
Как вовремя, чтобы увидеть, как Рик падает снова - на этот раз навсегда.
И снова смотрит на Карла.
Тот роняет беретту, ребенок, оказавшийся свидетелем того, что не должен был видеть. Сделавший то, чего от него нельзя было требовать.
Смотрит на Шейна, и вдруг его лицо, до сих пор напоминающее застывшую маску, как-то все оползает слезами и всхлипами, превращается в гримасу.
- Папа... Он стал ходячим? Таким, как София?
Шейн проводит окровавленной ладонью по бритой голове, оставляя ржавые полосы.
- Да, старик. Давай вернемся к маме. Она, наверное, с ума сходит от беспокойства.
Он и Карл.
Рик останется здесь.
Но как Шейн ни старается, он никак не может почувствовать облегчение. Вообще ничего.

0

19

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Он прижимает Карла к себе, уводя его с поля, где остался лежать Рик - крепко держит за плечо, не давая оглянуться, не давая ни о чем пожалеть: для этого еще будет время, слишком много времени, и Шейн хочет, чтобы для Карла этот момент наступил как можно позже, но едва ли он властен над этим, однако пацан держится - тихо плачет, глотая слезы и шмыгая носом, но держится, пока Шейн без устали повторяет ему, что им нужно как можно скорее вернуться к Лори.
Та, наверное, места себе не находит - и Шейн даже не представляет, что она успела передумать, не видя Карла рядом, что успела натворить. Он старается верить в то, что другие удержат ее от какой-нибудь глупости вроде попытки найти сына - и, если уж говорить начистоту, он надеется, что, вернув ей сына, хотя бы немного снимет с себя другую вину. Вину за то, что муж к ней не вернется - на этот раз уже не вернется.
К тому же, он продолжает истекать кровью - и не знает, не придется ли пацану вскоре пустить в ход ствол опять, поэтому старается идти как можно быстрее, не давая желанию передохнуть взять вверх. Это слабость, которая приведет к смерти - Шейн знает это и так, знает о симптомах кровопотери. Нужно как можно скорее оказаться на ферме, и даже если чертов старикан откажется его залатать, то Кэрол или Андреа справятся - однако когда они выходят из леска и до фермы остается всего ничего, то оба замечают дым, стелящийся над пустыми пастбищами, и слышат выстрелы.
- Мама! - кричит Карл в ужасе, как будто Лори услышит или увидит его на таком расстоянии, и кидается вперед - и только хватка Шейна на его плече удерживает его на месте, зато на шум из-за деревьев вываливается ходячий, за ним еще один, еще.
Это стадо, понимает Шейн. Одно из гребанных стад добралось и сюда.
- Твою же мать! - Шейн тащит пацана подальше от окружающих их ходячих, вытаскивая на ходу ствол - несколькими выстрелами снимает тех, кто ближе всего, а затем сует беретту в руки Карлу. - Старик, сейчас придется бежать! Беги вперед, так быстро, как только можешь, понял?! Я прямо за тобой! И смотри в оба - стреляй, если какой-то урод попрет на тебя!
Карл испуганно кивает, в свете луна его лицо серебрится размазанными слезами. Шейн наскоро треплет его по голове в слишком большой для него шляпе Рика, несильно подталкивает вперед, в поле, еще чистое от ходячих.
- Беги! - и Карл бежит.
Шейн снова разворачивается, отталкивает подобравшегося мертвеца, уворачивается от второго, сам чувствует, что двигается слишком медленно, но зато Карл успевает преодолеть едва ли не четверть поля, и Шейн тоже бежит за ним, прижимая руку к порезанному боку, на ходу оглядываясь, но куда сильнее вглядываясь в темноту перед собой, озаряемую приближающимися кострами - это горит ферма Гринов.
Между пожарами неуклюже толкаются мертвецы, Карл останавливается возле уцелевшего забора, вцепляется обеими руками в толстую перекладину, перелезает, падает, поднимается и опять бежит.
- Мама! Мама! - кричит он, и к нему оборачивается одна мертвая харя, вторая.
- У, блядь! - выдыхает Шейн, далеко не так успешно преодолевая чертов забор, но все же оказывается на земле Гринов - Карл останавливается, поднимает пистолет: бац! бац! - направляющийся к нему ходячий падает и больше не шевелится. Шейн, сжимая нож, плетется вперед, к пацану.
- Лори! - орет он, озираясь.
- Шейн! - доносится до него чей-то крик - они с Карлом дергают туда, едва не попадая под колеса фургона Отиса. Бледный до синевы Гленн машет им из водительского окна.
- Давайте! Запрыгивайте в кузов! Здесь все кишит ходячими, нужно убираться!
Шейн забрасывает в фургон Карла, но сам тормозит.
- Где Лори? - орет он, держась за кузов.
- Садилась в приус с моим отцом и Бэт! - высовываясь с пассажирского сиденья, отвечает Мэгги. - Нужно добраться до шоссе!

Горящая ферма остается позади. Шейн смотрит назад, пока фургон увозит их все дальше к шоссе под розовеющим рассветом небом.
Карл неподвижно сидит рядом, положив на колени пистолет.
У него, наверное, какая-нибудь чертова психологическая травма, думает Шейн, кладет на плечо Карлу руку и тот начинает рыдать - захлебываясь слезами, икая, так, что Мэгги оборачивается на них, смотрит через мутное стекло, но Шейн просто качает головой в ответ на ее молчаливый вопрос, и она отворачивается обратно.
Он не знает, что сказать - нечего тут говорить, разве что думает о том, что совсем не принимал в расчет Карла - думал только о Лори и о ребенке в ней, и теперь стыдится этого, однако ничего уже не изменишь, ничего не исправишь, и когда фургон останавливается на шоссе, в паре машин от того места, где на лобовом стекле все еще виднеется надпись, оставленная для Софии, Шейн помогает шмыгающему носом Карлу вылезти из кузова, а затем вылезает сам.
Лори, стоящая рядом с Хершелом и Бэт, поворачивается к ним - и Карл бежит к матери, раскинув руки, пока с ее лица отступает тревога, но затем она, уже упав на колени, обнимая сына, поднимает взгляд на Шейна, и встает, по-прежнему обхватывая Карла, хотя ей наверняка это непросто, хоть он для своих одиннадцати не такой уж и рослый, делает шаг вперед.
- Где мой муж? - ее вопрос падает камнем, над плечом Карла ее взгляд кажется Шейну холоднее льда.
- Где Рик? - спрашивает она снова, как будто требуется это уточнение.
Шейн неопределенно дергает головой, ловит вопросительные взгляды Дэрила, Кэрол, Хершела.
- Папа умер и превратился в одного из них, - глухо говорит Карл.
Но Лори, думает Шейн, знает больше. Все знает.
И это знание смотрит на него из ее зрачков - и прощения в нем нет.

0

20

После последней безобразной сцены, которую Лори устроила Рику, ей стыдно. Но это не тот стыд. Неправильный стыд. она напоминает себе наркоманку, которая готова на все ради дозы, на любую мерзость, потом короткое, пронзительное удовольствие. И долгое сожаление о том, что вот такое она дерьмо, и понимание, что ничего не изменится. Ничего. Она все так же будет изводить Рика, и если ей очень повезет, он выйдет из себя, станет ненадолго не таким идеальным… Но может быть и нет – у Рика удивительно много самообладания и солидный стаж супружеской жизни. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]
И он не Шейн.
Лори уже знает, как это будет. Вечером Рик вернется и сделает вид, что ничего не случилось. Она тоже сделает вид, что ничего не случилось, по правде сказать, она не в том положении, чтобы изводить мужа в свое удовольствие, днями напролет, как это было раньше. Она беременна. Это многое усложнило и, наверное, усложнит еще больше.

Ее вина – за всеми этими мыслями она не уследила за Карлом, который, страдая от отсутствия отца и Шейна, уплелся к забору,  хотя ему настрого велели далеко не уходить, и была наказана. Ее пришлось силой усадить в приус, а там она выла, как чертова банши, пока Бэт не ткнула ей пальцем в окно – Шейн закидывал Карла в фургон Отиса, только тогда ее немного пустила. Рика случиться с она не видела, но что может случиться с Риком – думает она, пока они выезжают на шоссе. Она старается успокоить себя  этой мыслью: что может случиться с Риком?
Успокоиться не получается, потому что ответ есть, она знает ответ – Шейн может случиться с Риком. Эти дни они на взводе, и она тоже, потому что о чем бы эти двое не спорили, Лори знает – они спорят из-за нее. Из-за нее и этого ребенка в ее животе. Даже если спорят о том, куда им дальше ехать, когда выдвигаться, все равно из-за нее. Как будто победитель по очкам получит Лори и ребенка. Но на самом деле в воздухе уже пахнет  чем-то большим, чем ссора двух друзей, двух напарников.

И вот Карл стоит перед ней и говорит, что папа умер и превратился в одного из них.
Превратился в одного из ходячих.
- Шейн? Как умер мой муж?
Этот вопрос, наверное, волнует всех,  всех, кто привык видеть в Рике  лидера их группы. Того, кто обеспечит им защиту, даст надежду на то, что когда-нибудь им удастся вернуть себе подобие прежней жизни.
Волнует – ну все молчат, предоставляя Лори право задать Шейну этот воспрос.
Даже Карл чувствует что-то опасное в голосе матери, в том, как она делает маленький шаг вперед, и встает между матерью и Шейном.
- Шейн пытался папу спасти, мам. Я видел.
«Что ты видел, Карл», - хочется закричать Лори. – «Что ты видел?».
- Лори, мы можем поговорить об этом позже, - Дейл  пытается как-то развернуть ситуацию. – Надо решить, куда двигаться дальше.
Лори даже не смотрит на него, она смотрит на Шейна. Он убил Рика. Он убил ее мужа, отца Карла, и она тоже виновата. Виновата в том, что спала с Шейном, что  не смогла это скрыть от Рика. Очень много дурного она сделала Рику и уже не исправит. Осознание этого душит ее изнутри, не дает дышать, и Лори вцепляется  себе в горло ногтями, разрывает его, чтобы вздохнуть. Дейл перехватывает ее за талию.
- Лори… Лори, перестань! Лори, у тебя остался сын, думай о сыне.
Думай о сыне? Она не может думать о сыне, она может думать только о том, что Рик умер и она его больше никогда не увидит.

0

21

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Лори знает, и ее вопрос не оставляет Шейну даже надежды на то, что он в этом ошибается - Лори знает.
Он молчит, и даже когда на помощь приходит Карл - господи помилуй, Карл! - взгляд Лори не меняется. Так же, как и он читает ее без слов, она тоже понимает, о чем он молчит. Он убил ее мужа, чтобы и дальше трахать ее - вот так это и выглядит. Так это и есть.
Рик должен был умереть - один раз, два, сколько потребуется, чтобы Шейн получил ее. Так это и работает.
Хершел пытается ее удержать - но да куда там, старикану не справиться с Лори Граймс, которая вышла на тропу войны.
Сейчас с ней и Шейну не справиться.
Но нужно. Нужно что-то сказать - потому что после вопроса Лори на него смотрит Кэрол. Смотрят Гленн и Мэгги. Смотрит Бэт, Ти Дог, Дэрил... Нет Шона, Андреа и Патриции - Шейн просто вычленяет отсутствующих, как будто на их местах черные пятна.
- Рэндалл, - отмирает он, с хрипом выдавливая из себя то, что придумал еще до того, как повел Рика на то проклятое поле. - Этот сукин сын подкараулил нас, выстрелил в Рика. Я прострелил ублюдку голову, потому он и не поднялся, но Рик...
- Разве Рик был укушен? - спрашивает Кэрол осторожно, и Шейн, радуясь тому, что предложенную им версию приняли и обсуждают, пусть даже тупая затюканная домохозяйка, опять пожимает плечами, морщась от боли в боку.
- Не знаю, наверное... Я не знаю!
Карл, видимо, вспомнив о восставшем отце, опять начинает реветь, оборачивается к Лори, обхватывает ее за талию, утыкается ей в живот мокрым от слез лицом. Шляпа шерифа высоко задирается, сваливается с его головы - Шейн не задумываясь подходит ближе, поднимает ее с пыльного асфальта, стучит о бедро, стряхивая приставший мусор.
- Наверное, дело не в укусах. Мы все заражены. Все до единого, вот в чем дело. Умирая, каждый возвращается одной из этих тварей.
Кэрол издает что-то, похожее на стон, Диксон в сердцах сплевывает на шоссе, и Шейн с ним солидарен.
Ему нужно что-то сделать с порезанным боком, причем чем скорее, тем лучше, но не сейчас, не перед всеми этими людьми - как он объяснит ножевую рану, раз сказал, что Рэндалл стрелял из засады, а потом был пристрелен самим Шейном? Соврать о рукопашной уже не выйдет - Карл не видел тела Рэндалла, так что нужно придумать что-то другое.
- Эй, эй, не торопись, Хершелл, - осаживает Шейн старикана, который последнее время ему поперек горла. - Ты прав, мы обо всем поговорим позже, только давайте-ка наскоро осмотримся здесь и соберем хоть что-нибудь: все вещи, как я понимаю, остались на ферме?
В его тоне звучит неприкрытое осуждение, и Гленн этому совсем не рад:
- Когда появилось стадо, пришлось убираться как есть - мы думали, вы с Риком дежурите...
Дежурите. Это опять напоминает Шейну об Андреа и ее пистолете.
- Где Андреа? - спрашивает он, не глядя на Лори.
- Андреа, Патриция и Шон остались там, - негромко говорит Ти-Дог.
Там, понимает Шейн. Там - все равно что мертвы.
За одну ночь они потеряли половину группы: за одну ночь они потеряли двух боеспособных членов команды, Андреа и Рика.
- Ладно, - закрывает тему Шейн. - Мы не будем их ждать. Не будем искать. Не будем возвращаться.
Хершел недовольно смотрит, напоминая Шейну чертова Дейла.
- Не будем, - куда жестче говорит Шейн. - Это вопрос выживания. Ты и ты, - он кивает Гленну и Мэгги. - Вы лезете на тачки, которые повыше, и внимательно глазеете по сторонам, чтобы ни одна тварь близко не подползла. Остальные ищут в машинах все, что может нам пригодиться. Еду, воду, теплые вещи. Далеко не расходимся, через двадцать минут перебираемся дальше.
- Кто назначил тебя главным? - ворчит Хершел.
Шейн выдерживает его взгляд с легкостью - он ждал этого неделями.
- Не нравится? Предложи план лучше или вали.
Старикан молчит, Шейн некоторое время ждет, потом кивает, первым разворачивается, идет мимо ближайшего фургона, запертый в котором мертвяк царапает изляпанное стекло водительского места сгнившими пальцами. Кладет шляпу Рика на капот.
- Карл, держись возле матери, - напоследок говорит он. - Никуда от нее не отходи.

Когда ему кажется, что он отошел достаточно далеко, Шейн стаскивает куртку, откладывает ее на откинутый кузов какого-то боледно-голубого, покрытого ржавыми проплешинами пикапа, и задирает майку, чтобы осмотреть порез. Заскорузлая от крови ткань присохла к телу, приходится дернуть посильнее - и Шейн шипит и матерится от боли, опуская голову, придерживая майку под подбородком. Тычет пальцами вокруг разреза, покрытого сгустками темной крови, осторожно надавливает - вроде, есть небольшая припухлость, но не так, чтобы критично.
Шейн выливает остатки воды из найденной по пути бутылки на тряпку, которую два месяца назад Кэрол повязала на антенну вольво, у которого они оставили надпись и еду для Софии, растирает кровь по боку, разглядывает снова. Разрез глубокий, но чистый - его бы зашить или хотя бы промыть как следует, но пока ничего, даже отдаленно напоминающего аптечку, у них нет, и Шейн просто вытирает кровь вокруг, не забираясь далеко в рану - авось, заживет. Подпускать к себе Хершела нет ни малейшего желания, старикан начнет задавать слишком много вопросов, как и любой другой, кто увидит этот прощальный подарок Рика. Пожалуй, единственная, к кому Шейн мог бы обратиться и кто поняла бы его без объяснений, была Андреа - но Андреа осталась на ферме, и ему придется выкручиваться самостоятельно. Ладно, думает Шейн, в одной из этих тачек, в одной из этих ферм на пути ему попадется вода, аптечка и иголка с ниткой. Это просто херня.
Просто херня.

0

22

Они обшаривают автомобили – Кэрол попыталась что-то сказать Лори, что-то  доброе, но Лори не нужна ничья доброта. Ей нужен ее муж. Ей нужен Рик! Она циклится на этом, она это умеет, гоняет мысль по кругу, накручивая себя, накручивая в себе ненависть к Шейну – это все чувство вины. Ей нужен Рик. Ей нужен Рик. Она была плохой женой, ужасной женой – накручивает себя Лори. Она виновата. И Шейн виноват. Рик мертв, а Шейн жив – и что, это правильно? Справедливо? И что, он думает, что у них теперь будет как раньше, как в лагере под Атлантой, пока не вернулся Рик, которого она считала мертвым?
Дерьмово то, что Лори этого и хочет, чтобы у них было все как в лагере под Атлантой. Она хочет Шейна. Но наказывает себя за это – она была плохой женой, она не заслуживала Рика. А потом ей становится мало себя, и она поднимает голову, чтобы посмотреть, где Шейн.
Шейн ушел довольно далеко.

Лори видит только короткостриженный темноволосый затылок и ее тошнит – она даже руку ко рту прижимает, чтобы ее не вырвало прямо здесь, рядом с сыном. Тошнит от себя, от того, какая она дрянь, потому что от одного взгляда на Шейна ее вдруг захлестнула волна жгучей радости – он жив. Он – жив. А потом пришло понимание того, что она предает Рика еще раз, прямо сейчас, и будет предавать каждую секунду, если позволит Шейну...
- Держись поближе к Хершелу, Карл, - просит она сына, тот не смотрит ей в глаза, мрачно кивает, господи, что он за мать?
Ужасная мать. Ужасная жена. Она не заслуживала Рика, никогда не заслуживала.
Она пробирается между автомобилей, пылая ненавистью – к Шейну, к себе, терзаясь чувством вины. Почему так? Она долго держалась, она старалась – правда старалась быть Рику хорошей женой. Может быть, у нее плохо получалось, но это потому, что где-то поблизости всегда был Шейн, и она не могла не сравнивать их, не могла не думать о Шейне. Чертов Шейн. Четов Рик. О ней они подумали? Как ей теперь жить после такого?

Когда Лори добирается до Шейна, от нее уже можно костер разжигать.
- Рэндалл? – шипит она, она бы орала на него, орала, надрывая связки, и пусть хоть все ходячие услышат и сбегутся, плевать, но Карл – он только что потерял отца.
Она должна думать о Карле. Теперь у него никого нет кроме матери, растравляет себя Лори, и ненавидит себя за эту ложь самой себе. Потому что у Карла есть Шейн, который любит мальчика как сына, всегда любил. Но она прячется от этой мысли, эта не та мысль, которая может сейчас ей помочь. 
- Ты и мне будешь рассказывать про Рэндала, Шейн? Или все же скажешь правду? Ты убил Рика, да? Убил того, кто тебя другом считал, не смотря ни на что. И теперь все как надо пойдет, теперь-то тебе никто мешать не будет...
У нее губы сводит судорогой от ненависти к себе и к Шейну.
- Ну, давай, расскажи мне, как это. Как это, убивать друзей, я хочу знать, Шейн. Хочу знать, как умер мой муж, отец моего ребенка. Он был лучше нас с тобой, в сто раз лучше, как ты собираешься теперь с этим жить? Как я смогу обо всем этом думать и жить?

Как она будет теперь жить – вот что на самом деле грызет изнутри Лори. То что было, эта необходимость быть рядом с Риком и думать о Шейне – это был ад, но уже почти привычный ад, хрупкое равновесие. Хотела ли она раскачать это равновесие, хотела ли, чтобы выбор сделали за нее, решили без нее? Нет – горячо говорит себе Лори. Во всяком случае – не так. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]
А теперь она виновата. Так же виновата, как и Шейн, даже намного больше. И от этой мысли ее ведет, она совсем теряет берега.
- Думаешь, убил Рика и сможешь трахать меня, Шейн? Ради этого все, да?

0

23

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Он оборачивается, поднимая голову, майка возвращается на место, а вот все остальное нет - все остальное как сдвинулось, так и продолжает качаться, вот-вот обрушится и погребет Шейна под собой, а Лори пришла отнюдь не помочь ему.
Она пришла к нему обвинять - как будто ему мало собственной совести, как будто без нее он сам не понимает, насколько это все дерьмово, настоящий пиздец.
И от каждого ее слова - да она же его ненавидит, но это сейчас кстати, потому что он тоже, он тоже ее сейчас ненавидит - у него в мозгу будто что-то щелкает: это сгорают оставшиеся предохранители. Щелк. Щелк. Щелк.
И когда она подходит ближе - она не орет, нет, она говорит очень тихо и очень честно - когда говорит, что он убил Рика, который был лучше (черт возьми, это правда, правда, знает Шейн, но от этого только еще хуже), ради того, чтобы трахать ее, Шейн уже не хочет ничего слышать. Не хочет слышать о Рике. Не хочет слышать ее.
И он ее бьет - по лицу, раскрытой ладонью, но совсем не так, как бьют расшалившегося ребенка.
Он бьет ее с силой, по-настоящему, чтобы она заткнулась, лишь в последний момент разжимая кулак.
И в следующий момент они оба застывают, как манекены в магазине - такая вот огромная распродажа в честь зомбиапокалипсиса, самая большая в мире, налетай.
И мир тоже застывает.
Ни звука, ничего, кроме этого ощущения на ладони.
Кроме белого пятна на щеке Лори, постепенно наливающегося красным.
Блаженная тишина - и единственное, что ее нарушает, это далекие переговаривания Бэт и Карла, а еще дальще - голос Кэрол, о чем-то спрашивающей Ти-Дога.
- Прикуси язык, - говорит Шейн - так же тихо и так же выразительно, как до сих пор говорила с ним Лори. - Прикуси свой длинный язык и следи, ради бога, за сыном, Лори. Найди себе теплую кофту. Найди Карлу воды. А потом вернись к приусу, посади сына назад, сама сядь на переднее сиденье и пристегнись. И когда я вернусь, мы уедем отсюда нахуй. И ты будешь молчать. А если нет - если нет, Лори, я силой посажу тебя в тачку и угомоню любого, кто захочет мне помешать. А если это будешь ты - если ты захочешь помешать - то тебе придется меня пристрелить.
Он смотрит ей в лицо - смотрит в глаза, в которых столько ненависти, что хватило бы на нескольких мужиков, но это все ему.
Потому что Рик был лучше них обоих. Потому что Рик мертв. Потому что это он убил Рика - ради нее. Ради нее, ради Карла и ради этого ребенка, еще нерожденного. И он не хочет слышать это. Не сейчас.
И он уходит - не ради того, чтобы осмотреть другую машину в этой колонне, а чтобы не ударить ее снова.

0

24

Она держится за щеку – та горит и медленно наливается болью, а сознание Лори медленно наливается пониманием того, что Шейн ее ударил.
Шейн. Ее. Ударил.
Лори смотрит на него, потом смотрит на свою ладонь, которую прижимала к щеке, смотрит с каким-то болезненным изумлением, не до конца веря в случившееся. Потом шок немного отступает, уступает место ненависти к Шейну, вернувшейся с двойной силой, и жалостью к себе. Но есть еще что-то за всем этим – ее собственная вина перед Риком как будто стала чуть меньше. Как будто она уже начала платить за свое предательство, вот так, как будто  этот удар от Шейна – от Шейна! – включил обратный счетчик.
Минус один.
До полного обнуления еще далеко, ей, может быть, всей жизни не хватит. Но – минус один.

Она молча садится в приус, Карл лезет на заднее сидение и тут же засыпает. Ему всего случившегося хватает с избытком. Лори тоже всего случившегося хватает с избытком, особенно взглядов людей на ее лицо. Все потрясенно молчат. Хершел отмирает первым, двигает к ней – не иначе, чтобы предложить свою помощь вдове Рика Граймса, но Лори не даёт ему такой возможности, садится и отворачивается. И дальше они едут молча, Лори так и не смотрит на Шейна, отвернувшись к окну.
Она и без слов умеет транслировать Шейну свои мысли.
Рик никогда бы так со мной не поступил – вот что говорит молчание Лори.
Рик никогда бы меня не ударил.
И они оба знают, что это правда.

Через несколько часов начинается дождь, сначала легкий, моросящий, потом зарядивший в полную силу. Стада, похожего на то, которое напало на ферму, им не встречается, по пшеничному полю бредет только пара  ходячих идут под унылым ливнем, медленно, как будто через силу.
Карл просыпается, возится на заднем сиденье, вертит головой – Лори догадывается, что он ищет Рика. Потом в глазах ее сына что-то меняется.
- Как ты, мам? – спрашивает он неожиданно взрослым голосом.
Не интересуется, где они, когда остановятся, не просит есть.  Ее сын быстро повзрослел, от этого плакать хочется, но Лори заставляет себя проглотить слезы.
- Все нормально, Карл.
Он тянется, гладит ее по плечу.
- Я о тебе позабочусь, мам. Не плачь. И Шейн позаботится. Папа бы этого хотел, я знаю.
О господи…
Лори засовывает в рот костяшки пальцев, кусает их. Если бы Карлзнал… Хорошо, что он не знает.
- Останови машину, - говорит она, по-прежнему не глядя на Шейна. - Мне нужно.
Нужно хотя бы пять минут под этим дождем, подальше от него, пока она не устроила истерику и не напугала Карла, ему и так сегодня многое пришлось увидеть. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

25

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Рокот мотоцикла Диксона далеко разносится на ставшей заметно свободнее дороге - где-то полчаса назад они миновали причину затора, столкновение сразу четырех тачек, хотя приус изрядно покапризничал на обочине, добавляя в и без того переполненную копилку Шейна новых причин для раздражения.
Они едут, едут, едут за харлеем - куда-то. Там, на шоссе, они как следует изучили местную карту из бардачка грузовика Отиса - Хершел показал на несколько городков поблизости, но Шейн отверг все: слишком крупные, а их слишком мало. Им ни к чему столкнуться с каким-то новым стадом. Идеальна была бы ферма или баптистский лагерь - кемпинговая стоянка тоже подошла бы, но ничего подобного Грины в округе не припоминают, разве что Мэгги рассказывает о каком-то летнем лагере девочек скаутов, куда ездили ее подруги, но назвать хотя бы примерно его местоположение она не может, так что небольшая колонна продолжает движение в неизвестность, время от времени останавливаясь на развилках, чтобы свериться с картой и дождаться Дэрила, раз за разом отправляющегося на разведку.
Один раз он видел большое стало - и им пришлось сворачивать с основной трассы, так что теперь они просто едут по узкой дороге между неубранными полями, держа путь к Форту-Беннинг - до него еще полштата.
Когда Лори просит остановить, Шейн молча включает поворотники, сигналит Диксону и съезжает на обочину, хотя, конечно, сейчас в этом нет ни единой необходимости, просто в силу привычки.
Ловит взгляд Карла в зеркале заднего вида, кивает.
- Если хочешь размять ноги или еще что - давай. Далеко не уходи, держись так, чтобы я тебя видел, договорились?
- Да, Шейн.
Пацан опять нацепляет на голову шляпу шерифа, выскакивает из машины, оставляя заднюю дверь открытой.
Шейн поворачивается к Лори - она выглядит хуже некуда, и он знает, что это по его вине. Что это он, черт бы его побрал, сделал это с ней - все это.
- Пять минут. И я иду за тобой.
Он хочет сказать другое - до хрена другого. Он хочет сказать - прости меня. Хочет сказать - я люблю тебя. Хочет сказать - я больше никогда тебя не ударю.
Но он ничего этого ей не говорит.
- Не отходи далеко.

- Я проеду еще немного вперед, погляжу, есть там что или как, - Диксону, кажется, одному куда комфортнее - по крайней мере, он вовсе не стремится торчать вместе со всеми остальными.
- Ага, давай.
Шейн раскладывает на капоте приуса уже затрепанную карту, рассматривает перечеркнутые шоссе - крупные города, стадо тварей, разрушенная эстакада.
У них для апокалипсиса не так уж много дорог - вовсе не целый мир.
Он провожает взглядом тощую фигуру Кэрол, спускающуюся с дороги в поле, вслед за ушедшей Лори, и снова смотрит на карту.
Дождь размывает карандашные пометки, мочит бумагу, и Ти-Дог встает над картой и натягивает на руках над ней куртку. Рядом становятся Гленн, Мэгги и Хершел. Бэт тоже решает прогуляться в туалет.
- Этот лагерь - наша последняя надежда, или придется ночевать в машинах, - говорит очевидное Хершел, и Шейн его уже за это готов убить.
Ти Дог стучит грязным пальцем по бумаге.
- Сколько, ты говорила, от съезда?
- Я не уверена, - сомневается Мэгги, - вроде бы мили три... Я была там всего один раз, я же объясняла. Я даже не уверена, что это именно то самое место, которое нам нужно.
Не самые обнадеживающие слова, но других все равно нет.
Они еще раз обсуждают какие-то другие варианты, но опять приходят к мнению, что нужно проверить этот летний лагерь. Он в отдалении от крупных жилых мест, там не должно быть много людей и много ходячих - прямо-таки бюджетный вариант фермы Гринов.
Шейн сворачивает карту, оглядывается - Кэрол уже вернулась, сидит в пикапе и что-то тихо говорит Карлу и Бэт, тоже укрывшимся от дождя, но Лори не видно.
Чертовой Лори не видно.
Возвращается Диксон, едет медленно - на мокром асфальте его харлей ведет себя непредсказуемо. Он и сам похож на лесного зверя - мертвого лесного зверя, поправляет себя Шейн: волосы стоят торчком, по мокрому лицу стекает дождь.
- Может, ты забросишь байк в кузов и сядешь в тачку? - предлагает Шейн, едва Дэрил останавливается и сразу же лезет за сигаретой, как будто дождь ему совсем не мешает.
- Ага. И еще, это. Там вывеска. Летний лагерь "Святого Сердца" и указатель.
Мэгги сияет гордой улыбкой, будто лично устроила там этот лагерь, Гленн в восторге тискает ее прямо на глазах Хершела.
Есть надежда, что у них будет укрытие от дождя и спокойная ночь.
- Давай, помогу тебе закинуть твой мотоцикл, - предлагает Ти Дог Дэрилу.
Шейн прячет карту в карман.
- Найду Лори и сразу же трогаем.

Лори и в самом деле не ушла далеко - и Шейн руку бы отдал, лишь бы не видеть ее такой: рыдающей прямо на земле, не обращающей внимания на дождь. Она хорошо держалась почти целый день, весь этот путь, хорошо держалась, черпая силы в ненависти к нему, но вот сейчас ее настигло, и у Шейна нет ничего, что бы ее утешило.
- Диксон нашел летний лагерь. Вставай, мы почти доехали. Вставай, Лори, земля холодная и ты промокла.
Он же ясно сказал - пять минут. Пять минут и идет ее искать. Пусть не думает, что сможет свалить.
Не сможет.

0

26

Куда ей идти – Лори не знает, поэтому идет в поле. Там, хотя бы, никого нет. Там на нее никто не смотрит, потому что от этих сочувствующих взглядов ей так плохо, что хочется убежать. Бежать до первого дружелюбного ходячего, скорее всего, но сейчас даже общество живых мертвецов предпочтительнее общества живых. Она садится прямо на землю, холодную, уже мокрую землю, и холод тут же ползет по ногам – она наказывает себя еще и этим, она готова наказывать себя сейчас любой мелочью. Дождем, падающим с неба, грязью на одежде, вероятностью встречи с захожим ходячим. И когда рядом раздаются шаги, она даже не поворачивает головы.

- Лори, дорогая, так нельзя, встань, встань, ты уже вся промокла.
Это, конечно, Кэрол, их личная мать Тереза, готовая взять под свое крыло всех – Бэт и Карла, Дэрила Диксона, а теперь вот и ее – второй раз вдову.
И на этот раз ее вдовство окончательное – Рик не появится, спасшись чудом.
И от того, что где-то глубоко свербит мысль: что хорошо, хорошо, что не появится, Лори впивается себе ногтями в ладони так, что на коже остаются ссадины. И не позволяет себя поднять. И не позволяет накинуть себе на плечи легкую куртку, сухую и теплую.
- Кэрол, лучше уйди, - просит она, учитывая ситуацию, можно сказать, еще вежливо просит.
Но Кэрол не уходит, куда там, она опускается на корточки, обнимает Лори за плечи, гладит по влажным волосам.
- Если тебе нужна помощь, ты только скажи, - шепчет она. – Мы все любили Рика, мы позаботимся о тебе и Карле. Хершел сказал...
Лори плевать, что сказал Хершел. Ей не нужна ничья забота, тем более тихони-Кэрол. Она не хочет ничьей заботы.
- Просто уйди, Кэрол...
- Лори, я тебя понимаю... я с Эдом...
- Мне плевать, что у тебя было с Эдом, Кэрол, - взрывается Лори, которой много не надо.
Ей и в хорошие дни много не надо, а этот день один из худших в ее жизни.
Худший.
- Не хочу слушать о том, как ты пережила его смерть. Это мой муж умер. Мой! И я хочу остаться одна!
Глаза Кэрол наполняются слезами – слезами сочувствия к беде Лори и это ужасно. Потому что никакого сочувствия она не достойна. И помощи тоже. Ее следовало бы оставить здесь, в поле, одну – только этого она и заслуживает.
- Просто уходи, Кэрол.

Та кивает и уходит – спасибо господу за это. Лори закрывает глаза, обхватывает себя руками, раскачивается из стороны в сторону, уже не сдерживаясь, просто нет сил сдерживаться. Слезы текут, она ловит ртом воздух, прячет лицо в ладонях. И уж конечно он не вспоминает про «пять минут» Шейна, а и вспомнила бы – да с чего ей его слушаться? Кто он ей? Никто. Он ей не муж.
Это она и объясняет Шейну, когда он появляется – что, так трудно было оставить ее в покое? Так трудно понять, что ей нужно это одиночество на насквозь мокром поле, под дождем? Потому что она себя так и чувствует внутри: как мокрое поле под холодным дождем, и земля раскисла и превратилась в холодную грязь, и спелые колосья стоптаны в эту грязь, и даже если прорастут следующей весной – кому они нужны?
- Не помню, чтобы просила тебя позаботиться обо мне. Я сама о себе позабочусь.
Лори поднимается на ноги, но не потому что Шейн так сказал, а чтобы разговаривать с ним лицом к лицу. У нее на лице пятно от грязи, по нему текут дождевые капли, но ей чем хуже, тем лучше.
- Я и Карл поедем с Кэрол и Хершелом, нам места хватит, а ты можешь делать что хочешь, Шейн. Можешь даже ударить меня еще раз, это ничего не изменит. Давай, Шейн, тебе же понравилось!
Она смеется, хрипло, истерически – но есть над чем, разве это не смешно? Шейн, который так ее хотел, который просил ее с ним уехать, который убил Рика только чтобы никто больше между ними не стоял – ударил ее. Сразу же, как только получил для себя полностью.
Рик – думает она – надеюсь, ты это видишь.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

27

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Она просто не понимает, думает Шейн, не понимает, как обстоят дела.
Не понимает, что он скорее в самом деле ударит ее опять, чем позволит ехать с Кэрол и Хершелом - с женщиной, которая проебала свою маленькую дочь, и со стариком, который спустя месяцы любования на ходячих все еще считал, что они могут вылечиться и стать прежними, теми людьми, которых он знал.
Она просто свихнулась, если в самом деле так думает.
И это открытие - тот факт, что он ее в самом деле ударил, а теперь она предлагает сделать это снова, что она вообще с ним говорит после этого, говорит о насущных делах, о них говорит, как будто тоже принимает это как то, чего не могло не быть - действует на Шейна куда хуже любых ее слов. Пока она не упоминает Рика, думает он, все в порядке.
Если она не будет упоминать Рика - хотя бы сегодня - все будет в порядке.
Он вывезет. Не может не вывезти - и все же Шейн открывает рот, хотя знает, что должен просто схватить ее за руку, поднять, если она будет упираться, оттащить обратно к дороге, засунуть в тачку и ехать дальше, туда, где у них будет крыша над головой и хотя бы несколько часов, чтобы прийти в себя.
- Все так, ты не просила. Ты никогда меня ни о чем не просила, Лори, по крайней мере, вслух, - потому что она просила иначе - ему ли не помнить. Он последние недели жил только теми воспоминаниями. - Это, блядь, я всегда тебя просил - пожалуйста, Лори, разреши мне позаботиться о тебе и Карле. Разреши спасти твою задницу, увезти из города, накормить, утешить, оттрахать - все для тебя, я прыгал вокруг как заводная игрушка!
Он, конечно, тоже не просил - тоже не вслух, - но сейчас Шейн благополучно упускает это из вида.
  - Все для тебя, Лори! А теперь сделай кое-что для меня! Пошевели своей задницей и вернись в эту гребанную тачку. Не заставляй меня заставлять тебя. Не заставляй думать, как тебя заставить.
Невыносимо хотеть ударить ее снова - потому что в прошлый раз, когда он это сделал, все вышло: он вернулся, она сидела в тачке и молчала, молчала, господи, а Карл дремал сзади.
Невыносимо, поэтому Шейн сгребает ее в охапку, прижимая к себе, грубо, с силой, не давая выдернуть мокрые холодные руки из его хватки, не давая отстраниться.
- Не надо меня просить, Лори. Ничего не надо, детка. Я позабочусь о тебе и Карле. Все будет в порядке. Все будет, как раньше.

0

28

Она дергается, конечно, из его рук, конечно, как иначе, но Шейн только сильнее прижимает ее к себе, Лори знает, что так и будет, что как бы она не дергалась, он ее не отпустит. Вот если отпустит – тогда конец, действительно конец. Это будет самым страшным, а не сметь Рика и тем более не то, что он ее ударил. Что уж, Лори никогда не считала Шейна хорошим парнем, хороший парень – это Рик.
Она и запала с первой их встречи на это чувство легкой опасности, исходящее от Шейна, даже когда он в благодушном настроении. И когда, бывало, ссорилась с Риком, отворачивалась от него в постели, делала ему больно – и все это безнаказанно, всегда безнаказанно – думала о том, что Шейн бы ей такого не позволил.
Он и не позволяет.
И Лори очень хочется сделать так, как он говорит, дать Шейну о ней заботиться, о ней, о Карле, об их ребенке, хотелось бы! Выдохнуть, закрыть глаза – ей даже говорить ничего не надо, Шейну и слова не нужны, он ее понимает и без слов. Но это будет неправильно.
Неправильно быть счастливой. Не такой ценой – не ценой смерти Рика.
В этом нет логики, зато много какого-то суеверного, первобытного страха. Если она будет счастлива с Шейном, то Шейна у нее заберут. Потому что за все надо платить, а она еще не расплатилась за смерть Рика.

- Ничего не будет как раньше, Шейн. Ничего. Как бы мы этого ни хотели. Я не знаю, что с нами будет дальше, ничего не знаю и не могу сейчас об этом думать. Мне больно думать, дышать больно, молчать больно... Все. Все, отпусти. Не надо. Не надо ко мне прикасаться.
Когда в его глазах была ненависть, было легче. Эта ненависть тоже шла в оплату счета, который Лори сама себе выписала за смерть мужа.
- Шейн! Лори!
Их уже потеряли. Наверное, и правда пора ехать, и этот разговор под дождем, он все равно ничего не решит. Им сейчас никакие разговоры не помогут.
Она идет впереди Шейна, промокшая, в грязной одежде, злая и решительная. Но все равно садится в приус Шейна, а не идет к Кэрол и Хершелу. Садится, пристегивается и отворачивается к окну.

Возможно, они могли бы сейчас все разрушить, окончательно – даже там, на поле, под дождем. Отрезать. Может быть, это бы закрыло ее долг перед Риком. Даже наверняка. Но это та жертва, принести которую Лори не готова, вот только альтернатива ей – медленно отрезать от них по кусочку. И надеяться на то, что, когда ее долг перед покойным мужем будет закрыт и оплачен, от них еще останется что-то живое.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0

29

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Голос Хершела все ближе - их хватились, должно быть - и Лори совсем тихо и убито просит отпустить ее, как будто не было ни ее слов, ни его слов, как будто ничего этого не было, и удара не было, и ее ненависти тоже не было.
И Шейн не знает, чего больше хочет - чтобы она чувствовала ненависть или чувствовала боль, раз уж ничего не будет как раньше, потому что даже он, даже сейчас понимает: как раньше не будет.
Но садится она все же в приус - мокрая, грязная, заплаканная, с опухшей щекой. Отворачивается от него сразу же, утыкается в стекло, по которому барабанит никак не унимающийся дождь. Вот так теперь выглядит Лори Граймс, прежде всегда ухоженная, элегантная, идеальная Лори.
Хершел, предложивший ей пересесть в свой вольво, потому что Бэт пожелала ехать с сестрой, не получил ответа - разве что Шейн мрачно взглянул на него, обходя приус: куда лезет этот чертов старикан, что там себе надумал.
Что это, думает Шейн, перемирие? Смирение? Что это, Лори - но она отвернулась от него, разглядывая одинаковый пейзаж за окном так, будто там есть что-то интересное, отгородилась этим своим напряженным молчанием, только тронь, и он пока не лезет к ней, давая ей время прийти в себя, еще раз похоронить Рика в своей памяти.
Карл тоже молчит - в отличие от той памятной поездки из Атланты, когда он болтал без умолку, он молчит: думает о чем-то своем.
Думает о том, что видел на поле, о проявляющемся синяке на лице матери? О чем?

Начинает темнеть, когда они оказываются возле летнего лагеря: дождь припустил еще сильнее, размывая дорогу в болото, заставляя колеса вязнуть, зато шум двигателей не так слышен.
Они паркуются прямо перед высокими воротами с выцветшей веселенькой надписью на них, Шейн и ТиДог подсаживают Гленна, он, повиснув на заборе, осматривается, роняет "Чисто!" для взволнованной Мэгги, перекидывает ноги и спрыгивает по ту сторону.
Долгие томительные минуты они ждут - Шейн оборачивается раз, чтобы посмотреть на приус, в сумерках в мокром стекле лицо Лори похоже на бледную луну, а Карл, по-прежнему в отцовской шляпе, кажется незнакомцем - слишком взрослым, слишком похожим на Рика.
Наконец за воротами слышна возня и створки распахиваются. Гленн, покручивая в руке кусачки, горд собой:
- Я нашел их в трейлера сторожа... Тут, вроде, пусто...

Они загоняют машины внутрь, ставят на небольшом пятачке у самых ворот, с помощью найденной проволоки кое-как закрепляют ворота в закрытом положении: от других живых мало поможет, но ходячих, случись что, снаружи удержит.
Лагерь в темноте и при дожде выглядит погано: длинные палатки, внутри которых воняет сыростью, а остовы пустых коек напоминают кладбищенские плиты, разобранные помосты для каких-то соревнований, заросшая травой баскетбольная площадка...
Они собираются в домике администрации, пока Шейн и Дэрил тщательно осматривают лагерь, но здесь нет ни живых, ни мертвых - даже трейлер сторожа возле ворот пуст: должно быть, во время эпидемии тот предпочел вернуться к своим, а не торчать в лесу, не зная, что происходит.
Лагерь пуст, не готов к заезду желающих, а потому они не находят почти никакой еды: только небольшие запасы сторожа - несколько банок пива в давно отключившемся холодильнике, протухший бекон в раскрытой упаковке, от которого воняет так, что холодильник лучше вообще не открывать, на полках в кухонном шкафу с десяток банок консервов и столько же пачек спагетти. Запасы для одного человека максимум на пару недель, их же десять - десять голодных ртов, весь день без еды.
Хуже всего из-за дождя - нельзя даже развести огонь, чтобы погреть консервы или сварить спагетти: запаса дров в лагере нет, да и не разводить же костер в домике администрации, но Шейну хватает одного взгляда на замерзшую, продрогшую Лори, чтобы оставить идею сожрать консервы холодными и разойтись спать по машинам в надежде согреться.

Они с ТиДогом и Диксоном еще раз обшаривают лагерь, находят металлический щит под трибунами, оттаскивают его в администрацию лагеря, там разламывают деревянные стулья, собирают деревянные рамки с дипломами и сертификатами, развешанные на стенах, бумажные буклеты, расписывающие возможные развлечения в этот лагере. Заразившись азартом крушения, Гленн расправляется с конторкой, сразу увеличивая полезное пространство вокруг металлического щита, на который собирается все добытое.
- Костер в помещении - дурная затея, - говорит Хершел, неодобрительно наблюдающий за этими приготовлениями. Шейн его игнорирует, зато отвечает Гленн:
- Нам всем нужно согреться и просушить одежду. Откроем окна.

Дурная затея, что и говорить - дым выгоняет их из домика довольно быстро: открытые окна ни хрена не помогают, и приходится признать, что если жестянки с тушенкой подогреть удалось, от мысли спать в тепле придется отказаться.
Шейн кивает Лори на трейлер.
- Пока в доме дымно, поспите с Карлом там
Карл несет сразу две жестянки - одну себе, одну матери.
- Лори, хочешь взять половину моей порции? - спрашивает Кэрол, не глядя на Шейна. - Я не так уж сильно хочу есть, уверена, мне хватит и половины банки...
Диксон раздраженно отворачивается, поправляет за плечом арбалет: может, в хорошую погоду ему удалось бы что-то подстрелить, но сейчас, в дождь, вся лесная живность попряталась.
Шейн садится на крыльцо домика администрации, под узкий навес, наблюдая за тем, как спасшиеся с фермы люди тупо осматриваются и толкаются туда сюда, готовясь поспать. Тушенка кажется безвкусной, как бумага, но все же это горячая еда, и Шейн думает, что съел бы не меньше пяти банок, если бы им повезло найти целый склад этого дерьма.
К нему подваливает чертов Хершел, натянув капюшон уже промокающей куртки на самый нос.
- Шейн, я хочу с тобой поговорить.
Ну а я не хочу, - вяло думает Шейн, который считает старика проблемой.
- О Лори, - подтверждает Хершел догадки Шейна. - Ты, может, думаешь, что все будет по твоему, но, Шейн, у нее есть друзья, мы все ее друзья, и я хочу, чтоб ты знал...
Да блядь, думает Шейн. Я - ее лучший друг, если уж на то пошло, а вы своими душеспасительными разговорами только сведете ее с ума.
- Ты бы не лез не в свое дело, - глядя мимо, советует Шейн наигранно легким тоном. - Мы с Лори сами разберемся.
- Ты ударил ее, - констатирует очевидное Хершел, стоя перед Шейном воплощением укора.
Да блядь, опять думает Шейн.
- Ты не знаешь Лори. Не знаешь, на что она способна, если накрутит себя.
- Я не знал, и на что ты способен, - старикан прямо-таки нарывается.
- Ты и до сих пор не знаешь, - как Шейн ни старается, откровенная угроза из его голоса никуда не девается.
Он поднимается, выкидывая опустевшую банку, не желая больше тянуть этот разговор, забирает чуть подсушенные одеяла из помещения - они по-прежнему сырые, зато теперь еще и воняют дымом.
Карл торчит рядом с Кэрол и Бэт, ловко орудуя найденной в трейлере сторожа ложкой, и Шейн, перекинувшись с ним парой слов, ищет Лори - она осматривается в трейлере.
- Тебе что-нибудь нужно? - спрашивает он, складывая одеяла на узкую койку в крохотной спальне трейлера.
Знает, что не нужно к ней лезть - и все равно лезет.
Все равно лезет.
- Карл хочет спать в приусе, со мной. Считает это дежурством. Так что не ищи его, я за ним присмотрю.

0

30

Летний лагерь становится их пристанищем на ночь, и Лори знает что это удача – конечно, удача, шанс провести ночь в относительной безопасности, в относительном удобстве. Но она предпочла бы ехать, не останавливаясь, потому что дорога – это вынужденное перемирие, в дороге она может молчать, отвернувшись к окну. Но как только они заезжают в ворота лагеря, Лори снова сталкивается с необходимостью как-то сосуществовать рядом с Шейном и рядом с другими членами группы. Это два мира, а она меду ними. Шейн ясно обозначил берега – он берет на себя заботу о ней и Карле, нравится это Лори или нет, согласна она с этим или нет. Но есть еще и другие. Кэрол предлагает ей половину своей тушенки, в то, что та наелась – Лори не верит и, конечно, отказывается. Бэт предлагает Лори переодеться в ее сухой свитер – она опять отказывается. Бэт огорченно переглядывается с отцом, подозревая, что от горя Лори не в себе, и они близки к истине, Лори так себя и чувствует – она не в себе и не может найти дорогу обратно. Так что она уходит в трейлер. Прячется в него. Жаль, что тут нечего сломать или разбить, потому что ей сейчас хочется что-нибудь сломать и разбить. Внутри ненамного теплее, чем снаружи, и темно, как в могиле – самое подходящее для нее место, что уж, все равно уснуть не удастся – не после всего, что им довелось пережить за эти сутки. Хочется снять с себя все еще сырую одежду, но на ней она высохнет быстрее, да и переодеться ей не во что.

Цепочка под майкой неприятно холодит кожу, ей и так холодно, а тут еще и это, и Лори раздраженно вытаскивает наружу серебряную цепочку с кулоном в виде сердца, и кусает губы, зажимая его в кулаке. Подарок Рика на их последнее Рождество. Милый, немного наивный подарок – так она думала, благодаря за него мужа. Сердечко открывалось, в а нем были две фотографии – Рика и Карла. Но Лори его носила, сначала потому что Рику это было приятно, а потом просто привыкнув в тяжести кулона на шее. Сможет ли она сейчас открыть кулон и посмотреть на лицо Рика? У окна светлее, наверное, она даже различит его улыбку. Это ужасно, прошел день, а она уже плохо помнит его лицо. Старается вспомнить, но все будто туманом затягивает. Она подцепляет ногтем крышку, но тут заходит Шейн и Лори инстинктивно прячет раскрытый кулон в кулаке.
Он принес одеяла. Пришел сказать, что Карл ночует у него. Пришел спросить, нужно ли ей что-нибудь.

Нужно – думает Лори – обними меня. Но отворачивается к окну, и говорит, разумеется, другое.
- Когда ты в прошлый раз присматривал за Карлом, его подстрелили, и он едва не умер.
У нее злой, напряженный голос, но если Лори плохо, то плохо должно быть всем. И если на сыне она старается не срываться, то Рику всегда доставалось по полной, а теперь и Шейну. Но задуматься, почему все так, у Лори нет ни времени, ни желания. К тому же ей нужна эта злость. Она помогает ей держаться на ногах, а не растекаться жалостью к себе. Злость и чувство вины, они горят в ней ярким костром, жаль только, у него не согреешься.  Она сжимает ладонь на серебряном украшении, изо всех сил – если оно сломается, это будет хорошим знаком, внезапно решает про себя Лори. Если оно сломается, это сердечко, последний подарок Рика, она все это выдержит. Выдержит.
- Держись от него подальше, Шейн. Не пытайся своей заботой загладить вину перед Карлом. Он еще ничего не понимает, но скоро поймет.
Поймет, что между его матерью и Шейном что-то есть, поймет, возможно, что что-то было раньше. Возможно, возненавидит ее за это – пусть так, Лори хочет чтобы ее ненавидели. Но весь мир объединился, чтобы окружить заботой вдову Рика. Чертов Рик. Чертов Шейн. Его она тоже почти ненавидит. Почти. Но куда больше хочет быть с ним, вопреки всему.
- Ничего этого не было бы, если бы ты поговорил с Риком сразу, как он нас нашел, - Лори мастер запрещенных приемов. – Это мне было нужно. А сейчас мне уже ничего не нужно.
Ложь, Лори, одна большая ложь, но когда она могла остановиться? Никогда. Когда господь создавал Лори, он забыл дать ей тормоза. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

0


Вы здесь » Librarium » Ходячие мертвецы » Фансервис


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно