[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]
Она не просто поддала, думает Шейн, она изрядно накидалась, этот бокал вина вряд ли был первым за сегодня - иначе вряд ли Лори Граймс вывернулась бы перед ним наизнанку, только что указателями не подсветила свои уязвимые места.
Такая откровенность, добытая не с боем, между ними редкость: Шейн вообще не верит в разговоры, но Лори явно нужно выговориться.
Он не так уж успокоен ее словами о том, что Рику она не изменяет - но оставляет пока эту тему. Она знает, что он присматривает за ней - пока этого хватало.
- Говорят, если нечего сказать по существу, вяжутся к тону, - замечает Шейн, но дружелюбно - и смотрит на нее внимательнее. - И от чего тебя защищать, сладкая? От любящего мужа? От того, как сильно он старается, лишь бы ты была счастлива? От того, что твой брак не такой, каким ты его себе представляла?
Он останавливается - может, слишком поздно, в конце концов, он и правда никогда не думал, что она и сама может быть несчастна, трепля нервы окружающим, и эти признания...
В общем, слишком остро сейчас чувствует Шейн вину за то, что и сам приложил немало сил, изводя ее - причем в такие минуты, когда ей, может, и правда нужна была поддержка, а не упреки или крики.
Вроде как, не в последнюю очередь защита Лори требовалась от него - и теперь он вроде как виноват в том, что заставляет ее оставаться замужем за Риком. Как будто в самом деле заставляет.
- Ладно, детка, - говорит Шейн, отставляя свою бутылку и забирая у нее стакан с вином. - Серьезно, попустись. Я не знал, что тебе нужна чья-то защита, честное слово, вот никогда бы не подумал. Но ты зря думаешь, что нам, мужикам, так просто, особенно когда дело касается детей - Карл мне не родной, а я эти полгода на стену лез от того, что думал, что ты больше меня никогда к нему и на пушечный выстрел не подпустишь. Так что, Лори, мир. Конечно, черт возьми, мир. Давай, иди сюда.
Он тянется к ней ближе, и ее тянет за руку - очень уж одинокой она выглядит прямо сейчас, среди остатков детского праздника.
- Ты ведешь себя хорошо - и я веду себя хорошо, - говорит Шейн ей в волосы. - У нас же получалось ладить, помнишь? Когда Рик был в Атланте, мы проводили время как лучшие друзья.
Он говорит, и сам знает - сейчас все не так. Совсем не так. По-опасному не так. И стоит ее отпустить, подлить еще вина и сказать, что он и ее будет защищать - но вместо этого Шейн делает только последнее из списка.
- Давай, детка. Если тебе что-то нужно - только скажи. Я вел себя как мудак, но если тебе что-то может помочь - я все сделаю, ага? Поняла, Лори? Ты можешь ко мне обратиться. Всегда могла.

[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]
День труда решено провести в Мэйконе - Рик звонил, пригласил на ужин, но у Памелы выдалась непростая неделя, так что Шейн решил ее не дергать и сам отправился в Мэйкон. Всю неделю по телефону она звучала излишне спокойно, а за почти год, что они были вместе, Шейн уже научился распознавать этот ее тон. Ее что-то расстроило и он, скорее всего, даже знал, что: на прошлых выходных они опять поругались из-за какой-то ерунды, причем инициатором, как обычно, выступил он, а помирились только среди недели, по телефону, что, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с настоящим примирением, так что, думает Шейн, никаких Граймсов. Только он и Пэм.
Они вместе почти год - по его меркам, это серьезно. Это очень серьезно, может, даже слишком серьезно - но эй, разве ему не нравится Памела? Разве она не то, что нужно?
Рик считает именно так: она то, что Шейну нужно. Приятеля можно понять: спокойная Памела частенько остужает излишне взрывного Уолша, принимает те черты его характера, которые самому Рику не очень-то симпатичны, и, как Рику опять же кажется, хорошо влияет на Шейна. А еще занимает его - и хотя Шейн вернулся из Саванны, он не так уж много времени проводит у Граймсов, чаще предпочитая Мэйкон.
Рик думает, что все очень хорошо устроилось: его лучший друг больше не раздражает его жену, а когда они проводят время вчетвером, это уже совсем другое - это как будто парное свидание, и Рик находит это даже романтичным. Видит бог, им с Лори не помешает немного романтики.
Шейн, разумеется, романтики в упор не видит, но свято соблюдает заключенное соглашение: Лори ведет себя хорошо и он тоже ведет себя хорошо, хотя с каждым месяцем это все сложнее. Будь она женой кого угодно, кроме Рика, он бы давно за ней ухлестнул - узы брака вовсе не кажутся ему неколебимыми, а Лори сама не раз признавалась, что не счастлива с мужем - но она замужем за Риком, и Шейн знает: тот ему доверяет. Все эти годы доверял.
Это доверие - как тяжкий груз, но его не скинешь с плеч, так и при, пока не упадешь замертво, и Шейн прет: мирится с Памелой после каждой ссоры, причем первым, что вообще не в его характере, сваливает в Мэйкон при любой возможности, лишь бы не торчать у Граймсов, замечая все эти легкие признаки притворного счастья со стороны Лори и с ее же стороны нечитаемые взгляды.
Он далек от мысли жениться на Пэм - но держит ее рядом, потому что она его отвлекает.
И она, разумеется, оказывается достаточно умна, чтобы это понять.

- Хочешь кофе  - спрашивает Шейн, влезая в джинсы и отыскивая взглядом майку, брошенную на стул: спальня у Памелы очень аккуратная и ему доставляет небольшое удовольствие слегка портить эту аккуратность.
Памела проводит рукой по волосам, прочесывая спутанные со сна пряди, зевает.
- Хочу поговорить, милый. Сделай кофе и возвращайся в постель, хорошо?
Шейн бросает майку обратно.
- Две минуты и я опять здесь.

Через три минуты он возвращается с двумя чашками кофе, протягивает Памеле ее чашку - сахар, сливки, немного холодной воды - и недоуменно тянет:
- Ты вроде как просила меня вернуться в постель.
Она смеется, застегивая последнюю пуговицу на домашней рубашке.
- С тобой это работает. Если бы я просто предложила поговорить, ты бы уже мчался прочь из города.
Вот теперь Шейн уверен, что утро ему не нравится.
- Вроде поговорили. Я вспылил в прошлый раз, был не прав. Есть что-то еще?
В его кофе слишком много сахара - или ему всегда так кажется, когда он с Памелой: слишком много сахара.
- Ты мне нравишься, милый, несмотря на все свои недостатки. И Рик мне нравится. И даже Лори мне нравится, но вот чего мне не хочется, так этого того, чтобы Рик плакал на моем плече, пока ты перевозишь вещи Лори и Карла к себе, - отпивая кофе, говорит Памела. - Отличный кофе.
- Что?
Шейну уже не до кофе.
- Что ты несешь, птичка? Что за херня?
Памела пережидает его возмущенное непонимание и продолжает:
- Брось, Шейн. Мы оба слишком взрослые для этого. Ты не первый и не последний, кто увлекся женой лучшего друга, такое случается и по законам штата это вовсе не преступление. Но я не хочу, чтобы ты разбил мне сердце, и хочу закончить все до того, как ты бросишь меня, потому что Лори дала тебе зеленый свет. Лучше прекратить все сейчас. Возможно, вам всем троим это доставит определенное удовольствие, но я в такие игры не играю.
- Пэм, это все хуйня. Лори никогда...
- Я говорю о тебе, Шейн, - перебивает она его с легкой улыбкой и Шейн понимает: все так. Ему стоило начать с другого - не с Лори, с себя.
- Все не так, - предпринимает он последнюю попытку.
Памела поднимается на ноги и, осторожно держа чашку, обнимает его.
- Прости, милый. Я не соврала, ты правда мне нравишься, и даже слишком сильно, чтобы я начала сейчас уверять тебя в том, что Лори ты нравишься тоже. Просто уезжай. Мы прекрасно провели время, но сейчас тебе пора. Извини, что выставляю тебя вот так, с утра пораньше. Если хочешь, могу приготовить завтрак.
- Нахуй завтрак, - совершенно искренне говорит Шейн.
Памела кивает и опять его обнимает.
- Прощальный совет. Начни подыскивать дом. Когда Лори уйдет к тебе вместе с ребенком, вам троим будет тесно в твоей квартире.

[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]
Неприятно, конечно - джинсы пропитались кровью и засохли коркой, куртку и майку выбрасывай хоть сейчас, потому что в скорой не церемонились, но хуже всего то, что его все же отвозят в больницу, как будто мало уже оказанной помощи.
Проверить, нет ли сотрясения, сделать снимок, потому что врач скорой сомневается, сломано четвертое ребро или это просто трещина - так что форд Шейна едет на эвакуаторе в одну сторону, а сам Шейн в скорой - в другую.
Первой мыслью ему приходит в голову позвонить Пэм - выращенная привычка, но он тут же вспоминает, что Пэм больше к нему не имеет отношения. Это вызывает противоречивые чувства: с одной стороны, это облегчение, потому что ему настоиграло притворяться, но с другой стороны - ну да, что-то вроде злости, потому что, блядь, он же старался, целый год, твою мать, старался!.. Злость и сыграла с ним эту шутку, мрачно думает Шейн, не вслушиваясь в заверения медбрата. Надо было не накручивать себя и следить за дорогой, но кто мог знать, что рано утром этот пикап выскочит на дорогу аккурат перед Шейном!..
- Офицер, вам есть, кому позвонить? Вам бы чистую одежду, - осторожно трясет его медбрат.
В скорой душно, в сирене нет необходимости - Шейн откинулся на борт, сидя на койке.
- Телефон есть?
Его собственный разбит вдребезги - от столкновения его неплохо покрутило в тачке, но телефон, пожалуй, самая главная потеря - возможное сотрясение, пара сломанных ребер и глубокий порез сзади на бедре Шейн считает ерундой: жизни это не угрожает, пара дней выходных ему придется кстати, привести себя в норму. Подарок на приближающийся день рождения Лори чудом уцелел - ваза времен Гражданской войны обернута в несколько слоев упаковки и две коробки, Шейн проверил ее в первую очередь, как только смог выдраться из лап санитаров, и теперь держит возле себя.
Санитар передает ему собственный старенький телефон и тут Шейн понимает, что болтовня о сотрясении может быть совсем не болтовней - он не помнит телефон Рика.
Забыл. Вылетело из головы - какие-то цифры крутятся в голове, но он никак не может составить их в верную комбинацию.
Зато номер Лори, который он и использовал-то, может, пару раз в жизни - он помнит наизусть.
Его и набирает:
- Привет, сладкая, это Шейн, можешь дать трубку Рику?
- Он поехал за моей матерью, Шейн, вернется после обеда - а что, он не отвечает?
Шейн чешет бровь, с удивлением отмечая, что у него начинает болеть голова.
- Нет. В смысле, не волнуйся, я просто не смог вспомнить его номер...
- Что случилось? - в голосе Лори проявляется беспокойство.
С пятого на десятое Шейн рассказывает вкратце о том, что проебал телефон, едет в больницу и хотел, чтобы Рик привез из его квартиры чистую одежду и документы для страховой.
Лори моментально вызывается помочь - они снова друзья, напоминает себе Шейн. Надо выбросить слова Пэм из головы.

Она появляется в палате, за руку с Карлом, когда старикан в белом халате светит ему в оба глаза и цокает языком, потому что Шейн - разбирающийся в симптомах сотрясения - оспаривает каждый его диагноз.
- Ты в порядке? Очень больно? - Карл залезает на койку, обнимает Шейна изо всех сил - сломанные ребра напоминают о себе, Шейн не сдерживает гримасы, и Лори остается у дверей.
- Сынок, лучше бы тебе пока не запрыгивать так на своего папу, предупреждает врач, - у него несколько переломов...
- Он не мой папа, - чистосердечно поправляет доктора Карл, но сжимать Шейна в объятиях не перестает. - Тебе очень больно, да?
- Нет, старик, не очень - если честно, просто ерунда, - бодрится Шейн. - Ерунда? Я могу идти?
Это уже врачу.
Тот снова цокает языком, встает, что-то на ходу черкая в медицинской карте.
- Не так скоро, офицер Уолш. Давайте дождемся всех результатов, к тому же, мне не нравятся ваши снимки. Придется сделать еще парочку, если все будет в порядке, то вечером вы сможете отправиться домой.
- Вечером?! Какого черта!..
- Шейн! - в голосе Лори полно невысказанной угрозы - он так удивлен, что тут же затыкается. - Спасибо, доктор. Можно нам с сыном остаться еще немного?
- Пожалуйста, - врач улыбается, треплет Карла по волосам и уходит.
- Итак, что нужно сделать?
Шейн кивает на выложенные на койку ключи.
- Короче, заходи с закрытыми глазами. Наощупь найди мне первые попавшиеся шмотки и я буду тебе благодарен до конца времен. Не открывай глаза, Лори. Реально, не открывай. Таким хозяюшкам как ты в моем доме легко получить психологическую травму.
Она насмешливо смотрит на него сверху вниз, пользуясь тем, что он сидит.
- Я знаю тебя очень долго, Шейн Уолш, и я была у тебя. Ты не удивишь меня тем, в каком свинарнике живешь.
Карл смеется:
- Ты и Шейна заставишь убираться, мам?
Шейн тоже улыбается - больше Карлу, чем ей: ну да, была у него, они тогда отлично поговорили, соседка снизу с ним не здоровалась до самого отъезда в Саванну, а семейная пара, живущая справа, прямо попросила не выяснять больше отношения со своими подружками, когда это могу услышать дети.
Лори протягивает сыну руку.
- Не думаю, что кто-то на это способен - разве что, Пэм. Пойдем, милый. Нам нужно совершить дерзкий налет на гардероб Шейна и это будет та еще проблемка.

[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]
- Лори, ты знаешь, какой срок получишь за похищение офицера полиции? - спрашивает Шейн, останавливаясь на пороге и оглядывая свежеубранную квартиру - от двери открывается отличный вид на гостиную и разобранную крошечную кухню.
Лори оборачивается с вопросом в глазах и слабой улыбкой - той самой улыбкой, которая сегодня целый день на ее лице.
- Я имею в виду... Я имею в виду, это же не моя квартира! Моя была совсем другой. Знаешь, там были пустые коробки из-под пиццы, и куча другой полезной херни...
Она несильно толкает его в плечо.
- Ох боже мой, прекрати! Заткнись и заходи, не заставляй меня пожалеть о том, что я сделала...
До сих пор они встречались на нейтральной территории или в их с Риком доме, и лишь однажды - здесь, потому что это его место, его дом, и Лори здесь нечего делать, просто нечего. Он не может перестать думать о прошлом ее визите больше года назад. Тогда она потребовала, чтобы он свалил из их с Риком жизни - прямо сказала то, что так и не смог сказать Рик, и, хочет он это признавать или нет, но выяснилось, что тот мозголом был прав: без Шейна у них с Риком и правда вроде наладилось, и дело даже не в том, что Рик не жалуется на склоки с женой, Шейн и так видит, по лицу его понимает, что это не из-за предупреждения семейного консультанта, а потому что у них с Лори и впрямь стало меньше ссор. Как будто дело и правда было в Шейне - как будто он и правда был третьим лишним.
И эта мысль его задевает, неожиданно глубоко задевает, и ему приходится приложить усилие, чтобы выдавить улыбочку.
- Ладно, ладно, сладкая, это правда охренительно... Вау, у меня есть вот эта хрень для сушки одежды?! Она была всегда или ты принесла ее откуда-то сегодня?
Лори смеется.
- Еще у тебя есть плита, Шейн, и ты мог бы использовать ее не только в качестве подставки под коробку с пиццей.
Он никак не может перестать ее разглядывать - ее в своей квартире. Куда она дела Карла? Он был хоть каким-то напоминанием о том, почему Шейну нельзя распускать руки - таким миниатюрным напоминанием о Рике, отлично справляющимся со своей задачей.
Она проходит дальше, поднимает со спинки кресла его футболку, смотрит на нее тем самым своим нечитаемым взглядом.
- Забыла бросить в стирку с остальными.
- Оставь, я брошу. Слушай, правда, Лори, спасибо. Извини, что оторвал тебя от дома, День труда и все такое, у вас были планы.
- Ты пытаешься от меня избавиться?
Шейн затыкается, смотрит внимательно, качает головой, ухмыляясь.
- Нет, мэм.
- Тогда расслабься. Я съезжу в аптеку и вернусь. Я обещала Карлу, что завтра ты будешь в норме и он снова тебя увидит. Давай, не подведи меня, сладкий. Тебе показан больничный режим, так что марш в постель, я поменяла белье.
Она ухмыляется в ответ, бросает майку обратно в кресло.
- И никакого телевизора. Будет скучно - твой журнал под подушкой.
Сперва он не понимает, о чем она, но потом до него доходит - и будь на месте Лори любая другая женщина, Шейн мог бы поклясться, что она с ним флиртует.
Слова Памелы, отпечатавшись в его памяти, снова звучат в голове. Как там она сказала - Лори даст ему зеленый свет?
- Тогда постучи, когда вернешься, - и снова этот обмен взглядами. - Или не заставляй ждать себя слишком долго.

Но когда она возвращается, на него не то действует то, что его заставили проглотить в больнице, не то все-таки сотрясение добирает свое, потому что ему откровенно хреново - проблевавшись, Шейн валяется на застеленной кровати, никак не состоянии найти более-менее удобное положение, чтобы поменьше ныли ребра под тугой повязкой или чтобы шов на бедре не натягивался. И это отвлекает его от игривого тона - как отвлекает и Лори, которая, кажется, наслаждается своей ролью матери Терезы, чем откровенно бесит Шейна.
- Рик скоро приедет сменить меня, - нейтральным тоном сообщает Лори, вернувшись и устраиваясь в кресле в спальне, ранее служившем Шейну местом для складирования шмоток. - Я позвонила ему из аптеки. Ты не против?
Шейн против  - еще как против.
- Нечего сидеть возле меня как будто я при смерти, сладкая, серьезно. Эта хрень на пару дней, мне просто нужно выспаться и дать чертовым ребрам срастись...
- О да, - фыркает Лори. - Разве можно допустить, что кто-то увидит минуту слабости Шейна Уолша? Брось, Шейн, не мели чушь, я специально поговорила с медсестрой. Тебе нужен присмотр, хотя бы первые пару дней, и если ты не можешь потерпеть меня рядом даже несколько часов, то тебе не кажется, что из нас хреновые друзья?
Из них хреновые друзья, соглашается Шейн с этой частью - хреновые, потому что, что уж скрывать, он относится к ней не как к другу и даже не как к жене друга. Он с удовольствием сказал бы ей - эй, Лори, если тебе так поперек горла твой брак, то почему бы тебе не дать шанс нам с тобой, сладкая, но не говорит, не говорит, цепляясь за мысли о Рике, и от этого молчания блевать тянет, вот что.
- Не заводись, дело не в этом.
Шторы плотно зашторены, в спальне душно и у него чертовски болит голова даже после двух таблеток обезболивающего.
- Тогда не спорь, - набившая руку на подавлении бунтов Карла, Лори усмиряет его на раз-два. Листает купленный в аптеке глянцевый журнальчик, устроившись с ногами в кресле, поперек, свесив ноги с одного подлокотника и подложив диванную подушку под спину.
Ее белые узкие ступни выделяются на фоне темно-коричневой обивки кресла, Шейн наблюдает за их мерным покачиванием - это, черт возьми, очень эротично.
- Я посижу, потом Рик меня подменит, потом мы что-нибудь придумаем, раз уж Памела...
Она осекается, быстро смотрит ему в лицо - услышал?
- Договаривай, - заинтересованно просит Шейн.
- Раз уж Памела больше в этом не участвует.
- Хочешь знать, почему? - Шейн приподнимается, опираясь на локоть, щурится, чтобы поймать лицо Лори в фокус. - Почему мы расстались?
Она молчит, перелистывает страницу, но ногами больше не болтает. Хочет, понимает Шейн. Она хочет знать - и не хочет в этом признаваться.
- Она меня бросила, - выдает он ей то, что станет официальной версией. - Ну, ты знаешь, как это бывает. Проснулась и поняла, что это не ее.
- Не начинай, - предупреждает Лори, по-прежнему листая журнал. Что она там видит, в зашторенной комнате-то? - У нас перемирие, так что просто не начинай. И мне жаль. Памела казалась очень милой.
Она не смотрит на него - но и журнал больше не листает.
- Шейн! - доносится голос Рика от входной двери. - Шейн! Что произошло? Мне позвонила Лори, сказала, ты был в больнице...
Он появляется в спальне - воплощение заботы.
- Какой-то гребаный рэднек на своем ржавом корыте выперся прямо передо мной и резко затормозил - наверное, увидел в поле свою корову, - зло отвечает Шейн. - Я не смог его объехать, влетел ему в жопу как родной, свалился с трассы, три переворота, будто на чертовых курсах экстремального вождения... Найду эту суку - кончу своими руками.
На лице Рика появляется слабая улыбка.
Он целует Лори в макушку, ласково гладит ее плечо в легкой безрукавке.
- Ну, судя по тому, как ты беснуешься, ты в порядке. Нужно тебе что?
- Принеси из холодильника пива.
- Шейн! - возмущается Лори.
Шейн валится на подушку.
Рик оглядывается.
- А ты наконец-то почувствовал вкус к уюту.
Просто свали, Рик, думает Шейн. Я люблю тебя, брат, но сейчас свали - и забери свою жену, потому что, ей-богу, мне все труднее помнить, что она твоя жена.

[icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][nick]Шейн[/nick]
Деятельного Рика, прямо-таки источающего ауру лидера, в отличие от Шейна. который мучается тяжким похмельем, Дженнер отводит куда-то поговорить, в стерильной столовой ЦКЗ пустеет - Диксон сваливает куда-то курить, Джеки за ним, Кэрол встает к раковине, полной грязной посуды, без напоминаний, как будто ей за это платят, София с полотенцем трется рядом - видно, что для них это устойчивый ритуал.
Андреа и Дэйл тоже быстро теряются в помещениях Центра, и Лори спохватывается, когд в столовой остается не так уж много людей, чтобы она могла смешаться с толпой и затеряться от взгляда Шейна.
Едва поймав этот взгляд, она резко поднимается, будто вспугнутый зверь, зовет Карла - тот канючит, они с Софией играют в какую-то очередную детскую игру, требующую фантазии и совершенно нереальных допущений, так что, волей-неволей, но ей приходится сдаться перед мольбами сына и оставить его в столовой.
Стоит ей выйти, Шейн поднимается следом - Кэрол провожает его мимоленым взглядом, вздыхает и продолжает окатывать тарелки теплой водой.

- Лори! Лори, блядь, пожалуйста, ты можешь поговорить со мной? Просто поговорить? - он нагоняет ее в коридоре, достаточно далеко, чтобы им не быть услышанными с кухни, если не орать, но вот в том, что он сможет не орать, Шейн не уверен.
Лори ускоряет шаг, опускает голову, как будто видеть его не хочет.
Шейн хватает ее за руку.
- Лори! Да остановись же ты!
Она выдирает руку, но останавливается, разворачивается - бледная, на щеках два красных пятна, круги под глазами, искусанные губы... Он хочет ее - такой, любой, всякой, хочет так, что зубы ноют, что все эти слова - я люблю тебя, Лори - становятся правдой.
- Ты все сказал вчера, Шейн!
Он опять хватает ее за руку, пока она не ушла.
- Я извиняюсь. Серьезно, детка, я прошу прощения. Я напился, я не хотел тебя пугать...
- Пугать?! - ее голос взлетает на несколько октав. - Пугать?! Шейн, ты хотел меня изнасиловать! Хотел трахнуть меня против моего желания! Вот как это называется!
Обвинения почти справедливы - а может, и справедливы, Шейн понимает, что он теряет берега. Понимает, что его вообще не волновало вчера, хочет ли его Лори - но сегодня его это волнует. Потому что если не хочет...
Что, спрашивает он себя. Он заставит ее?
- Отпусти меня, Шейн! - Голос Лори кладет конец этим внутренним торгам. - Ты еще не протрезвел и не понял, что все кончено...
Все так, он не понял. Очень старался, в самом деле старался - но так и не понял.
- Это хуйня, Лори. Ничего не кончено, - он крепче сжимает пальцы, зная, что ей неприятно - больно. А может быть, страшно.
- Прекрати! - она дергает руку. - Оставь меня в покое! Мой муж жив, господи, Рик жив, ты врал мне - а теперь думаешь, что можешь лапать меня по углам, пока он не видит!..
- Я не врал - мать твою, Лори, я был уверен, что он мертв, сколько раз мне нужно тебе это повторить, чтобы до тебя дошло!
Он дергает ее к себе - от нее пахнет этим едким гелем для душа, которого полно в душевых Центра, и когда она на миг прижимается к нему, его будто током бьет от прикосновения ее тела.
В ее глазах плещется ненависть, и если не вглядываться как следует, ее так легко принять за страсть.
Отпуская ее запястье, Шейн обхватывает ее за плечи, толкает к стене - ему наплевать, если их увидит Рик, он даже хочет этого, и то, что она выдирается, ничего не значит.
Наваливаясь на нее, Шейн обхватывает ее затылок, ее волосы скользят между пальцев, тянут в сторону.
- Лори, да прекрати, прекрати!.. Я поговорю с ним, Лори, все объясню...
Она не дает ему договорить, дергает головой, морщась от резкой боли из-за вырванной пряди волос.
- Не смей! - шипит она, глядя ему прямо в глаза. - Не смей даже подходить ко мне, Шейн! Ни ко мне, ни к Карлу, я предупреждала! Не смей ничего рассказывать Рику! Видит бог, я и так была ему плохой женой, и так виновата перед ним настолько, что гореть мне в аду - но если мне суждено прожить еще немного, я все исправлю, но ты, ты  - не смей! Ко мне! Подходить! Клянусь, Шейн, если ты сейчас меня тронешь, я расскажу Рику об этом. Расскажу ему о том, что ты меня изнасиловал.
Она твердит об изнасиловании с таким маниакальным упорством, что Шейн сомневается, что смог бы, даже если бы счел это хорошей идеей - есть разница между жестким сексом, когда женщина тебя хочет, и изнасилованием, и ему нужно от нее другое. Нужно то, что было в карьере, до того, как Рик вернулся - но именно это сейчас невозможно, вот что она ему повторяет.
Он все ищет в ее глазах намек на то, прежнее - но она опускает веки, напряженно замерев, похожая на туго закрученную пружину, готовую распрямиться. Хорошо, хорошо, он знает, что сильнее, знает, что может ее заставить - и что ему это даст?
Барометр подскакивает до критической отметки, ногти Лори впиваются ему в запястье руки, которой он удерживает ее на месте - секунда, вторая.
- Блядь! - Шейн отпускает ее, отшатывается на шаг, бессильно опустив руки.
Лори еще мгновение стоит на месте, все также закрыв глаза, потом делает крошечный неуверенный шаг в сторону, по-прежнему прижимаясь спиной к стене. Затем второй шаг.
- Лори! - она уже бежит по коридору, в самом деле убегает, как от ходячего.
Шейн опирается обеими руками о стену перед собой, смотрит вперед невидяще - и с силой бьет лбом по пластиковой обшивке.
Дальше так продолжаться не может.

[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]Серьезно?
Серьезно, думает Шейн.
Что за подтверждение обетов.
- Эй, ребята, я думал, вы уже женаты, - он никак не врубится, что происходит - у него похмелье, а еще вся эта суета. Рик, кажется, ожидавший другой реакции от жены, садится за стол с задумчивым видом, вяло отвечает что-то на вопросы Дуга - кажется, он пару лет назад въехал в соседний дом и они с Риком сошлись на почве симпатии к хичкоковским фильмам, раз уж и Лори, и Карл вместе с Шейном тащатся по вестернам.
- Это не свадьба... В смысле, не по-настоящему, - наклоняется к нему соседка - та самая Лили. У нее рыжие вьющиеся волосы и наверняка немного скорректированная грудь, которую она щедро дмонстрирует в вырезе черного узкого платья. Дамы все при параде - но Шейн все равно приперся в джинсах, какого черта, это же не прием в Букингемском дворце.
- Тогда на хрена? - интересуется он, выпивая налитый виски и сразу подливая себе. Предлагает Лили - та жеманно хихикает, но стакан подвигает.
- Совсем чуть-чуть. Это романтично. По-моему, отличный сюрприз... Уверена, Рик сейчас получит горячую благодарность, - мечтательно продолжает Лили, наблюдая за тем, как Рик поднимается из-за стола. Шейн выпивает вторую - он не собирается надираться, но, черт возьми, чтобы пережить этот вечер, ему нужно что-то кроме этой Лили - например, виски. Много виски.
Еще больше виски, чтобы забыть ощущение талии Лори под пальцами, прикосновение ее волос к шее.
- Дерьмо идея, - подытоживает Шейн, потому что он-то знает: Лори в восторг не придет. Знает и все равно тянется снова за бутылкой при одной только мысли, как именно, по мнению Лили, Лори будет благодарить мужа за этот сюрприз.
Трезвым ему проще контролировать эти мысли, но трезвым он не был уже неделю - отличный выходит отпуск, а Рик убежден, что он страдает по Памеле, вот где настоящая умора.
Лили оскорбляется словарным запасом собеседника, хищный огонек интереса в ее взгляде потухает, она разворачивает свое декольте в другую сторону - все это, конечно, ужасно грустно, но Шейн как-нибудь справится. И вообще, ему нравится красный цвет. Красное платье. И Лори в красном платье.
Хочешь - не хочешь, а вспомнишь тот эпизод почти десятилетней давности, когда он сам угрожал ей расправой за измену мужу - так что он там думал про уморительно смешные шутки судьбы?
Словом, Шейн чувствует себя погано и ведет себя соответственно - и когда Лори вскоре спускается, окидывает ее мрачным взглядом.
Неужели она пойдет на это?
- Ну как, вы подтвердили обеты на скорую руку, или я все еще нужен в качестве шафера? - спрашивает он, когда Лори садится обратно на свое место, пользуясь тем, что Лили упорхнула к музыкальному центру, но, должно быть, по вине виски спрашивает слишком громко, потому что к ним оборачиваются и те двое из соседнего дома, и даже Лили.
Лори меряет его яростным взглядом, но продолжает улыбаться.
- Рик задумал целый праздник, ты все прослушал. Не занимай следующие выходные.
Она сделает это, понимает Шейн.
Продолжит ломать комедию.
Он отворачивается, опять подливает виски - за столом начинают обсуждать, кто еще из общих знакомых пошел на этот отчаянный шаг, чтобы спасти свой брак, а кто развелся, и только Лори, изображая интерес, витает мыслями где-то далеко - Шейн удивляется, неужели больше никто не замечает, что она не слушает. Неужели все вокруг абсолютно слепы?
И, заинтригованный этой мыслью, он наклоняется над пустым стулом Лили - та предпочла пересесть ближе к Эйприл и Дугласу - и говорит:
- Сладкая, это будет очень по-сучьи - особенно если ты все еще лелеешь мысль о том, чтобы развестись, когда Карл отправится в колледж...
Лори смотрит на него так, как будто не врубается - и Шейн, не особенно соображая и все еще сдерживая желание потрясти ее как следует, кладет руку ей на голое колено и крепко сжимает.
- Я на твоей стороне, пока ты ведешь себя хорошо, но, детка, ты заигралась в это хорошо, я серьезно.

[nick]Шейн[/nick][status]простые решения[/status][icon]http://sh.uploads.ru/2E0Yu.jpg[/icon]
И что бы ему не свалить - но он не уходит. Все остальные - Дуглас и Эйприл, Лили со своим сыном, изрядно смущенная, но по-прежнему несущая вперед свое роскошное декольте, все покинули дом Граймсов, а он все еще торчит в гостиной, притворяясь, что смотрит телевизор, а сам прислушивается к ссоре Лори и Рика на кухне.
Она спросила, будет ли он на ее стороне, когда Рик придет к нему - и там, в беседке, Шейн ответил утвердительно, ответил быстро, ничуть не сомневаясь, потому что там это казалось само собой разумеющимся: он будет на стороне Лори. Теперь, сейчас, ему так не кажется - они с Риком дружат больше двадцати лет, и это кое-что да значит, достаточно много значит, если уж говорить начистоту, иначе многое было бы иначе, и Шейн все еще считает себя другом Рика Граймса - может быть, ублюдком, потому что хочет его жену, но достаточно другом, чтобы держать свои желания при себе.
Потому что Рик не заслужил - и того, как обращается с ним Лори, не заслужил, Шейн знает это с самого первого дня их брака, но чего уж он точно не заслужил, так это предательства от Шейна.
Он сразу знал, что Рика нужно защищать от Лори - понял по первому взгляду на нее, и если теперь придется защищать еще и от себя - ладно, ничего сложного. Он справится.
И поэтому Шейн ждет - знает, как и Лори, что Рик придет к нему. Щелкает пультом, гадая, слышит ли Карл ссору родителей - хорошо бы подняться к пацану, но Шейн слишком пьян и не уверен, что не ляпнет лишнего, да и Карлу ни к чему такой пример перед глазами, так что он разваливается на диване, потягивая виски - гостей нет, так что он обходится без лишней посуды, только бутылкой, изредка прикладываясь к банке с выдохшейся колой.
Когда Рик садится рядом, даже головы не поворачивает.
- Лили занятная кошечка, - говорит между глотками. - Не знал, что тебе такие нравятся.
- Мне и не нравятся, - отрицает Рик, закидывая руки за голову - он одет с иголочки, брюки, светлая рубашка, гладко выбрит, словом, полная противоположность неделю бухающему и забывающему побриться Шейну. - Но Лори вбила себе в голову, что между нами что-то было... Или могло быть, я даже не понимаю. Ты же тоже коп, как ты считаешь, разве это справедливо - осуждать человека за то, чего даже не было, за то, что могло было бы быть?
Шейн протягивает ему бутылку, потому что хочет, чтобы этот поток откровений иссяк. Рик хватается за бутылку, делает большой глоток, но тут же продолжает:
- Я думал, это будет хороший вечер. Я, черт возьми, был уверен, что все будет просто замечательно. Какая муха ее укусила? - повторяет он, качая головой.
Не пьет, и Шейн забирает у него бутылку - он все еще недостаточно пьян, чтобы вытерпеть этот разговор.
На экране кривляется Кэтти Перри.
- Да ты. Ты и был этой мухой, брат. Ты не понял? С этой дерьмовой идеей повторить обеты, - напрямую сообщает Шейн, думая, что вот он допьет бутылку, попрощается и пойдет.
Исполнив, так сказать, свой гражданский долг. Свой дружеский долг.
Рик наклоняется, опираясь локтями о колени, обхватывает голову руками.
- Мне иногда кажется, что я живу с инопланетянкой, Шейн...
Шейн сосредоточенно пьет, заливая острое желание сказать - я говорил. Я говорил, что она тебе не подходит. Говорил еще до свадьбы, до Карла - так какого хрена ты сейчас мне жалуешься?
В уме он даже говорит это - разворачивает Рика к себе и говорит прямо ему в удивленное лицо. Говорит, не скрывая злорадства, не скрывая, какой же он, Шейн, мудак, раз радуется тому, что оказался прав.
В реальности он просто пьет.
- Это должно было быть романтично. Должно было дать ей понять, что я люблю ее. Что по просшествии одиннадцать лет я по-прежнему люблю ее и выбираю ее.
Блядь, думает Шейн, допивая последний глоток - вот и виски конец. И чем же теперь ему себя занимать?
- Ты слепой или правда не врубаешься, что Лори не нужна романтика? - он залпом допивает колу, проливая на себя, сминает банку и кидает ее в кухонную раковину через два помещения - его эксклюзивный талант, стоит напиться, как он всем демонстрирует свое умение попадать в корзину. - Тебе напомнить, как вы поженились? Напомнить, что она и той свадьбы не хотела? Нахуя ты опять хотел заставить ее изображать диснеевскую принцессу перед вашими друзьями?
Рик смотрит на него ошеломленно, как будто эта простая мысль ему в голову даже не приходила - как будто это не он, а Лори одиннадцать лет прожила с инопланетянином, который любит какой-то свой идеализированный образ жены, мало общего имеющий с настоящей Лори.
- Ты стараешься, приятель, я знаю, и поверь, Лори тоже это видит, но, блядь, Рик, ты воюешь не в ту сторону, - ладно, говорит себе Шейн. Он твой друг. Он твой лучший друг. Он прикрывает твою спину, когда вы на работе, прикрывает тебя от ревнивых подружек и всегда готов вписаться за тебя, так что выкинь мысли о том, что Лори горячая штучка, сосредоточься на мысли, что она жена твоего лучшего друга. - Дай ей выдохнуть. Спроси, в конце концов, чего она хочет.
- Это что, совет? Ты же не даешь советов, - хмыкает Рик.
Шейн хлопает его по плечу.
- Это бесплатно, не парься.
Рик опять хмыкает, трет подбородок, сгорбившись на диване.
- А если она скажет, что хочет развод?
Кэтти Перри сменяется Леди Гагой.
Шейн смотрит на экран.
- Не скажет. И хватит об этом. Тащи еще виски, или водки, или что у вас есть. Я не вывезу на трезвую голову продолжения.
- Ты уже забыл, что такое быть трезвым, - смеется Рик, но все же поднимается на ноги. - Ладно, праздничный секс мне обломился, потому что я ошибся с подарком, так почему бы не напиться, да?
- В точку, - подтверждает Шейн, - истинно так, друг. Как в старые добрые времена: Лори ведет себя как сука, а ты пьешь и плачешь на моем плече. Но в первый и последний раз - не хочу, чтобы опять повторилась та срань после семейного консультанта.
- Договорились, - Рик шарит в баре, придирчиво перебирает бутылки, рассматривая этикетки. - И чтобы не повторилась, давай-ка поменяемся ролями. Как насчет того, чтобы поплакать у меня на плече? Так что там у тебя произошло с Памелой?
Шейн ухмыляется.
- Тащи сюда свое плечо, сейчас папочка Шейн расскажет тебе, что был слишком хорош для этой мэйконской девчонки...
Все, что угодно, кроме разговоров о Лори.
Все, что угодно, даже если на утро они оба будут подыхать от похмелья.

[icon]http://sh.uploads.ru/y5kQu.jpg[/icon][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][nick]Шейн[/nick]
Они выходят до рассвета, как договорились - далеко от карьера не уходят, хотя им все кажется, что здесь, в двух десятках миль от Атланты, они в безопасности.Что пройдет пара дней, может, пара недель, но не больше, и власти все возьмут под контроль, решат проблему с вирусом, организуют новые лагеря и вновь соберут всех спасшихся под свое крыло, так что нужно просто немного подождать, и даже этот выход из лагеря скорее развлечение, чем необходимость.
По крайней мере, так Шейну казалось, когда он, ТиДог и Джим собрались выяснить, что же все-таки произошло с лагерем для беженцев, куда они все держали путь, стекаясь к Атланте из близлежащих населенных пунктов.
Джим оказался местным, более-менее знал окрестности, провел их напрямую через лес, по верхнему краю карьера.
Оттуда открывался вид на странно притихший и пустой лагерь, очевидно, брошенный впопыхах. Шейн рассмотрел территорию как следует, затем передал бинокль Джиму, а тот, после того, как налюбовался сам, ТиДогу.
- Что думаете, мужики? - опуская бинокль, спросил ТиДог.
Джим пожал плечами.
- Понятно, почему в ту ночь прервалась передача. Лагерь брошен.
- Не совсем, - ТиДог опять поднял бинокль. - Видели трупы вдоль заборов и возле палаток?
- Расстреляли тех, кого не могли спасти, - подал голос Шейн. - Я уже видел такое. В больницах военные расстреливали больных. Должно быть, хотели предотвратить распространение эпидемии.
- Думаете, там могло остаться что-то полезное? Еда, вода? - спрашивает Джим - он беспокоится за сыновей и жену, у них единственных почти нет никаких запасов.
Шейн опять смотрит в бинокль.
- Можно попробовать.

Это оказывается напрасной тратой времени, это становится ясно, когда они не преодолели и половины спуска - уже видно, что дороги в лагерю заблокированы грузовиками дорожных служб, а единственный железнодорожный мост, идущий над карьером, взорван у самого лагеря. Больше того, Джим замечает, что лагерь не так уж и пуст, как им показалось в первый раз - время от времени можно заметить ходячего-другого, уныло бродящих между палаток.
Они решают вернуться - втроем соваться в неизвестность кажется дурной идеей, может быть, в карьер подтянутся еще люди и тогда уже можно будет говорить о налете на брошенный военными лагерь.
Когда они возвращаются в карьер, солнце уже высоко в зените, время за полдень, но не потрачено в пустую - Джим припомнил какую-то кемпинговую стоянку в живописном месте на пешеходной тропе, там оказался закрытый киоск. Не так, чтобы большой улов - но кое-что к их запасам, так что, можно сказать, возвращается Шейн в приподнятом настроении, ищет взглядом Лори и Карла - упаси боже, он не собирается разговаривать с ней о прошлой ночи, но все же знает, что поймет и так, о чем она думает.
Чем это было.
- Шейн! - первым замечает его Карл, вскакивает с травы, бежит навстречу. - Куда вы ходили? Вы видели ходячего?
Лори, развешивающая какие-то вещи на веревки, натянутые между палаток, отводит с лица волосы, щурится от солнца.
Шейн ловит подлетевшего к нему Карла, тот визжит, повисает на шее.
- Издалека, старик, он сюда не притащится. И смотри, что у меня есть...
Он вытаскивает из кармана сникерс - под прилавком кемпингового киоска была полупустая коробка, Джим, отец двух сыновей-погодков, казалось, готов был расплакаться от счастья.
Глаза у Карла загораются.
- Ух ты! Это мне?
Шейн кидает ему батончик.
- В точку. И вот тебе второй - отдашь Софии. Ее папа не ходил с нами, но ей все равно стоит отдать шоколадку, так, старик?
Карл кивает, хватает оба сникерса и бежит на розыски девчонки Пелетье. В стороне ТиДог и Джим показывают старикану из трейлера, путешествующему вместе с двумя блондинками, найденное.
Шейн встает перед Лори, между ними только развешанное на веревке тряпье.
- Я принес и тебе, - ухмыляется он.
Лори смотрит на протянутую над веревкой шоколадку, вытирает о джинсы мокрые руки и берет сникерс.
- Очень мило. Это вместо кофе?
- Вроде того. Как ты?
Она по-прежнему не смотрит ему в лицо, но все же улыбается.
- Нормально... Хорошо. Просто отлично, если честно. Я просто отлично. Правда, Карл ночью просыпался... Говорит, не нашел меня и очень испугался.
Шейн ждет - если Лори хочет что-то сказать, так пусть скажет.
- Я не думаю, что он сейчас поймет, если ты будешь жить в нашей палатке, - наконец-то говорит она, и вот теперь поднимает голову, крутя сникерс в руках.
- Ага, - говорит Шейн, - без проблем, сладкая, у меня есть своя.
Лори фыркает, опять отводит лезущие в глаза волосы.
- Вот как?
- Ага. Не парься, тут пустой лес вокруг. И куча красивых видов - богом клянусь, тебе нужно посмотреть на каждый.
И вот тут она не выдерживает, смеется - впервые за несколько месяцев, впервые за это лето, впервые с того момента, как Рик попал в больницу.
- Ты невозможен, иди уже... Тебя ищет ТиДог.
Шейн подмигивает ей и уходит.
Ладно, они отскорбели свое. Нельзя прекратить жить - нельзя сделать вид, что этой ночи не было, что не было прошлого Рождества. Нельзя делать вид, что смерть Рика не развязала ему руки.

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Зима в разгаре. Они пробовали уехать южнее, еще южнее, во Флориду, но бесконечные заторы и сбившиеся стада ходячих не дают проехать на приусе, который все еще чудом на ходу - о том, чтобы идти пешком, и речи идти не может, Лори тяжело переносит эту беременность, даже хуже первой, насколько Шейн может помнить, быстро устает, да и Карл всего лишь ребенок, так что, уехав от группы, они лишь бестолку колесят по штату в поисках убежища, но с каждым днем, с каждой неделей Шейна все чаще посещает мысль о том, что убежища для них нет.
Нет безопасного места. Нет ничего, кроме поисков - бесконечных, изматывающих поисков в грязи и под дождем.
Время истекает - с каждой неделей Лори будет уставать еще сильнее, еще быстрее, к тому же сказывается это полуголодное существование, постоянное недоедание, холод, нервное напряжение. Увозя ее из летнего лагеря, подальше от коновала Хершела, подальше от осуждающе глядящей на него Кэрол, Шейн ни о чем не думал - только хотел забрать свое, пока не пристрелил еще кого-нибудь, но оказалось, что за время их почти беспечного житья сначала в лагере под Атлантой, а после на ферме Гринов прежний мир изменился до неузнаваемости: как будто во всех Соединенных Штатах вживых остались лишь они втроем и бесконечная дорога да изредка попадающиеся брошенные фермы.
Он намеренно выбирает брошенные - их всего трое, двое из которых беременная замученная женщина и ребенок, и если в доме торчат прежние хозяева, это может быть слишком опасно, а безопасность Лори и Карла для него по-прежнему на первом месте. Рик умер, потом вернулся, затем умер опять - и весь мир полетел прямиком в ад, но Шейн держится за то единственное, что по-настоящему имеет для него значение - за свою семью.

Очередная отдаленная от главных дорог ферма кажется многообещающей - заросшая подъездная дорога свидетельствует о нетронутости дома возможными мародерами, и кто знает, может быть, даже хозяева живы - может быть, это наконец-то именно то, что они ищут: крыша над головой, запасы пищи, кровать, на которой Лори сможет родить.
Шейн подводит заляпанный грязью по самую крышу приус к самому крыльцу, но ни одна гниющая тварь не появляется из-за дворовых построек, чтобы приветствовать гостей, на звук двигателя. Дворники работают со скрипом, сгоняя с лобовухи потоки дождя - этого бесконечного зимнего дождя, превращающего дороги в месиво, заставляющего мерзнуть, несмотря на надетые поверх нескольких маек куртки, лишающего возможности согреться в салоне тачки, где сырость, кажется, поселилась навечно.
Им всем не помешало бы выспаться  в настоящих кроватях, вытянувшись на матрасе, укрывшись сухим и теплым одеялом, запершись от ходячих за крепкими дверями: он тоже устал спать вполглаза, измотан постоянной настороженностью, звериной какой-то опаской, которая не раз их выручала, когда бесцельно движущиеся стада оказывались слишком близко к их временному укрытию.
И сейчас на этот крепкий двухэтажный дом Шейн смотрит с голодной надеждой, наблюдая за зашторенными тюлем окнами - есть ли кто внутри.
Когда он считает, что они выждали достаточно, то поворачивается к Карлу, подавшемуся ближе и воткнувшемуся между передними сиденьями.
- Когда я осмотрюсь на первом этаже, я подам знак и ты войдешь в дом. Не раньше, ты понял?
Карл всего лишь ребенок, одиннадцатилетний мальчишка, но он умеет управляться с револьвером Рика, и Шейну больше не на кого положиться - им всем троим больше не на кого положиться, кроме друг друга, а Лори сейчас о себе бы смогла позаботиться.
Впрочем, у нее есть свой пистолет - легкий глок, почти без отдачи, на самый крайний случай, и Шейн то лаской, то руганью заставил ее освоить нехитрую науку спускать курок, как будто этот факт может помочь ему меньше о ней беспокоиться.
- Лори, ты остаешься в машине, пока мы не убедимся, что в доме безопасно.
Она кивает - бледная, сосредоточенная, наскоро обнимает Карла, почти так же судорожно обнимает и его - на нее иной раз находит, она перестает прятать страх, перестает что либо соображать от страха, и с этим тоже приходится справляться ему, но Шейн не жалуется.
Иногда ему кажется, что во всей вселенной просто не найти такого недостатка, который мог бы отвратить его от Лори - он знает ее как облупленную, знает о ней все, что можно и что нельзя, знает ее с ее худших сторон, и все это не имеет ни малейшего значения, как будто ее неидеальность делает ее самой совершенной женщиной в этом мире, хоть до эпидемии, хоть после - и она тоже принимает его без лишних иллюзий, а это, знает Шейн, дорогого стоит.
Стоит целого мира и стоит убийства лучшего друга.
- Только осторожно, - сквозь зубы просит Лори, боясь расплакаться.
Шейн вылезает из машины, не глуша двигателя, проверяет магазин беретты, проходит к крыльцу и прислушивается - за мерным шумом дождя ничего не разобрать.
Входит в дом, легонько стучит по стене рядом с дверью, идет дальше.
Первый ходячий встречает его в небольшой уютной столовой. Разворачивается на звук, ковыляет к Шейну - когда ходячий один, это ерунда, и Шейн вытаскивает нож, зацепляет ногой этажерку, покрытую вязаной салфеткой, подтаскивает ближе, оставляя между собой и тварью, и когда ходячий натыкается на это препятствие, неожиданно возникшее на его пути, то вгоняет нож на целое лезвие в глазницу, проворачивает. Ходячий послушно оседает, больше не дергается.
Кроме него, внизу никого - Шейн встает в проеме входной двери, машет, Карл выскакивает из приуса, торопливо заскакивает на крыльцо:
- Сколько?
- Один, в столовой. Страхуешь меня здесь.
- Шейн, можно с тобой? Можно мне тоже наверх?
Шейн смотрит на пацана, качает головой.
- Я же объяснял. Ты должен быть здесь, между мной и мамой, чтобы успеть прийти нам обоим на помощь, если одному из нас она понадобится. Если мы с тобой оба пойдем на второй этаж, то не сможем контролировать, что происходит у машины. Поэтому ты остаешься внизу и держишь ушки на макушке, старик, понял?
- Не говори со мной как с ребенком, - говорит Карл, и Шейн не сразу находится с ответом - пацану всего одиннадцать. Всего одиннадцать, но в этом новом мире дети взрослеют намного быстрее.
- Окей, партнер. Больше никаких тупых шуток.
Что происходит в голове Карла, не знает даже Лори - наверное, им давно пора сесть и поговорить втроем обо всем, потому что за месяцы скитаний скрывать характер отношений между Шейном и Лори едва ли получилось, особенно с тех пор, как ей начали сниться эти кошмары о возвращении Рика. Она просыпается в такие ночи с криком, будит всех остальных и засыпает только после того, как убедится, что Шейн рядом, что он по-прежнему ее обнимает. Карл, спящий по другую сторону от нее, тоже просыпается, прижимается ближе, делится с матерью крохами тепла - не настолько он маленький, чтобы ничего не понимать, однако пока проще делать вид, будто этой проблемы не существует, да и не хочется Шейну в это влезать: он любит пацана, любит как родного, знает точно, но все же именно перед Карлом чувствует себя особенно виноватым - Рик был хорошим отцом, может, даже лучшим, чем когда-нибудь будет Шейн, и его потерю не восполнить.

На втором этаже еще одна тварь - то, что раньше было ребенком, девочкой, может, ровесницей Карла. Оно ползает по типичной девчачьей спальне справа от лестницы, волоча за собой ногу в гипсе - неповоротливое, тупое, и Шейн, не колеблясь, дробит ей череп тяжелым ботинком, а затем оттаскивает в кладовку в противоположной стороне, запирает там и осматривает остальные комнаты - чисто.
Спускается.
- Зови маму, остаемся здесь.

Карл помогает Лори добраться, доводит до гостиной, пока Шейн вытаскивает под дождь труп из столовой и осматривает сараи - к сожалению, куры и несколько коз, если он, городской мальчик, верно определил останки этих животных, давно сдохли от голода или жажды, но зато в крепкой пристройке у дома дизельный генератор на случай отключения электричества и хороший запас топлива. Он ищет электрощиток и тот оказывается даже проще, чем на ферме Гринов - котел отопления, свет в доме, дворовое освещение. После включения всех тумблеров генератор принимается негромко гудеть - конечно, хорошо бы сидеть тихо, но дом выстужен после полугода без живых, а они достаточно намерзлись.
- Повезло, - вяло говорит Лори, когда вернувшийся Шейн рассказывает о находках.
Она полулежит на диване, закинув ноги на подставленный Карлом стул, бледная до синевы.
- Карл, осмотри кухню. Может, здесь найдется еда, - командует Шейн, и Карл делает, что ему сказано - и даже не забывает револьвер. Никто никуда не ходит без оружия - таково первое правило, установленное Шейном для своей маленькой семьи в первые дни их одиссеи, и оно прижилось.
- Детка, ты как?
Лори все так же вяло машет рукой.
- В порядке. Просто устала. Хорошо, что мы нашли эту ферму.
- Да, хорошо, - эхом отзывается Шейн.
Она тянется к ботинкам, чтобы расшнуровать - у нее отекают ноги, она иногда жалуется на это - но живот и две куртки мешают, делают ее такой же неповоротливой, как та мертвая тварь наверху.
Шейн фыркает - в первую беременность она бесилась из-за каждого набранного фунта, сейчас это ей не грозит, и эта мысль уничтожает его веселье в зародыше: ей нужно есть намного больше, и нужно есть больше витаминов, всякой свежей херни для беременных, а не почти просроченые консервы, когда им удается отыскать что-то подобное, или твердый как кирпич крекер, завалявшийся под прилавком пустой и разграбленной заправки.
- Давай помогу, - это не вопрос и она не спорит - с облегчением откидывается обратно на спинку дивана, пока он расшнуровывает ей ботинки, стаскивает их с ног - сначала с левой, потом с правой. Две пары носков - холодных, сырых - Шейн тоже снимает, трет ей узкие ступни, опухшие лодыжки.
- Тут есть котел. Скоро станет совсем тепло. Может, хватит на горячий душ.
Полгода с апокалипсиса - а горячая вода уже воспринимается счастьем.
Лори шевелит пальцами ног - раньше она красила ногти на ногах, вспоминает Шейн. Сейчас, конечно, не красит.
- Ужасно устала. Может быть, мы останемся тут? Насовсем?
Шейн медлит с ответом, зная, что ей ответ не понравится.
- Нам нужно место получше. Врачи. Стены покрепче. Много еды. Эта ферма не подходит.
- Почему ты так уверен, что такое место существует? - она открывает глаза, смотрит раздраженно. - Почему, черт возьми, ты вообще думаешь, что мы его найдем? Что мы успеем его найти?
Они часто ссорятся по этому поводу в последнее время - и Шейн не может не понимать, чего она боится.
- Я не хочу рожать в машине посреди поля! Господи, или в канаве, потому что этот чертов приус вот-вот отдаст богу душу!.. Шейн! Это, по крайней мере, дом - настоящий дом! Дом, где я смогу родить этого ребенка!
- Тут полно консерв и еще смотрите, что я нашел - оно испортилось? - Карл появляется из кухни, держа будто святой грааль на вытянутых руках банку с арахисовым маслом  - целый галлон, не меньше.
Лори слабо улыбается.
- Проверь срок годности на банке... Господи, убила бы за сэндвич с арахисовым маслом и сардинами...
Карл изображает приступ тошноты - причуды беременной матери его неизменно шокируют, несмотря на то, что разгуляться Лори по нынешним временам негде.

На ночь они, сытые и согревшиеся, устраиваются в хозяйской спальне, по привычке втроем на широкой фермерской кровати - Карл только раз заглянул в детскую и притащил одеяло под бок к матери. Шейн не возражает - едва ли хоть один из них смог бы сомкнуть глаза, не зная точно, что двое других в безопасности. Он уж точно не смог бы.
Посреди ночи - сквозь занавески все равно видна луна, серебрянным долларом повисшая над тучами - Лори опять просыпается от своего кошмара.
- Рик! - это не похоже на зов, это, скорее, просьба остановиться, и Шейн, тоже проснувшийся, слышит, как с другой стороны от Лори меняется дыхание Карла.
- Шшш, - говорит он, прижимая ее ближе - она вцепляется ему в плечи, пытаясь сдержать дрожь и рвущиеся из горла сухие рыдания. - Лори, все хорошо. Все хорошо, сладкая, спи.
- Он больше не вернется, - говорит Карл, и его голос звучит совсем по-взрослому.
Тело Лори тут же снова напрягается под ладонью Шейна, она замирает, как будто слова сына лишили ее последних сил.
- Старик, ей просто приснился кошмар, - пробует Шейн, потому что нельзя игнорировать это - уже нельзя.
- Да. Я знаю, - тем же тоном - этим своим новым тоном - отвечает Карл. - Мне тоже иногда снится папа. Там, на поле. Когда он встал и шел к тебе.
Шейн молчит - убито молчит.
Ему единственному не снится Рик - ему вообще ничего не снится. В этом есть какая-то жуткая ирония - именно он убил Рика, но он же, судя по всему, меньше всего мучается от чувства вины.
- А тебе, Шейн?
- Карл, пожалуйста, - сипло просит Лори. - Мы не будем сейчас...
- Нет, Карл, - отвечает Шейн - эта правда звучит неожиданно фальшиво в темноте фермерского дома. - Ни разу.
- Хорошо, - почему-то говорит Карл. - Мне тоже все реже. Думаю, однажды совсем перестанет.
- Что... Что тебе снится? - спрашивая, Лори задерживает дыхание.
- Разное, - чуть помедлив, все-таки отвечает Карл. - Иногда мне снится, что он убивает Шейна. Иногда - что он не встает ходячим. Иногда - что добирается до меня. Разное. Но это нормально, ведь так? Я убил его.
Лори вцепляется Шейну в руку с неожиданной силой, он перегибается через ее живот, дергает Карла за плечо, приподнимая.
- Эй, старик. Ты не виноват. То, во что ты выстрелил, уже не было твоим отцом, ты понимаешь? Помнишь Софию? А миссис Кроули? Помнишь ее? То, чем они становятся, уже не они. И ты не виноват. Ты не убивал Рика.
Секунда отделяет его от других слов - это я его убил - но Шейн их так и не проговаривает.
Он сжился с этой мыслью, больше не чувствует себя убийцей - но ни Лори, ни Карл, о чем бы они не догадывались, не должны услышать это. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
- Да, - повторяет Карл. - Я знаю. Это просто кошмары. Спи, мам.
Он натягивает одеяло до самого носа, сворачиваясь клубком возле матери.
Шейн треплет его по волосам - боже, дай ему сил заменить пацану отца - ложится обратно, обнимает Лори. Кто знает, о чем она думает. Кто знает, о чем думает Карл.
И в эту ночь ему впервые снится то поле.
Не Рик - только поле.
Шейн стоит посреди, потеряв дорогу, не зная, в какой стороне ферма, как ему вернуться к Лори, и поле кажется бескрайним, безграничным, совершенно пустым: просто бесконечная земля, уходящая куда-то за горизонт.

[nick]Шейн[/nick][status]чужая жена хорошо подмахивает мне[/status][icon]http://s8.uploads.ru/9XdhG.jpg[/icon]
Сидеть на одном месте не вариант, тем более, когда они так близко к городку, в котором до сих пор по улицам шатаются его мертвые жители, но без машины нечего и думать о том, чтобы пускаться в путь в поисках другого места: и как они с Лори не считают, до родов остается чуть больше месяца, и ее огромный живот уже лезет на нос, мешая ей двигаться даже по дому, не говоря уж о пешем походе в неизвестность.
Шейн ищет машину - Лори не любит, когда он уходит, но часто и по-долгу спит днем, так что он пользуется этим и не всегда говорит ей, что уходил, успевая вернуться до того, как она проснулась, и старается держаться поблизости - и кое-что находит: универсал в гараже в трех домах от их дома, старый, но в приличном состоянии и с полным баком. Правда, простояв столько времени без движения, он не заводится - и Шейн копается в его внутренностях, кляня про себя то, что никогда не имел склонности возиться в машинах до случившегося пиздеца. Все, все кажется в порядке - но чертов универсал не заводится, а ему далеко не сразу приходит в голову, что дело в разряженном аккумуляторе, а когда приходит, это всего лишь приводит его к новому вопросу: где взять другой - не разряженный.
Однако он пару-тройку часов в день торчит возле открытого гаража и универсала - в доме, в гараже которого он нашел эту тачку, нашлось несколько ходячих, целая семья из пяти человек, и Шейн занялся тем, о чем давно раздумывал: хирургией, мать ее.

Андреа находит его, когда он, по локоть в загустевшей гнилой крови, опустившись на корточки возле вскрытого трупа ходячего, изучает его внутренности, наклонившись так низко, как будто хочет по запаху определить, что было последним на обед у твари.
- Только не говори, что ты сошел с ума, - мрачно говорит она, вставая над ним и закрывая тусклое зимнее солнце. Она по-прежнему кутается в одеяло и все еще больна - и, наверное, на правах больной считает, что он не пошлет ее нахуй.
- Ты следила за мной?
- Не я. Мишонн. - Андреа смотрит с интересом. - Ты уходишь и каждый раз, если тебя спросить, говоришь одно и то же - ты ищешь еду и тачку, но в итоге ни того, ни другого. Логично предположить, что ты врешь.
- Думаешь, так просто найти жратву и машину на ходу? - Шейн поднимает голову, дотягивается до грязной тряпки и вытирает руки - без измерительных приборов поблизости он обходился собственными пальцами, чтобы получить примерное представление о расстояниях между внутренними органами - и встает.
- Нет. Но ты явно занят другим. Что это, Шейн? Что ты делаешь?
- Домашнюю работу.
Самое время послать ее, но он неожиданно не посылает - может, потому что ему нужно с кем-то об этом поговорить.
- Лори родила Карла с помощью кесарева. Она не родит сама сейчас.
Андреа снова смотрит на останки ходячего между ними - определенно, женщины.
Когда до нее доходит, в глазах проглядывает ужас.
- И ты... Тренируешься? Хочешь?.. Ты хочешь?..
Шейн упирает руки в бедра - ну какого черта смотреть на него так, как будто он собирается просто прирезать Лори?
- Я не хочу. Я бы лучше руку себе отгрыз, чем это. Но если я, блядь, не ошибаюсь, то никто не хочет, а я был копом и вроде как кое-что умею. Или, может, ты это сделаешь?
Андреа все смотрит на ходячего, затем отворачивается, сдерживая тошноту.
Шейн тщательно вытирает нож о ту же тряпку, идет к гаражу - помимо универсала, там оказался запас брезента.
Когда он возвращается с куском брезента, Андреа уже сидит на крыльце, подставив лицо солнцу.
Пока он занимается уборкой, она молчит - молчит и смотрит, он ясно чувствует взгляд на своей спине.
Перекинув завернутый в брезент труп через забор, Шейн моет руки в полупустом ведре, а затем поворачивается.
- Серьезно, зачем ты пришла?
Андреа пожимает плечами.
- Подумала, что ты хочешь поговорить с кем-то. Не с Лори.
- О чем? - подозрительно спрашивает Шейн, начиная раздражаться. - Ты, вроде, была адвокатом, а не психологом.
- А тебе нужна помощь психолога?
Он умолкает - поймала. Ухмыляется.
- Нет. Нет, правда. У меня все в порядке. Ну, насколько может быть все в порядке с учетом всех обстоятельств.
- Каких? - нет, она точно нарывается.
Шейн садится рядом - за их спинами в доме тихо скребутся ходячие - осталось двое, он серьезно относится к заданию на дом.
- Всех. Хватит ломать комедию. Спроси то, что хочешь спросить, и проваливай.
Андреа смотрит на свои руки - затем прячет их обратно в одеяльный кокон.
- Тогда, на ферме, когда ты сказал, что Рэндалл сбежал и отнял у тебя пистолет, и позвал Рика догнать его...
Она умолкает. Шейн точно знает, о чем она - но пусть договорит. Тот вечер отпечатался в его памяти намертво - до того ему не приходилось за один день убивать сразу двоих, да еще не заслуживающих этого. И после не приходилось, так что едва ли он забудет тот вечер, все так.
Он молчит и ждет, не собираясь ей помогать - это, черт возьми, она пришла спросить.
- Рэндалл правда сбежал? - Андреа выбирает самый простой вопрос, и глаза отводит так, как будто знает ответ. А впрочем, наверное, и правда знает - Шейн не особенно скрывал свое мнение в отношении того, как нужно поступить с пацаном.
- Нет. Не сбежал. Я убил его и утопил в болоте.
Это тоже легкий ответ.
Андреа кивает.
- Я так и думала. Я не осуждаю тебя, но...
- Зачем я тогда соврал? - если она так и будет молчать по пять минут, собираясь с мыслями, они отсюда еще час не уйдут - а Лори наверняка скоро проснется.
Андреа кивает.
- Мне нужно было выманить Рика подальше от фермы. Я увел его на дальнее поле, а потом застрелил. Собирался рассказать, что это Рэндалл. Что Рэндалл подкараулил нас и пристрелил Рика. Знаю, так себе план, но я не очень хорош в таких делах. А когда я вернулся, всем было не очень-то до моих рассказов - пришлось убираться в спешке. Это оказалось кстати.
Он смотрит на глухой забор - сейчас не помешала бы бутылка пива.
Андреа тоже молчит - переваривает услышанное.
- Ты это хотела услышать? - спрашивает Шейн.
- Не знаю. Наверное, да. Наверное, я хотела знать, можно ли...
Она опять замолкает.
- Можно ли держаться рядом? Можно ли мне доверять? Можно ли вообще со мной разговаривать? - со злостью говорит Шейн - да что она вообще понимает
- Да, наверное. Наверное, что-то вроде этого, - признает Андреа и поднимается, в своем одеяле похожая на индейского вождя с картинки из учебника истории.
Она почти уходит, оборачивается от калитки на сидящего на крыльце Шейна.
- Ты рассказал Лори?
- Она знает.
Андреа опять смотрит на него так, как будто хочет сделать с ним то же, что он сделал с ходячим - разрезать и посмотреть, что у него внутри.
- И как она к этому отнеслась?
- Иди нахуй.
Она снова кивает, поплотнее заворачивается в свой кокон и уходит.
Шейн прикидывает, сколько уже времени - судя по всему, пора возвращаться.
Но он продолжает сидеть на крыльце, думая о том, что случилось на поле - думая, был ли у него какой-нибудь другой вариант.
И возвращается только тогда, когда вновь приходит к выводу, что нет, не было. Что у него просто не было другого гребанного выхода.