Когда Шейн прижимает ее руку к своему животу, после того, как говорит, что с поля мог вернуться только один, у Лори происходит что-то со слухом. Шейн говорит, но смысл сказанного до нее не доходит. Она пытается представить, как это было бы, вернись живым Рик, скажи он ей, что Шейн мертв, совсем мертв, она его больше никогда не увидит – и ее накрывает волной ненависти к мужу. Она бы не простила Рика. Никогда. Она может забрасывать Шейна упреками, может резать его без ножа упоминаниями о том, каким хорошим был Рик, но это другое. Правда в том – понимает Лори, которой эта вспышка жгучей ненависти открыла на несколько секунд глаза, промыла мозги – что без Рика она может жить. Что уж там – будет жить. А без Шейна нет. Рик ей был не нужен, все эти одиннадцать лет. Шейн необходим, даже если они слова доброго друг другу больше не скажут.

Она облизывает пересохшие губы, трогая шрам. Неровный, наверняка болезненный, кажется, даже горячий, а может, это ее пальцы становятся горячими.
- Почему ты мне не сказал?
Вопрос о воспитании Карла остается открытым, откладывается до лучших времен – как все их споры. Но сейчас Лори может думать только о том, что Рик пытался убить Шейна. Что ему это почти удалось – вот он, шрам, под ее пальцами.
-  Не думаешь, что я должна знать о таком? Или считаешь, мне все равно, что с тобой?
Сама Лори предпочитает не думать о том, что у него были все причины так считать. Что она очень старалась делать вид, будто до Шейна Уолша ей нет никакого дела, и когда Рик был жив, и тем более после его смерти, отворачиваясь от него, днем, ночью, едва ли не делая вид, будто он насильно ее увез, а не потому что она так решила. Но думать так значило бы признать свою вину, а Лори на такое не способна. Но она не бесчувственная дрянь, и Шейн ей небезразличен, и Лори задирает майку на Шейне чтобы увидеть шрам. Сейчас любая царапина может быть опасной, а лекарств у них нет. Но шрам, хотя выглядит жутко, вроде бы не воспален, хотя черт его знает – Лори не медик. Она снова торопливо накрывает его ладонью – наглядное свидетельство того, что Шейн мог не вернуться с того поля.

Он прав, и она это знала, чувствовала с самого возвращения Рика – все зашло слишком далеко. Они зашли слишком далеко, но можно ли было как-то иначе? Нет. Может быть, не случись этого апокалипсиса, они бы тоже зашли далеко, потому что им было все труднее сдерживаться и Рождество это показало. Но, конечно, никто бы не умер – они бы решили это иначе. Но другое время – другие решения. Хуевые – Шейн верно сказал.

Невозможно от него руки оторвать. Лори гладит твердый живот, ведет ладони выше, у него сердце сейчас колотится и этот учащенный пульс, как по проводам, передается ей. И нет сейчас времени на скорбь, на оскорбления или ссоры, и сил нет, потому что они столько времени не вместе, не считая того случая на шоссе, когда она отправилась разыскивать Рика и перевернулась.
- Шейн...
Что она может сказать? Хорошо, что вернулся ты?
Она не может это сказать – не вслух.
Она смотрит на него. Гладит его под майкой. Ждет – знака, взгляда, слова, хоть чего-то...
Ждет, и это ожидание сводит ее с ума. Все, о чем они спорили, даже сама причина того, почему они сейчас здесь, втроем, разбивается о то, что остается неизменным между ними – она его хочет. Уже много лет она хочет только его. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Они теперь могут – понимает Лори. Могут трогать друг-друга. Могут больше, чем трогать. Могут все - все, что было для них под запретом.
Могут, если захотят, если вокруг нет ходячих, или Карла, если ничего не происходит. Все, о чем она думала, лежа рядом с Риком, мучаясь бессонницей и болезненным желанием, от которого низ живота сводило судорогой. Все, чего Шейн хотел – они могут. Даже больше, чем в лагере у карьера. Потому что теперь не нужно уходить и приходить по отдельности, спать в разных палатках. И теперь нет Рика. Она больше не изменяет Рику.
Она гладит член Шейна сквозь ткань, сжимает, чувствуя, что он уже завелся, они оба завелись, если уж на то пошло, и от ощущения его рук на своей заднице Лори почти кончает. Она тосковала, он даже не знает, как сильно, и хорошо, что не знает. Тосковала по его запаху, по вкусу его кожи, по его голосу – когда он такой, чуть хриплый, тихий, только для нее. От этого голоса ее как током бьет, у нее между ног мокро - одного этого уже достаточно. Но хочет она, конечно, большего – прямо сейчас она хочет Шейна и всего, что он может ей дать. Это какое-то животное желание, которому невозможно сопротивляться - лечь с ним, раздвинуть ноги и чтобы он вошел в нее. Почувствовать его в себе. Целиком.

- Выкидываешь белый флаг, да, сладкий?
Она его целует, первая, потому что невозможно терпеть, потому что это Шейн, и она знает, что он тоже хочет. Чувствует ладонью, прижатой к его ширинке, но этого уже мало и она, не разрывая поцелуй, она торопливо расстегивает на нем ремень, расстегивает молнию молнию. Гладит, постанывая ему в рот, толкаясь в его язык своим.
- Сдаешься?
Ей уже не холодно – ей жарко. Лори стягивает с плеч куртку, Лори торопится, потому что еще немного и она, кажется, загорится, стаскивает через голову майку, остается в лифчике, прижимается к Шейну, голой кожей к коже. Потирается об него. И сейчас – вот прямо сейчас ей кажется, что это того стоило. Это жестоко, несправедливо, это ужасно и гореть ей за это в аду, но это того стоило. И прямо сейчас она не жалеет о смерти Рика, потому что у них есть вот это – это бешеное желание, перед которым все кажется неважным.

Лори опускается на землю, тянет на себя Шейна, она хочет так, хочет чувствовать его тяжесть, видеть его лицо. Она снова хочет получить то, что у нее забрал Рик, когда вернулся живым.
Шейна.
Она хочет получить Шейна.
Это все, по сути, чего она хочет от этой своей новой жизни.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Даже если бы вернулся Рик, сейчас это ничего бы не изменило… но хорошо, что он не вернется. Хорошо, что они свободны. Потому что она чудом держалась все это время, держалась от Шейна подальше, одержимая своей идеей стать Рику хорошей женой, а это было то еще испытание. Недели у карьера, недели, когда она считала себя женщиной Шейна, начисто стерли в ее сердце годы замужества с Риком. И сейчас она уже не может и не хочет держаться – думать там о мертвом муже, или терзать себя чувством вины. Потому что Шейн умеет это, умеет забирать ее себе целиком, умеет сделать так, что она начинает думать только об одном.

И Лори трется об его пальцы, тяжело дыша. Горячая, влажная. Это не приносит облегчения, только еще сильнее заводит, хотя куда сильнее, потому что сейчас она хочет Шейна даже больше, чем в тот самый первый раз, а лагере, когда она сама к нему пришла.
Потому что теперь и есть другое – ЦКЗ, тот их раз на дороге, то, что он ее ударил, ее попытка уехать, протаранив ворота…. все это ее заводит, боже, как это её заводит, потому что Шейн не умеет вести себя хорошо, и она не умеет. И он бесит ее – как ни один мужчина, и она хочет его – как никого никогда не хотела.
А теперь ей и не нужно притворяться... Лори никогда не спрашивала себя, чем она так зацепила Шейна Уолша, но точно знает, не своей хорошестью, и точно знает -  он не хочет, чтобы она притворялась.

И она не притворяется.
Прогибает поясницу, когда он целует ее лопатки, прижимается к нему задницей, Шейн трется об нее, и Лори кричать готова. Возбуждение Рика всегда казалось ей чем-то неприятным, чем-то, что следует не замечать. Когда она чувствует член Шейна – у нее в глазах темно.
И это видно, по ее взгляду, что у нее в глазах темно, она и не скрывает. С нее хватит притворства с Риком. Она столько раз стискивала зубы, позволяя мужу заниматься с ней сексом, что, наверное, заслужила вот этого. Хотя бы еще одного раза с Шейном.
Он говорит ей смотреть, и она смотрит. Облизывает губы.
- Не надо вести себя хорошо… Не сейчас… Шейн!

Он притягивает ее к себе за бедра, Лори сама подается вперед. Он как-то обещал ей быть ласковым, он достаточно ласков сейчас – как на ее взгляд, если будет еще чуть больше ласковым, ей придется его просить.
Воздух, почти теплый, касается ее тела, но ей жарко и этот жар идет изнутри, заставляет кусать губы, заставляет тяжелеть грудь – она готова.
Она все же просит:
- Пожалуйста!
Рядом с куртками, на куртках пожелтевшие сосновые иголки, от земли поднимается пряный запах. Во всем этом есть что-то простое и жестокое: она его женщина, он ее мужчина, они хотят друг друга, и тот, кто им мешал – мертв. И, может быть уже завтра вечером Лори найдет способ отравить жизнь Шейну, но сейчас она сама подставляется, тяжело дышит, смотрит. Вздрагивает, когда его член касается ее, там, внизу, где все пульсирует от желания.
Пожалуйста.[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Она теряет голову, себя не помнит. Ничего не помнит, когда Шейн с ней вот так, в ней вот так, и вообще ничего нет между ними, кроме их тяжелого дыхания и ее стонов, вскриков, потому что Шейн заставляет ее кричать, но кричать нельзя, Лори кусает свою ладонь.
Если бы ей кто-то о таком рассказал, она бы не поверила. Не поверила, что бывает так хорошо, что можно так сильно хотеть. Но Шейн берет ее, двигается в ней резкими толчками – и это та реальность, которую Лори не может игнорировать. Не сейчас. Сейчас Шейн ее реальность, и то, как она стонет, сжимая его собой, обволакивая его член своим жаром и липкой влагой, это тоже часть их реальности. Одной на двоих.
Когда-нибудь она заставит его просить.
Когда-нибудь, но не сегодня.
Не сейчас.
Сейчас пусть все будет как есть – и она кончает быстро, выгибаясь от спазмов удовольствия. Это очень сильно, очень. Лори прижимается к Шейну, трется грудью, царапает ему спину.
- Шейн! – стонет ему в рот.

Пожалуйста

Рик как-то  высказывал мысль, что отношения, основанные только на сексе, долго не продержаться. У Лори никогда не было возможности проверить, но что она точно знает, без этого отношений тоже не будет.  Брак – возможно, отношения – точно нет.
И вот с Шейном все как нужно, все так, как должно быть, он как будто специально придуман для нее и надо было только понять это, еще раньше понять.

- Да!
К чему это «да»?
Лори опять тянется к губам Шейна, накрывает его рот своим, встречает его язык своим. Как она вообще могла столько времени притворяться?
Лори гладит его горячую  спину, а потом запрокидывает голову, подставляя шею, подставляя всю себя. Приподнимая бедра ему навстречу.
Просто не отпускай меня, Шейн, просто не отпускай.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

- Никогда, Лори! Никогда не ори на меня на людях. Не при этих, блядь, людях, которые спрашивают моего мнения прежде чем сходить посрать в лес – а безопасно ли там и не укусит ли их за жопу ходячий.
Лори делает попытку выдраться из рук Шейна, но куда там.
- Можешь открывать на меня рот, когда мы вдвоем. Сколько угодно, Лори, ори на здоровье, я же знаю, тебе без этого жизнь не мила, плевать, все для тебя, сладкая. Но не при них. И не при Карле, твою мать, особенно не при Карле! Ясно?
Шейн встряхивает ее за плечи – чувствительно встряхивает.
- Блядь, Лори? Ясно?
- Иди к черту, Шейн!
- Как скажешь сладкая, - Шейн разворачивается и уходит.
Разворачивается, уходит и оставляет ее одну, как будто это она виновата!

Началось с того, что пока Лори и остальные женщины стирали, Шейн увел Карла, Глена и ТиДога. Нет, Лори не волнуется за сына когда он с Шейном, но все же считает, что он должен был ее предупредить, или Карл должен был у нее отпроситься.
- А куда они пошли?
Эд Пелетье, на редкость неприятный тип, муж тихой, и, как подозревает Лори, забитой Кэрол лениво машет головой в сторону, не снисходя до объяснения словами. На возвышенности у них вроде как наблюдательный пост и Лори идет в ту сторону, обходя мраморный карьер. Тут красиво. Вода голубая, какого-то особенного, бирюзового оттенка, над карьером небо, тоже голубое, но светлее на несколько тонов. Тепло. Тепло даже в лесу, и они с Шейном не мерзнут, когда встречаются подальше от лагеря. Хотя, наверное, они бы и зимой не замерзли. Потому что одно дело представлять себе что ты трахаешься с Шейном а другое дело трахаться с Шейном, и это настолько хорошо, что градус повседневной стервозности у Лори упал до почти нормального уровня.
Она почти в порядке – учитывая то, что вокруг мир рушится и ее муж мертв, но что она может? Миру в любом случае конец, а дань памяти Рика она отдает, пролистывая с Карлом семейные фотографии. Она не даст сыну забыть отца и этого достаточно. Должно быть достаточно.

Первое, что она видит – в руках Карла пистолет, и у нее ноги слабеют. Господи... только не это. Только не это.

- Лори! Смотри!
- Лоуренс, положи на место, нам нельзя это брать!
Лори одиннадцать, ее брату, Лоуренсу, двенадцать. Родители ушли в гости, оставив их вдовеем, они уже достаточно взрослые для этого, у них есть мультики, качели во дворе, и родители скоро вернуться – они ушли на пару часов, в соседний дом. Пока Лори играла своей новой Барби, Лоуренс придумал себе другое развлечение, залез в кабинет отца и вытащил из ящика отца пистолет. И то и другое тянуло на неделю домашнего ареста, а то и на две. И вряд ли родители будут разбираться, чья это была идея.
- Лори-зануда!
Лоуренс красуется перед зеркалом, воображая себя героем комиксов, бормочет что-то на два голоса изображая разборки плохого шерифа и хорошего ковбоя. Делает вид, будто стреляет по воображаемым врагам.
Лори это не нравится. Совсем.
- Положи на место! Папа говорит, брать оружие опасно, если ты не умеешь с ним обращаться.
- Но я умею, смотри!
Брат щелкает предохранителем.
- Лоуренс!
- Ты трусиха, Лори! – он наставляет на нее пистолет. – Бэнг-бэнг!
- Лоуренс, я все маме расскажу!
- Трусиха! - он приставляет пистолет к своей голове. – Бэнг-бэнг!
- Прекрати!
Бэнг...
Лоуренс падает, в его голове дырка, ковер пропитывается кровью. Лори кричит.

Лори кричит, налетая на Шейна.
- Какого черта? Какого черта ты дал моему сыну оружие? Чем ты думал?!
- Лори!
- Карл, положи пистолет. Немедленно! Я сказала немедленно!
Побледневший Карл стоит, не зная что делать, Глен осторожно отбирает у него оружие, подмигивает ТиДогу и они сливаются – нафиг надо иметь дело с такой психованной.
- Карл, иди с ними. Мне нужно поговорить с Шейном, - приказывает она, но Карл не торопится, Карл смотрит на Шейна, и это окончательно выводил Лори из себя.
- Карл!
- Все нормально, старик. Иди, - Шейн ему подмигивает.
Папочка, мать его так, Шейн...

Они не разговаривают весь день. Карл дуется на мать, Лори злится на Шейна – она ужасно зла на Шейна. Шейн занимается обычными делами, игнорируя ее. Как будто ее нет, как будто ее просто нет! Это их первая ссора – первая ссора с тех пор как они вместе, по-настоящему вместе. Не то, чтобы Лори правда была уверена в том, что такого с ними не случится. Но все равно это как-то неожиданно. И причиняет ей боль – а это уж совсем новый опыт для Лори, которая годами выносила мозг Рику, устраивала ему безобразные сцены, может быть и с горячей головой, но зато с холодным сердцем.
Она думает об этом и долго не может уснуть, потом тихо выходит из палатки, надеясь, что Карл не проснется, и идет к палатке Шейна.
Она не умеет разговаривать. Не умеет извиняться.
Шейн это знает. И он тоже не спит. И когда она пробирается внутрь ни о чем не спрашивает, не предлагает поговорить. Не предлагает обсудить случившееся. Благослови бог Шейна Уолша, ему тоже разговоры не нужны, он ее целует, и стаскивает с нее джинсы вместе с трусами.
Они и так долго терпели, долго ходили друг вокруг друга не смея переступить через дружбу, через брак, слишком долго – чтобы еще и теперь тратить время на взаимные обиды.
И все же потом, когда она лежит на нем, тяжело дыша, а он гладит ее по мокрой спине, по заднице, Лори делает попытку.
- Шейн...
- Тихо, сладкая.
Шейн закрывает ей рот ладонью, как делал несколько минут назад – вряд ли лагерь оценил бы стоны Лори Граймс.
- Тихо. Все хорошо.
С этим чувством Лори и возвращается к себе – все хорошо.
И ей это нравится.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Шейн перезванивает, на заднем плане звуки футбола по телевизору: -  Сладкая, так я не понял, ты ошиблась номером? Все в порядке?
Лори: - Да, все хорошо, звоню узнать как ты, как встреча с Клэр прошла.
Шейн, медлит с ответом, слышно, что он убавляет звук телевизора: - Хреново. Она сказала, что подумает. Твою ж мать. о чем тут думать, Лори? Мы едва знакомы, о чем тут думать.
Лори: - Я думаю...
Шейн, перебивает Лори: - Я имею в виду, это же не та история, в которой людям не хватает каког-то внешнего толчка, это навсегда, ребенок - это навсегда, так какого черта...
Лори наливает вино в бокал, устраивается удобнее на кровати, зажимая трубку между плечом и щекой: - Конечно, решать ей, но Шейн, у тебя право голоса тоже должно быть. Речь и о твоей жизни тоже.
Шейн: - Я сказал ей, что она может на меня рассчитывать. Блядь, что я еще мог сказать? У меня есть право голоса, у нее есть право голоса - но я не могу ее заставить избавиться от ребенка.
Лори: - Угу. *пытается припомнить, как Шейн выглядит без майки*
Шейн: - Погоди, второй вызов... Черт, это Рик. Нет, не собираюсь слушать, как он опять примется убеждать меня, что этот ребенок то, что нужно.
Лори: - Но и жениться на ней ты не обязан, да? О.. Да, кстати, мы с Риком немного опять поссорились.
Шейн: - Блядь, сладкая, ты просто ебешь ему мозг... И нет, никаких разговоров о свадьбе. Никакой свадьбы. Хочет ребенка - пусть, я буду давать денег до конца жизни, но это не значит, что мы должны жить все вместе, изображая семью.
Лори: - А он мне, Шейн. Потом поговорим о Рике, если захочешь, я не за этим звоню. В общем, Шейн, брак по залету - самое глупое что ты можешь сделать. Не позволяй испортить себе жизнь. *слышит сигнал вызова* Что, опять Рик звонит? Хочешь, я спущусь и скажу ему, чтоб он нам не мешал?
Шейн, смеется: - Нет, погоди, сейчас я скажу ему, что перезвоню позже, повиси... *через минуту, уже не так добродушно* Блин, сладкая, он реально расстроен, что ты ему наговорила? И давай не перекладывать вину, мы оба знаем, кто у вас в семье отвечает за гром в раю.
Лори морщится: - Не начинай, вот правда. Только не ты и не сейчас, Шейн. если хочешь знать, мы о тебе говорили. И, на секундочку, я была на твоей стороне.
Шейн, хмыкает: - Хоть кто-то... *футбола почти совсем не слышно*  Ладно, закрыли тему. Просто неожиданно от тебя, Лори. Неожиданно именно от тебя такое услышать, ну, ты понимаешь.
Лори: - Почему? Бог мой, Шейн, ну кто не я может рассказать о том, как можно угробить свою жизнь браком по залету. Нет уж, тебе я такого не желаю. к тому же не забудь про мой эгоизм. Мы с Карлом не хотим тебя потерять. Кто будет играть с моим сыном и выносить мне мозг? Нет, я еще не готова, повремени с семейным счастьем хотя бы до того дня, когда Карл в колледж поступит. Тогда так и быть, поживи для себя!
Шейн, опять смеется, слышно, как он перекладывает трубку: - Не драматизируй, детка, ты просто сама себя накручиваешь... В любом случае, вы бы меня не потеряли. *опять медлит* На хрена мне семейное счастье, Лори, мне вполне хватает вас с Карлом.
Лори улыбается: - Ну, меня это совершенно устраивает... Мы тоже тебя любим, Шейн, правда, и я на твоей стороне. Друзья же для этого и нужны, правда? Так что если вдруг тебе захочется поболтать - звони. Всегда охотно засвидетельствую, что твои подружки стервы, а ты самый соблазнительный пирожочек в Джорджии.
Шейн, ухмыляется: - Да, я помню, ты на моей стороне, пока я на твоей стороне, подписано и обсуждению не подлежит... Черт, Лори, до чего приятно - я знаю, я накосячил по полной, но до чего приятно, что ты не пилишь меня за это и не встаешь в позу оскорбленной нравственности, потрясая священными узами брака. Я наслушался этого за сегодня, сполна нажрался. Если клэр решит оставить ребенка, свалю в Атланту. Или в Саванну, а может, вообще в Нью-Йорк. Буду слать Карлу оттуда разные крутые игрушки, а тебе - все эти замороченные раритетные штуковины времен гражданской войны. Однажды Рик поймет, что я не мог поступить иначе, и простит мне нежелание жениться на незнакомке *смеется*-
Лори тоже смеется: - У меня есть предложение получше, сладкий. Атланта - далеко, Нью-Йорк вообще не обсуждается, давай я просто позвоню Клэр и скажу что я твоя жена? Спорим, через пять минут она сама соберет свои вещи и уедет в Нью-Йорк? Ну или еще куда-нибудь! Дружеская услуга, все для тебя, Шейн.
Шейн: - Вроде той штуки, что ты устроила в больнице? *смеется* Когда я пропускал визиты, они угрожали позвонить моей жене... Удивительно, что я так против брака, правда?.. *уже серьезно* Ты правда сделала бы это, сладкая? Если бы я попросил, сделала бы?
Лори: - Да. Ты мой единственный друг, Шейн.  Ты, конечно, заноза в заднице, но я все для тебя сделаю, правда. Мы, черные шляпы, должны держаться вместе, да, сладкий? Вокруг слишком много хороших парней. *тихо смеется, пьет вино*
Шейн: - Рад стараться, детка. Правда. Мне тоже больше нравится, когда мы не воюем друг с другом. И все довольны.  *он чем-то грохочет, открывает холодильник, откупоривает банку пива, пьет* Спасибо, сладкая. Серьезно, это было кстати.  Я не хочу быть мудаком, но если уж не повезло - хорошо, когда есть кто-то, кто мне это простит.
Лори: - Обращайся, Шейн. И не напивайся там сильно без меня!
Шейн: - Ха-ха, Лори. Будь уверена, с бухлом я завязал.

Дела идут все хуже, срок все ближе, бодриться не получается, хотя Лори пытается – ради Карла. С Шейном нет, да он бы и не понял, и не поверил, вздумай она излучать оптимизм. А для оптимизма, между тем, нет никаких оснований. До родов еще пара недель, а у нее время от времени начинается слабое кровотечение – плохой знак, очень плохой. С Карлом было так же, и ее постоянно клали то на день, то на два в дородовое отделение, ставили капельницы, кололи, повторяли, что ей нужно быть очень осторожной, очень беречь себя. Лежать, не двигаться.
Что ж, она теперь может лежать и не двигаться – весь диван в этом чужом доме, который они обжили по необходимости и по необходимости же делят с Мишон и Андреа – ее. Ее никто не трогает, Мишон и Андреа обходят ее стороной даже не пытаясь изображать дружелюбие, и Лори им за это благодарна. Она листает старые журналы, которые ей откуда-то приволок Карл, с удивлением и легкой грустью перечитывает новости из жизни звезд, которых уже нет в живых, ну, может быть по Беверли Хиллз еще и бродит труп Анджелины Джоли... Она прячется от реальности за этими старыми сплетнями о свадьбах, разводах и адьюльтерах, за рецензиями на фильмы и бродвейские постановки, за многостраничными рассуждениями о том, чем удивил на этот раз миланский показ мод и что следует носить в этом сезоне – господи, какие глупости тогда занимали их умы. Днем прячется, а ночью эта реальность наступает на нее, и ей нужно с кем-то об этом поговорить.
Не с Шейном.

- Не видела Шейна? – спрашивает она, когда Андреа, завернувшись в одеяло, проходит мимо.
Она еще не оправилась после болезни. Харрисон вообще похудела, поблекла, с нее ссыпалась эта победная стервозность, которой она так и сияла на ферме. С лори она тоже ссыпалась. Что теперь делить? Даже на злорадство нет сил.
Что уж там – даже на ревность нет сил, а вот это уже показатель.
Харрисон, кажется, удивляется тому, что Лори с ней заговорила, притормаживает с чашкой горячего чая.
- Возился в сарае. Позвать?
- Нет, не надо, - Лори тяжело садится, придерживая рукой живот.- Я с тобой хочу поговорить.
- Ого. Мы теперь подружки?
Харрисон садится рядом, смотрит с интересом – ей просто скучно, понимает Лори, казалось бы, какая скука, когда вокруг опасность, но это так, и она сама бы на стенку лезла, если бы не ребенок. А если скучно, то почему бы не послушать, что ей скажет та самая Лори Граймс, которая все же заполучила Шейна Уолша да вот что-то никто из них не выглядит счастливым.
- Это вряд ли, - Лори вытаскивает из себя все запасы стервозности, соскребает со стен, можно сказать.
- Хорошо, а то я уже встревожилась. Так что тебе надо?
- Карл вроде подружился с Мишон?
Андреа улыбается – на этот раз по-настоящему.
- Да, бегает за ней. Он ей тоже нравится, он классный, твой мальчишка, даже удивительно, как у такой стервы родился такой лапочка.
Лори такими шпильками не проймешь.
- Гены Рика. – спокойно отвечает она.
Андреа кашляет, поперхнувшись, смотрит на нее с удивлением, а потом с чем-то, похожим на уважение. Ну а на что она рассчитывала? На то, что Лори замкнет уста молчанием и больше имени Рика не произнесет.
- Ну разве что... так при чем тут Карл?
- Хочу, чтобы ты о нем позаботилась, ты и Мишон, если со мной что-то случится. И о Шейне.
Андреа молча встает. Идет на кухню, возвращается спустя несколько минут с еще одно чашкой горячего чая, сует ее в руки Лори.
- Говорили мне, что все беременные сумасшедшие, а я не верила.
- Андреа, я уже рожала. Меня едва спасли, меня и Карла, и врачи запретили мне это делать снова. У меня кровотечение уже пять дней и ложные схватки каждую ночь. Я не доношу срок, и, скорее всего, не смогу родить сама. Значит, придется резать. Продолжать?
- Нет. Меня уже, знаешь, тошнит. И что, шансов нет?
Лори качает головой. Она столько раз спрашивала себя об этом – есть ли у нее шансы, и каждый раз понимала, что шансов нет. Не здесь, в этом доме, в заброшенном городе, куда в любой момент может прийти толпа ходячих. Нет, если нет стерильного оборудования, капельниц, плазмы для переливания, анестезии. Нет у нее шансов.
- А Шейн знает, насколько все серьезно?
- Ты можешь себе представить, чтобы Шейн сдался?
Подумав, Андреа признает, что нет, пожалуй, не может.
- И что?
- И все, Андреа. Для меня все, скорее всего, и для ребенка все, возможно, уже началась отслойка плаценты, но я стараюсь об этом не думать. Я должна думать о Карле и Шейне. Если это случиться... о них нужно будет позаботиться. Больше тут никого нет, поэтому я прошу тебя и Мишон о них позаботиться.
- Охуенно... – выдыхает Андреа. – Просто охуенно, Лори, ты мне завещаешь своего мужика и сына?
- Составишь документ по всем правилам? Ты же у нас адвокат по гражданским делам.
- Помощник, - поправляет Андреа. – Ладно, не важно. У меня только один вопрос.
- Какой? – Лори сосредоточенно растирает ноющую поясницу.
- У тебя же были таблетки. Почему ты на это пошла, зная, какой это риск?
- Из-за Шейна. Можешь мне не верить, Андреа, но я на все пойду ради Шейна.
- Ага. Хорошо, что он не знает об этом, - хмыкает Харрисон.
- Так что, мы договорились?
- Конечно. Похороню тебя, усыновлю Карла и буду трахать твоего жеребца в свое удовольствие.
- Ну и сука же ты.
Андреа улыбается. Лори улыбается, но улыбка сменяется гримасой. Опять. Каждое такое сокращение мышц может вызвать роды. А она не готова. Не готова умирать.
- Шейну ни слова.
- Будь спокойна. Все между нами, девочками.
Андреа уходит, Лори выуживает из стопки у изголовья Вог трехлетней давности.
«Как быть хорошей женой, матерью и остаться профессионалом».
Актуально, черт возьми. Очень актуально.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Это движение – от одной ночевки к другой – быстро выматывает Лори, в отличие от Карла, тот очень спокойно воспринимает свою новую жизнь. Как будто так и должно быть. Лори подозревает, что эта новая жизнь нравится ему даже больше, чем прошлая, упорядоченная, но такая предсказуемая. Конечно, эта жизнь – сплошное приключение и Шейн рядом, и они ночуют каждый раз в новом месте. Правда, после того, как они уехали из туристического лагеря, спали они в основном в приусе, ли разбивали палатку. Карлу везде спалось хорошо, а вот Лори мучилась, в приусе ей было душно, в палатке – болела спина, но больше всего угнетала мысль, что теперь вот так и будет. Бесконечная дорога и никогда не знаешь, что будет завтра.

Они останавливаются размять ноги и перекусить консервами, захваченными из магазина туристического лагеря. Они вынесли оттуда все, что смогли, все, что поместилось в приус, кроме сноубордов и лыж. Хотя Карл всерьез рассуждал, что лыжные палки неплохое оружие против ходячих.
Лори подставляет лицо солнцу, еще яркому, но уже по-осеннему холодному. Она бы не отказалась от пары дней отдыха – хотя бы пару дней никуда не ехать, не двигаться с места. Но в последний раз, когда они остановились просто размять ноги, чуть не случилось несчастье, с ней и с приусом, так что Шейн гонит вперед как одержимый.
Они убили – живого. Убили, и Лори больше нечего возразить на то, что Карл должен уметь стрелять, должен носить оружие. Ей тяжело видеть сына с пистолетом, сразу встает перед глазами Лоуренс в свою последнюю минуту недолгой жизни, но она стискивает зубы и молчит.
Еще одна победа Шейна.
Это раздражает Лори. Раньше ей было проще с ним. До всего этого, до апокалипсиса, когда они только смотрели друг на друга. Было проще в мраморном карьере, когда их накрыло чувством вседозволенности и невероятным кайфом от первого узнавания друг друга, от секса, от искры между ними. Даже на ферме было проще, хотя и тяжелее тоже. Потому что тогда она утешала себя тем, что Шейн хочет ее получить. И Андрев об этом говорила – что если она позовет, он придет. Это была ложка меда в бочке возобновившихся супружеских отношений с Риком.
Но теперь он ее получил. Это навсегда. Ее, Карла, ребенка в ее животе. Она его. И что дальше?
Искра никуда не делась, и Лори иногда достаточно просто посмотреть на него, чтобы в животе стало горячо, но достаточно ли этой искры для всего, что им предстоит? Или окажется, что секс, каким бы горячим он ни был, даже если это лучший секс в твоей жизни, проблемы не решает?

- Шейн? Слышишь?
Карл даже на цыпочки приподнялся и снял свою дурацкую шляпу, прислушиваясь. Лори тоже прислушивается, и сначала ничего не слышит, но потом...
- Это колокол, да?
- Как в церкви?
Карл возбужденно крутится, как щенок, перерастающий детский возраст, большелапый, длинный, любопытный.
- Да, похоже на то. Как в церкви. Шейн, ты же слышишь?
- Там живые, мам?
Лори гладит сына по щеке, тот нетерпеливо уворачивается от ее ласки. Считает себя уже взрослым. Вопросительно смотрит на Шейна. У Карла уже есть опыт общения с живыми, с тем, кто угнал их приус и украл его мать.
- Да. Может быть, им нужна помощь. Шейн? Давай хотя бы посмотрим, что там.
У Лори мрачный взгляд. Шейн все равно все сделает по-своему и она уже устала от того, что он все равно все делает по-своему. Он как будто установил для нее границы, сам, а они оказались тесны. Это подспудно злит, но Лори копит злость, не давая ей выплескиваться по мелочам.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Лори подгоняет приус к самому крыльцу, ждет, через несколько минут, которые кажутся ей слишком долгими, Шейн открывает двери. Тут хорошие двери, отмечает Лори. И хорошие ставни. В такой церкви можно долго отсиживаться, можно даже совершать вылазки по окрестностям, наверняка, тут рядом какой-то городок, откуда наведывались верующие. Так почему церковь пуста?
На двери надпись, Лори цепляется за нее взглядом, когда поднимается по трем каменным ступенькам крыльца. Надпись, вырезанная чем-то острым.
«Будьте вы прокляты».
Будьте вы прокляты – на двери пустой церкви, запертой изнутри? Это до того, похоже на детские страшилки, которые они рассказывали друг другу в летнем лагере, что у нее вырывается нервный смешок.
Будьте вы прокляты – кто? Ходячие? Люди? Все – они все? Да, пожалуй, что так.

В церкви полумрак, пахнет пылью. Аккуратные ряды церковных скамеек, красная ковровая дорожка, ведущая к алтарю. На подоконнике стопка брошюр с псалмами. Распятие и невысокая трибуна как будто ждут, что сейчас начнется служба, но она уже никогда не начнется. Вряд ли выжившим интересно говорить с богом, вряд ли среди них остались верующие.
Карл уже сует нос за алтарь, туда, где располагаются служебные помещения.
- Вау, тут кухня!
В голосе Карла столько энтузиазма, что Лори улыбается – не может не улыбнуться. Мародерство определенно вызывает у него восторг.
Они закладывают дверь засовом, засов тут как в старых домах, массивный, да железных скобах, явно выдержан под старину, но Лори ценит сейчас не то, как он сочетается со стрельчатыми окнами под готику, а то, насколько они в безопасности за этой дверью.
Карл появляется, очень довольный собой.
- Там есть персики в сиропе. И в ящике бутылки. И еще какие-то консервы, Шейн, можно я наверх?
Шейн.
Ну конечно, у матери он уже не спрашивает. Решает Шейн, что им можно, чего нельзя. Но ладно, они же здесь – и очень удачно здесь. Персики в сиропе звучит как райская песня.
- Бутылки в ящике? Шейн, кажется, у нас будет вечеринка. Кого позовем?

По пути она заглядывает в кабинет священника. Он довольно захламлен, видно, что бывший хозяин не сосенно следил за порядком. На столе открытая книга, Лори бросает равнодушный взгляд на ее страницы – что-то про семь печатей Апокалипсиса. Книги ей безразличны, но вот небольшой диван радует – Карл поспит, наконец, нормально. Они тоже как-нибудь устроятся.
На кухне она без особой надежды поворачивает кран – воды, конечно, нет. Может быть, нужно включить какой-нибудь насос в подвале. Но возле маленькой плиты стоит газовый баллон, а значит, они могут получить горячий ужин.
Лори уже прикидывает, смогут ли они тут остаться подольше. Шейн, конечно, будет против, им нужно торопиться, чтобы обогнать зиму. Им нужно найти убежище до того, как ей придет время рожать, желательно найти не только убежище, но и врача. Но об этом Лори сейчас думать не хочет. Она вообще не хочет думать о будущем. Ей хватит настоящего.

Она выходит – Карл резвой белкой взбирается по лестнице наверх, на балкон для хора, Шейн отпустил.
- Попробую приготовить нам что-нибудь, если принесешь мне пару бутылок воды.
Она слабо улыбается, не столько Шейну, сколько своим мыслям. Приготовить обед, накормить Шейна и Карла, посидеть рядом с засыпающим сыном – давно забытая роскошь. Может быть, они с Шейном даже мирно проведут вечер, она постарается. Такие спокойные вечера слишком большая ценность, не стоит их портить ссорами.
Правда, они с Шейном не особенно и стараются ссориться, у них это само получается.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

- О господи...
Лори зажимает себе рот рукой – так вот он, исчезнувший обитатель церкви. Тот, кто бросил шланг и садовые перчатки, потом запер дверь, потом оставил открытой книгу про Судный день... А потом повесился на чердаке.
И обрел жизнь вечную. Почти вечную – потому что Шейн быстро прекращает это, но Лори успевает заметить какой-то пугающий интерес в лице сына. Тот изучал ходячего, как если бы это был жук, или мышь, или змея. Нормально ли это? Лори не знает. Вот в чем буде – она не знает, что сейчас нормально, что нет для мальчика одиннадцати лет, который два раза за несколько месяцев потерял отца, на глазах у которого умирали люди. И вряд ли они найдут по дороге хоть одного детского психолога.
- Спускайся, Карл, - просит она. – Нечего на него смотреть.
- Почему? Он же не опасен теперь. Как думаете, они хоть что-нибудь чувствуют? Ну, когда мы их убиваем? Им страшно?
Нет, это точно ненормально!
- Не знаю и знать не хочу. Если хотите горячий обед, я все еще жду воду.

Когда Шейн появляется на кухне с двумя большими бутылками воды, Лори уже осваивает плиту. На стол выставлены консервы с фасолью, консервы со свининой, из всего этого вполне можно приготовить что-нибудь съедобное, но на лице Лори радости нет совсем.
- Тебе не кажется, что Карл ведет себя странно? – голос у нее напряженный, она вся напряжена, потому что ее гложет мысль, что у Карла проблемы.
Таки проблемы, с которыми она не справится.
А она пыталась – зло думает Лори. Пыталась! Защищала сына как могла от всего этого кошмара, берегла... Но Шейна же не переубедить. Шейн же лучше знает, что нужно ее сыну.
- Он так смотрел на этого... на священника. И этот вопрос... Я понимаю, убивать этих тварей – это нормально, но он как будто хочет узнать их получше, и это уже совсем ненормально, Шейн!  Совсем ненормально.

Карл появляется в дверях и Лори вынуждено замолкает. Ладно, они поговорят об этом позже. Им, черт возьми, придется об этом поговорить, раз уж Шейн теперь мальчику вместо отца. Да и вместо матери, в последнее время Карл на нее и не смотрит, у Лори такое чувство, что и сын относится к ней, как к обузе. Что он с большим удовольствием путешествовал бы с Шейном вдвоем. Она еще пытается призывать его к послушанию, но все равно, он смотрит сначала на Шейна, и когда тот кивает – «слушайся мать, парень» - соглашается сделать так, как говорит ему Лори.
- В подвале такая штуковина, как на ферме. Генератор. А еще там есть ванная, туалет и стиральная машинка, только я не знаю, как все это включить.
Лори заставляет себя улыбнуться сыну – сейчас он выглядит совершенно нормально, обычный подросток, но не померещился же ей тот странный, пристальный  взгляд на чердаке.
- Помыться было бы здорово, да, мальчики?

На сковороде шипит масло, и Лори открывает консервы с мясом – белый жир, розовые волокна. Ее уже не тошнит от запахов, первый триместр прошел, и слава богу. Сейчас она чувствует себя нормально, как будто и нет этой беременности.
Не было бы этой беременности – и всего этого не было, напоминает себе она. Шейн, может быть, уже ехал бы во Флориду, один или с Андреа а она осталась бы с Риком. Может быть, это было бы лучшим выходом, может быть – нет. Лори каждый день задавала себе этот вопрос, и каждый раз ответ не сходился с предыдущим.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Ей нравятся короткие волосы Шейна. Незачем их брить – как на ее взгляд, пусть отрастают. По ним хорошо проводить ладонью, тереться о них губами, щекой. Когда они были длиннее – запускать в них пальцы. Она знает Шейна вот так, прикосновениями, очень хорошо, наверное, лучше всего она знает его именинно так. Знает его запах, знает, как он дышит, когда спит, как проводит ладонью по волосам когда злится, когда растерян. Много чего знает о нем.
О Рике она такого не помнит.
Столько лет рядом, а не помнит, не хотела узнавать, закрывала глаза и отворачивалась.
Вот так-то, милая, есть о чем подумать, правда?
Она думает – пока готовит. Добавляя к мясу фасоль, маринованные артишоки, пережившие все времена в отключенном холодильнике.
У них, хотя бы, будет горячая еда. А дальше разберемся.

Они обедают на кухне. Кто бы знал еще полгода назад, что это станет почти недоступной роскошью. Обедать за столом, расставить тарелки, разложить столовые приборы. Налить в бокал вина. Хорошее, церковное вино для причастие, которое должно было стать на алтаре кровью Христовой. Не стало – но им оно, безусловно, в радость.
Лори не спорит с Шейном относительно второго бокала вина, хотя вряд ли он навредит ей. Но не спорит, бережет силы для другого, предчувствуя, что они ей понадобятся.
- Я думаю, что нам стоит присмотреть за ним, Шейн. Присмотреться к нему.
В прежние времена Лори бы уже кричала что да, у Карла проблемы и виноват в них Шейн, но она старается быть объективной. Старается быть хорошей, хотя, кто это оценит?
- Мне кажется, что да, да, он ведет себя странно. Да, я боюсь, что все случившееся его пусть не сломало, но изменило. Ты видишь, какой он со мной? Меня как будто не существует. Он даже не смотрит в мою сторону. А если уж не получается меня игнорировать, то сначала спрашивает тебя, а стоит ли меня слушаться? Это ужасно, Шейн. Просто ужасно. Мой сын отворачивается от меня.

Лори раздраженно тянется к воде, хотя она с радостью выпила бы еще вина. Столько, сколько нужно, чтобы забыться. Чтобы не думать о сыне, о Рике, о Шейне. О еще Нерожденном ребенке. Чтобы ни о чем не думать.
даже о Шейне. Ей иногда кажется, что все это – это слишком для них. И для него, и для него. Они просто не вывезут. Просто не вывезут.
Потому что кроме Карла есть еще и другое, то, о чем она молчит, о чем пока не готова говорить. Может быть, позже. Может быть, когда единственный бокал вина подействует.
Беда в том, что ей бы о многом поговорить с Шейном, но у нее и слов таких нет, и вряд ли она столько выпьет, даже с учетом всех местных запасов церковного вина.
- Не знаю, что он думает о Рике, о его смерти. И боюсь спрашивать. Знаешь почему? Потому что он не станет со мной говорить. Посмотрит на тебя и скажет, что мам, со мной все хорошо.
Не так уж все и страшно, наверное, Шейн для Карла отличный друг, отличный отец, если уж на то пошло. Но то, что он стал для ее сына единственным авторитетом – это Лори трудно пережить.  Потому что выбирая между ней и Шейном, Карл выбрал Шейна.
Потому что выбирая между ней и Карлом, Шейн выбрал Карла.
А ей тут и места нет.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]