Это она пытается выкинуть его из своей жизни? Это он заставляет ее чувствовать себя лишней. Ненужной ему, не нужной Карлу, у них же так прекрасно получается ладить без нее!
- Да я каждый день с тобой, Шейн, и каждую ночь, я ношу твоего ребенка, как я, по-твоему, могу выкинуть тебя из своей жизни, даже если захочу?
Лори не понимает – правда не понимает. Она же здесь. Уехала с ним. Могла бы остаться, он все верно сказал. И дело даже не в том, что Карл хотел уехать с Шейном, дело в том, что, в глубине души, она хотела с ним уехать. Даже когда Рик был жив – хотела. Особенно когда был жив Рик.
- Это ты таскаешь меня за собой как надоевший багаж, только потому, что у меня будет твой ребенок!
Лори бросает на тарелку вилку, готовая высказать Шейну все – высказать, испытать короткое, болезненное, мучительное удовольствие.
Никогда из этого ничего хорошего не получалось. Все идет куда лучше, пока она молчит. Но долго молчать Лори не может, а другого способа не знает. Только говорить, говорить, раня себя и Шейна.
- Когда тот урод меня увез, знаешь, о чем я думала? Что ты можешь не прийти. Просто бросишь меня, возьмешь Карла и пойдешь дальше. Потому что зачем я тебе, Шейн, ну, кроме того, чтобы дать этого ребенка, который может родится, а может еще и нет...

- Вы опять ругаетесь?
Карл стоит на пороге, розовый, отмытый, растерянный.
Лори проглатывает ком, застрявший в горле, заставляет себя улыбнуться сыну.
- Нет, милый. Мы просто разговариваем.
- Ага... – взгляд у Карла становится таким же странно-нечитаемым как тогда, на чердаке. – Я пойду спать.
- Конечно, детка. Хочешь, я посижу со мной, пока не уснешь?
Карл трясет головой.
- Нет. Нет, мам, не надо, со мной Шейн посидит.
Лори бросает злой взгляд на Шейна. Ну что, ты видишь сам? Видишь?
- Как хочешь, Карл. Тогда, полагаю, моя очередь принять ванну.

Ванная комната тесная и аскетичная, ну оно и понятно, это же жилище священника. Но для них и это забытая роскошь. Шампунь, мыло, горячая вода – роскошь, но бак тут и правда огромный, и Лори  сначала моется под душем, смывая с себя застарелую грязь, а потом набирает ванну, лежит в ней и пьет вино, начисто игнорируя тот факт, что горячие ванны и алкоголь вредны ребенку.
Жить в этом мире – вот что вредно ребенку. Любому ребенку.
А им с Шейном, похоже, вредно жить друг с другом. Не умеют они жить в мире. Потрясающее открытие – им так хорошо вдвоем, но стоит встать и застегнуться, как тут же начинается война. Или подготовка к войне.
И что ей с этим делать?
На маленьком квадратном зеркале, на серой плитке оседает влага. Наверху, в кабинете священника, Шейн укладывает Карла. Она не может винить сына в том, что ему нужен Шейн – потому что понимает Карла отлично. Ей тоже нужен Шейн. Но да, это обидно. Может быть, она и не была идеальной матерью, ну уж точно старалась быть. Она даже старалась быть хорошей женой Рику для того, чтобы у Карла была полная семья, чтобы он не страдал. Ну, теперь он не страдает.
Родится этот ребенок – и все повторится. Шейн и его заберет себе. А ей места в его жизни совсем не останется.
Лори задерживает дыхание, уходит под воду с головой. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Шейн приходит. Втискивается в крохотную ванную, может быть, священнику тут было и нормально, но Уолшу явно тесновато. Лори смотрит на него, потом торопливо отводит взгляд, чтобы он не успел увидеть, что она рада. Рада, что он пришел поговорить с ней, а не лег спать, или не остался сидеть один на кухне. Разговаривать у них плохо получается, но она ценит эту попытку. И слова о Карле пусть немного, но ее смягчают.
Она любит своего мальчика – вот что. Так рано повзрослевшего мальчика. И это нормально, хотеть, чтобы тебя тоже любили в ответ.
К Шейну это тоже относится – вот что.

Шейн спрашивает с хера ей такое в голову пришло. Лори пожимает плечами, у нее нет готовых ответов на такие вопросы. Она не знает, как там у других женщин, может быть, они ведут подробные дневники, куда записывают все, что им в голову взбредет, или в календаре даты отмечают. Лори не может сказать, как и почему ей в голову пришла эта мысль, но она там сидит, и сидит крепко.
- Мы оба знаем, что я не сокровище, Шейн, - неохотно говорит она, потому что лучше, наверное, говорить, чем молчать, раз уж у них есть такая возможность.
Карл спит, церковь крепкая, от ходячих точно защитит, так что они в безопасности и могут подумать о чем-то другом, кроме как пережить эту ночь.
- Видит бог, ты тоже, но ты-то можешь в любой момент уехать. Плюнуть на все и уехать. А я нет.
Лори честно пытается разобраться в своих мыслях и озвучить их. Это трудно. Трудно, потому что она хочет быть с Шейном честной. Не представляет как, потому что быть честной с Шейном все равно, что под удар подставиться. Она к такому не готова, ни с кем не готова.
Но у нее, вроде как, кроме Шейна и Карла теперь никого и нет. Это скорее пугает, чем радует.
- Откуда мне знать, может быть, тебе все это было нужно только потому, что было не твое. А теперь, когда твое, вроде как и не интересно. У тебя с твоими подружками так и было, Шейн, я-то их всех помню. Как только они начинали хотеть от тебя чего-то больше, чем трах, ты их посылал. Откуда я знаю, может и со мной теперь все так же.

Голос у нее злой, но сейчас эта злость просто защита, Лори сама себя накручивает, чтобы Шейн не увидел, как ей это все тяжело, как ее эти мысли изводят. Прямо дышать не дают.
Мокрые волосы она вытаскивает из воды, заматывает узлом на затылке. Вода уже не такая обижигающе-горячая и пить ей больше не хочется, потому что все равно не поможет. Можно напиться до темноты в глазах, но завтра все равно наступит, и все, от чего она хочет убежать, снова ее догонит. Ей даже секса сейчас не хочется.
Хочется чтобы Шейн ее успокоил. Как успокаивает Карла. Но, конечно, сформулировать это желание и сказать об этом вслух – это слишком сложно для Лори.

- Я вообще не знаю, что теперь думать, чего ждать. Я думала, что тебя знаю, оказалось, что нет. Никогда не думала, что ты можешь меня ударить. Что еще ты можешь, чего мне нужно бояться, Шейн?
Она садится, подтягивая к груди колени, обхватывает их руками, собирает себя – в один тугой узел. В один клубок нервов, недоверчивости, обиды. Там и еще кое-что есть, о чем Лори не говорит. То, что она никогда не чувствовала себя настолько близкой с мужчиной. Что между ней и Риком всегда была стена, а тут кажется что и кожи нет, так все остро и болезненно. Что он сумел для нее стать большим, чем был Рик. А значит и хочет она от него большего.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Как ни странно, но Лори понимает, о чем Шейн сейчас говорит, когда говорит, что он себя не знал. И она себя не знала, и не знала, как это – когда они вместе. Хотя могла бы и головой подумать, вспомнить их тихую войну за спиной Рика. Тихую, но очень жестокую. Она выиграла. Возможно, этот выигрыш сделал ее добрее к Шейну, а может быть, дело в том, что ее всегда привлекала война? 
Лори обдумывает эту мысль, глядя на Шейна, и она ее тревожит. Потому что он прав на ее счет – она и без ножа зарежет, прав он насчет себя – он не будет терпеть такое. Не до бесконечности. Потому что Шейн не Рик, и слава богу, что это так, потому что он ей таким и нужен.
Она не изменится, он не изменится, так что, теперь всегда будет война?
Шейн говорит, протягивает ей бутылку, и Лори кажется, что да – теперь так и будет, только война.
Ей никогда не хотелось ранить Рика так глубоко, как Шейна. Ему иногда хочется сердце вырвать, просто чтобы убедиться, что оно есть. Что ей есть место в этом сердце.
Но, в то же время, ей никогда не было так больно. Она не только Шейну причиняет боль – ей тоже от этого больно, и от этого точно можно с ума сойти.
Лори не видит выхода, просто не видит.

- Я не причиню вреда ребенку, Шейн. Он и мой тоже, если ты забыл. Он у меня в животе. Я его уже чувствую. Я уже люблю его, если хочешь знать, и мне даже не надо ждать, когда его положат на руки, чтобы его любить.
Потому что он от тебя, Шейн, чтоб тебя. От тебя. Но это слишком сложное чувство – большое, сложное, Лори еще сама не знает, как ей это пережить, не говоря уже о том, чтобы делиться этим открытием с Шейном. Ну и потом – она же оставила этого ребенка, это что, ничего не значит?
Вопрос о том, его ли она, Лори оставляет без ответа. Можно подумать, Шейн сам не знает ответ на этот вопрос.
Все он знает – уверена Лори – все про нее знает. Всегда знал.
- И я не знаю что думать, поэтому давай, скажи мне что думать, Шейн. Ты же только этим и занимался все эти годы, говорил мне, что мне нужно делать, что делать нельзя, какой я должна быть... Давай, я слушаю – видишь? Сижу и слушаю, готова услышать все что ты, черт возьми, мне скажешь!

Резкий голос Лори взлетает к потолку, вымощенному все той же серой плиткой. Вряд ли эта ванная комната видела голых женщин. Вряд ли слышала такие разговоры. Почему у них не получается поговорить спокойно? Не все же такие, есть те, кто умудряются жить вместе и не ссориться, почему они так не могут?
От этой мысли Лори так тоскливо, будто она опять стоит посреди поля, в холодной грязи, а с неба падает бесконечный серый дождь, и она обхватывает себя за плечи, ей даже в горячей ванне становится зябко.
- Может, я этого и хочу. Чтобы ты сказал мне, что мне думать. Потому что, сладкий, меня убивает гадать, насколько тебя еще хватит.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Навсегда – это то, что Лори хочет сейчас услышать больше всего. И он ей это дает, это «навсегда». Потому что ту пропасть внутри нее, в которую проваливается здравый смысл, в которую все проваливается и она сама тоже, можно заполнить только таким. Мы. Навсегда.
И если Шейн знает, какая она, и все равно говорит, что они навсегда, это теперь навсегда, то, наверное, она может вздохнуть, наконец, и поверить ему? Кому ей еще верить, если не Шейну?
Шейну, который стягивает с себя майку, и смотрит на нее, а она смотрит на него. И если Шейн хочет вернуть ей упрек в том, что ему нужно от нее только это, только возможность трахать ее, то самое время. Потому что Лори знает, какое у нее сейчас лицо. И какой взгляд.
За один такой взгляд можно получить обвинение в сексуальном домогательстве.
- Запрещенный прием, Уолш, - тихо говорит она, когда Шейн расстегивает ремень. – Тебе предупреждение.
Она не встает – чтобы дотянуться до него, ей вставать не нужно, обхватывает его мокрыми руками, смотрит на шрам. Каждый раз, когда она видит этот шрам, у нее что-то внутри переворачивается, глаза застилает липким, холодным туманом животного ужаса. Когда боишься потерять свое…
Такое с ней было только один раз, когда подстрелили Карла. Тот же невыносимый ужас, разрывающий изнутри.
Карл.
И Шейн.
Это ее. Навсегда – Шейн сам так сказал.
Она накрывает губами шрам, стараясь быть нежной. У нее не очень выходит быть нежной с Шейном, а ей хочется, особенно сейчас. Твердый живот она целует уже не с такой нежностью, пуская в ход язык и немного зубы, прикусывая кожу над поясом и чуть ниже, сдвигая.
Шейн спросил – его ли она. Да, его. Но теперь Лори хочет, чтобы и он признал, что это игра в обе стороны. И она тоже умеет в запрещенные приемы.
И теперь ей снова хочется знать, насколько его хватит. Ее – вряд ли надолго, но она постарается.
У нее горячие плечи и грудь, когда она немного приподнимается, чтобы стащить с Шейна  все лишнее. Она вся горячая и мокрая. Везде. И это действительно запрещенный прием, но Шейн знает, как ей трудно соображать, когда он вот так рядом. Насмешка это судьбы, или подарок, Лори не знает, но Шейн, если бы захотел, мог бы над ней посмеяться, еще час назад она орала на него на кухне, еще пять минут назад обвиняла во всех своих проблемах, а сейчас сама его к себе притягивает.
Лори поднимает глаза, чтобы убедиться, что Шейн и правда не смеется над ней, но нет, ему не до смеха, и это хорошо. И Лори лижет кожу ниже, член Шейна касается ее щеки, и это, черт возьми, приглашение, от которого не отказываются. Она и не отказывается, забирает его в рот, чувствуя себя в этот момент совсем не слабой, как несколько минут назад, когда она сидела и ждала, что Шейн ей скажет. Совсем не слабой…
Вода чуть переливается за край ванны, но ей все равно, хоть потоп. Когда у Лори есть цель – то хоть потоп.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

После всего – ссоры, вина и секса Лори засыпает сразу же. Засыпает, вытянувшись на постели, прижавшись животом к Шейну и закинув на него ногу. Их первая нормальная кровать, которую они делят, на которой вместе засыпают, и уже проваливаясь, Лори думает о том, что ей хорошо. По-настоящему. Ей спокойно. Все плохие мысли ушли, Шейн их прогнал. Больше нет ничего плохого, есть только горячее тело Шейна, его руки, его запах. Все так, все идеально, как будто они засыпали вместе много лет.
- Всегда бы так, - шепчет она.
Шейн, может, и не слышит уже, но это не важно. Лори засыпает.
Засыпает она сразу, но спит беспокойно. Тяжело дышит, слабо перебирает пальцами.

- Ты должна выбрать.
Рик заглядывает ей в лицо, взгляд – тот особенный. Грусть, и всепрощение, и еще что-то, от чего Лори немедленно хотелось сказать Рику что-нибудь гадкое. Взгляд этот означал примерно следующее – я все равно люблю тебя, Лори. И буду любить.
- Я люблю тебя, Лори, и буду любить.
- Не надо!
Лори отступает. Шаг, еще шаг. Но Рик все так же близко.
- Ты должна выбрать, Лори. Я или Шейн. С этого поля уйдет кто-то один.
С поля? Лори оглядывается по сторонам и видит бескрайнее поле, и видит Шейна, стоящего рядом. Она тянется к нему рукой и видит, что у нее в руке нож. Пытается бросить его на землю, а он прилип к пальцам.
- Шейн!
Шейн на нее не смотрит, он смотрит куда-то себе под ноги.
- Лори, милая, ты должна выбрать, - продолжает увещевать Рик, и Лори с ужасом смотрит на нож. – Либо он, либо я. Выбирай. Будет жить кто-то один.
Она не хочет выбирать. Никогда не хотела выбирать между ними, потому что это слишком жестоко, слишком сложно. Потому что любое ее решение будет ошибкой, несчастьем для одного из них и для нее тоже. Она не хочет.
- Нет…
Небо над полем темнеет, воздух начинают прошивать молнии. Они бьют все ближе, Лори видит их сияние, слышит, как потрескивает воздух, чувствует покалывание электричества на своих руках, на голой коже.
- Решай, решай скорее. Он или я, Лори? Он или я?
Молния ударяет совсем рядом с Шейном, совсем рядом, а он не отходит, стоит не шевелясь, и лори знает, что будет дальше. Следующая молния попадет в него.
- Выбирай.
И она выбирает.

Лори садится на кровати, прижимает ладонь к груди, к губам.
- Я убила его. Господи, я его убила.
Она никогда никого не убивала, так откуда ей знать, как нож входит в тело, какая горячая кровь, когда она пачкает твои пальцы, пропитывая форменную рубашку? Откуда ей знать, что есть момент чистого ужаса, когда ты сделал что-то, и понимаешь, что обратного пути не будет. Что ты только что прервал чужую жизнь, по собственной воле? Она никогда не знала. Теперь знает.[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Иногда бывает – если лечь и уснуть, сон возвращается, с того же места, с которого ты проснулся. Лори не хочет возвращаться в тот сон, не хочет снова чувствовать кровь у себя на руках. Плохо то, что Шейн тоже проснулся. Когда Лори не застят глаза ее страхи, она отдает себе отчет, что и другим приходится тяжко, и Карлу, и Шейну. Шейну особенно. Ему бы выспаться, а не возиться с ней.
От этой мысли до следующей – что ему скоро надоест возится с ней – один прыжок, и в другое время Лори бы его уже сделала, но прошло всего несколько часов после их разговора и того, чем разговор закончился, так что действие лекарства еще не закончилось. Действие Шейна пока еще не закончилось.
Он возвращается с чаем, от кружки поднимается травяной запах – то, что нужно. Когда они будут уезжать, надо забрать с собой этот чай, жаль, что нужно будет уезжать.
- Спасибо. Ты ложись спать, если хочешь, я посижу немного, выпью чай  и тоже лягу… Это бы просто сон, нечего рассказывать.
Лори смотрит поверх кружки на лицо Шейна, криво улыбается.
- Понятно. Не ляжешь.
Не ляжет, потому что ему нужно знать, о чем она думает. Ему всегда нужно было знать, о чем она думает, как будто ее мысли были опаснее этого вируса, сделавшего из них всех живых мертвецов. Может быть, поэтому Шейн знал ее куда лучше, чем Рик. Потому что не боялся знать о ней самое плохое.
- Ладно, - сдается она. – Это был сон, в котором я убила Рика.
В спальне священника повисает тишина, как в исповедальне. Лори прислушивается к этой тишине – в ней только терпеливое ожидание. Шейн ждет, когда она расскажет ему все остальное.

Почему бы нет – устало думает Лори. Почему бы не рассказать Шейну все? Может, тогда она сможет уснуть спокойно, выговорившись.
- Там было поле, какое-то бесконечное поле. Ты и Рик, а у меня был нож. Рик сказал, что я должна выбирать, потому что с этого поля уйдет кто-то один. Я… я не хотела выбирать.
Лори не нравится, как это звучит и на Шейна она не смотрит, смотрит в стену. Серая краска, маленькая картина – репродукция чего-то библейского, она не успела рассмотреть днем, а сейчас изображения не видно.
Это звучит так, будто она отказывается от Шейна, даже сейчас. Но это правда – она не хотела выбирать. Не хотела, чтобы кто-то умер, чтобы умер Рик, или Шейн.
- Но Рик говорил, что я должна выбрать, а ты стоял и молчал, и не смотрел на меня, а потом молнии, они били все ближе, совсем рядом с тобой. Я испугалась, что следующая попадет в тебя, и я ударила Рика. Ножом. Я его убила.
Это сон – напоминает она себе. Всего лишь сон – но этот сон еще не выветрился из памяти, а у Лори всегда яркие сны, цветные и яркие, так, что в них все чувствуешь по-настоящему. И она до сих пор чувствует. [nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

- А может быть, должна была.
Ей немного полегче – она выговорилась, Шейн ее выслушал – он умеет ее слушать, по-настоящему, не цепляясь к неудачно выбранным словам. Если, конечно, они не ссорятся. Но сейчас они не ссорятся. И не спят. И тут темно, и Карл спит в своей комнате и не услышит их разговор, так может, стоит уже сказать то, о чем она думает.
- Может, должна была выбрать и сказать обо всем Рику. Но сначала я злилась на тебя, сладкий, потому что ты ничего не сказал Рику, думала, что он тебе важнее меня, что ты меня бросил, а потом все так запуталось.

Все запуталось в какой-то адский узел, который было не развязать. Ее злость на Шейна, его злость на нее, ЦКЗ, его желание уехать, Андреа, и, вишенкой на торте, ее беременность. Ребенок, которого она решила оставить, потому что он от Шейна и потому что так она удерживала возле себя Шейна. Рик наверняка все понял, потому что знал – от него она детей не хочет.

- Меня эта мысль сума сводит, что могло быть и иначе. Может быть, он бы отпустил нас, поговори я с ним по-честному. Мы бы просто уехали, ты, я и Карл… и ничего бы плохого не случилось. Но знаешь, когда он сказал что все знает, знает про тебя и про меня, я струсила. Просто струсила, Шейн, начала плести какую-то чушь о том, что его смерть меня почти убила, что я так чувствовала живой, что так мы оба так пытались справиться со своей скорбью…
Лори тихо, зло смеется, над собой смеется, потому что она-то знает, как они пытались справиться со скорбью. Да когда Шейн трахал ее, они не то что о Рике, они своих имен не помнили.
Она много думает об этом – и об этом тоже.
Она всегда могла добиться от Рика всего, чего хотела. Она даже добилась того, что он вычеркнул Шейна из их жизни, на целых полгода. Не могла она добиться от него только – развода. Каждый раз, когда она пыталась подвести их к этому, Рик превращался в непробиваемую стену.
- Я не из тех мужчин, что разводятся, - как-то сказал он ей. – Я считаю, брак – это навсегда.
Оказалось, что нет.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Она все еще замужем за Риком? Лори крутит эту мысль в голове, признавая, что да, пожалуй, так и есть. Просто она все еще замужем за Риком. Один раз он уже воскрес…
А Шейн? Не потому ли у них все так? Торопливый секс, далекий от нежности, острое удовольствие.
Лори ставит кружку на соломенный табурет, стоящий рядом с кроватью, прямо на Библию. Ложится, смотрит в темноту.
- Ну откуда я знаю, какого черта, Шейн?
Если повернуть голову, то от подушки пахнет мылом, которым мылся Шейн, у них одна подушка на двоих, но Лори не возражает. Не возражает лежать, прижатой к нему – в палатке, в приусе, на этой узкой кровати. Она засыпает, слушая его дыхание, она любит запах его кожи. Любит, когда он притискивает ее к себе, запуская пальцы в волосы, гладя затылок – только ради этого душу можно продать, если бы кому-то нужна была ее душа. Любит то, что они делают друг с другом.
- Ну, женись на мне, если тебе кажется, что я все еще замужем за Риком. Обещаю, я от алтаря не убегу.
Лори выговорилась, продолжать разговор, выяснять, почему она такая, а не другая, ей не хочется. Да что тут выяснять? Рику когда-то не повезло с женой, по Шейну вот тоже не сказать, чтобы ему особенно улыбнулась удача с ней.
- Давай спать. Правда, Шейн. Эти разговоры… Мы же сразу ссориться начинаем, а я спать хочу. Хочешь сделать доброе дело – возвращайся в постель. Мне больше нравится спать, когда ты рядом.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Свадьба все ближе и Лори всерьез думает над тем, чтобы сбежать из дома. Сесть в машину, уехать подальше, в Атланту, а лучше в Нью-Йорк, где ее никто не найдет. Ни Рик, ни ее мать, ни организатор свадеб, выписанный матерью из Атланты. Потому что это уже невыносимо.
Когда Рик уговорил ее оставить ребенка и выйти за него замуж (заручившись поддержкой миссис Рассел, матери Лори), как-то предполагалось, что поженятся они без лишнего шума и расходов, которые молодая семья не могла себе позволить, учитывая, что нужно готовиться к рождению ребенка, и Лори это более чем устраивало. Расписаться в мэрии, перевезти вещи в новый дом, и попытаться принять эту новую жизнь – это все, на что она была способна, но этого оказалось мало.
- Милая, Рик всегда мечтал о свадьбе, ты не можешь разрушить его мечту, - пела мать, возя ее по свадебным салонам. – Ты просто не понимаешь, как тебе повезло... давай посмотрим вот эту вуаль.
Верно, Лори не знает, как ей повезло. Не понимает, отчего она вдруг должна осуществлять мечты Рика – церковь, невеста в свадебном платье, торт, ребенок... Это же не ее мечты. Ей все это не нужно, и Рик ей тоже не нужен, она собиралась с ним расстаться, когда вдруг оказалось, что она беременна.
- Ты же говорил, что был осторожен, - напустилась она на Рика.
- Милая, позволь мне все исправить...
У них было разное представление о том, как все можно исправить, победил Рик, сделав счастливой мать Лори, которая взяла на себя всю подготовку к церемонии.
- Нет, милая, и речи быть не может о том, чтобы вы просто зарегистрировали брак. Вы должны получить благословение в церкви. Позволь мне обо всем позаботиться. Ты будешь самой прекрасной невестой.

Лори смотрится в зеркало – она не чувствует себя самой прекрасной невестой. Она даже не может найти в себе силы выйти из комнаты при церкви, где невесты обычно подправляют наряды, прежде чем с букетом цветов появиться перед женихом и гостями. Она заперлась, к ужасу матери, и попросила дать ей время.
Время на что?
Последний шанс, Лори. Это твой последний шанс, мать, конечно, упадет в обморок, но если ей так хочется идеальную свадьбу пусть сама за Рика замуж и выходит, разрезает этот чертов торт, бросает этот гребаный букет невесты. У нее пять подружек, господи, которым она должна будет кинуть букет, и все они дочери лучших маминых подруг. «Ну что ты, Лори, мисс Келли очень обидится, если ты не попросишь ее Мэри-Энн». Это твоя жизнь, Лори.
И Лори достает телефон, вызывает такси – хороша она будет, сбегающая со своей свадьбы в свадебном платье, ну да ладно. Открывает дверь – и натыкается на шафера Рика. На Шейна Уолша.
С Шейном у них отношения не сказать, чтобы сложились, но для Лори это нормально, она не слишком общительна. Но Шейн ей особенно несимпатичен – хотя до недавнего времени она не считала это проблемой, поскольку не собиралась заводить с Риком серьезных отношений.
- Далеко собралась?
Шейн загораживает собой дверь, заталкивает Лори обратно. В комнате сразу становится тесно.
- Не твое дело,- огрызается она. – Отойди.
Телефон подает сигнал – такси ждет. Шейн его забирает и выключает.
- Далеко, спрашиваю, собралась, сладкая? У тебя свадьба, забыла?
- Не будет свадьбы. Все, я передумала. Свадьба отменяется. Я уезжаю.
Лори пытается протиснуться к двери. Куда там.
- А о Рике та подумала, сладкая? Хочешь разбить ему сердце? Лори, он, блядь, дом уже купил и стены в детской покрасил. Хочешь испортить ему жизнь и свалить вместе с его ребенком? Хрен тебе, поняла?
Ах ты сукин сын, Рик.
- Он тебе что, сказал?!
- Про то что ты залетела? – Шейн вроде даже и не понимает, в чем проблема.
Даже не понимает, что не так!
- Он обещал никому не говорить! Обещал!
У Лори истерика. Самая настоящая.
- Я в этом платье, как какая-то диснеевская принцесса, изображаю из себя невинность, только потому что твой друг мечтал о свадьбе! И все знают что я беременна! Ненавижу. Ненавижу все это, и Рика ненавижу.
- Я не все! Ты, сладкая, может не знаешь, но Рик мне как брат. И я не позволю, чтобы ты, детка, испортила ему свадьбу. Надо было раньше думать.
- Раньше думать? Раньше думать?!
Лори задыхается в своем тесном платье.
«Пока у тебя есть талия, милая, мы ее покажем».
- Да твой друг...
- Лори? Милая? Мы волнуемся, пора начинать!
Лори открывает рот, чтобы сказать матери, куда им всем нужно идти, что никакой свадьбы не будет, что она сваливает – прямо сейчас! Но Шейн закрывает ей рот ладонью. Просто сгребает, затыкает рот.
- Она сейчас выйдет, миссис Рассел. Можно начинать!
Мать Лори торопливо уходит, наверняка считая минуты до того мгновения, как Лори Рассел станет Лори Граймс.
Шейн ее встряхивает за плечи.
- А теперь слушай меня. Ты сейчас пойдешь и сделаешь все, как надо. Поняла? И дашь Рику шанс доказать тебе, что он, блядь, будет хорошим мужем и хорошим отцом твоему ребенку. А он будет, сладкая, я тебе гарантирую. И прежде чем принимать решения – ты дашь ему шанс, потому что это справедливо. И на случай, если захочешь сбежать из церкви – я тебе не дам. Не получится поиграть красиво в сбежавшую невесту, ясно? Получится только устроить отвратительный скандал, и я тебе в этом помогу, детка. Это будет такой скандал, после которого на тебя долго будут пальцем показывать.
- Мне плевать!
- И мне плевать, Лори. Поверь. На тебя мне плевать, мне только на Рика не плевать, в ты сейчас хочешь разбить ему сердце, он этого не заслуживает.
- А я, значит, заслуживаю?!
- У тебя, блядь, свадьба. Тебя у алтаря ждет мужик, который тебя обожает, ноги твои целовать готов. Что тебе еще надо, Лори? Может у тебя есть какие-то планы? Расскажи мне о них. Может тебя где-то ждет еще один любящий тебя мужик? Ок, давай я тебя к нему отвезу, если он о тебе может позаботиться. Да ты даже не решила, на кого хочешь учиться дальше, то ты художник, то ты режиссер, то ты эти свои... плиточки из глины лепишь. Лори, да ты сама не знаешь, чего ты хочешь. А раз не знаешь – дай Рику о тебе позаботиться.

Об этом Лори и думает, идя к алтарю. Через вуаль все равно не видно заплаканных глаз, так что можно не сдерживаться, и она плачет. Ничего, все решат, что от счастья. В чем-то этот ублюдок, Шейн, прав – она не знает, чего хочет, но точно знает, что не хочет Рика. Не хочет жизни с Риком, и не могла бы объяснить почему, но точно знает – это будет ужасный брак. Однако, перед алтарем говорит «да». Правда, так тихо, что возникает небольшая заминка. Но говорит «да». Позволяет Рику поднять вуаль и поцеловать ее в губы – у того на лице изумление. А он что, всерьез рассчитывал увидеть счастливую улыбку? А впереди еще свадебный обед и тосты, и торт, и дай бог ей это выдержать.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Мать Лори принимает поздравления с таким видом, будто свадьба ее дочери – ее личное достижение.
- Рита, ты сама как невеста, - говорят ей, и мать довольно улыбается, стоя рядом с отцом в своем сливочно-бежевом костюме.
Отец ко всему происходящему, в целом, равнодушен. Он не прослезился, ведя ее к алтарю, не напутствовал Рика, завещая ему беречь и любить, не пытался допытываться у дочери, счастлива ли она – и вот за это Лори ему особенно благодарна.
Потому что нет. Она, черт возьми, не счастлива. Она сидит рядом с Риком сняв вуаль, оставив тонкий ободок диадемы (выбор матери), блеклой улыбкой отвечает на пожелания, выслушивает речь Рика (мать пускает слезу) и методично напивается шампанским. Не лучший выбор, нервы и шампанское, но к своей первой брачной ночи она собирается основательно набраться и уснуть, так что бог в помощь. Когда гости разбредаются по залу, надираться становится проще – просто бери с подносов  у официантов бокал за бокалом, держась подальше от матери, Рика, подружек невесты... Да подальше от всех, она никого сейчас не хочет видеть. Это не ее праздник, и от слащавых песен про вечную любовь, льющихся со сцены, ее тошнит, хотя приходится станцевать с Риком этот свадебный танец – еще одна традиция, бессмысленная и тупая, и тут у Рика случается первое озарение – и не последнее, мстительно обещает себе Лори.
- Милая? Ты пьяна? – шепчет он ей в темные волосы, взбитые в высокую прическу. – Тебе не следует...
Лори поднимает на него уже не слишком трезвые, а от того сияющие глаза, улыбается.
- Рик?
Тот улыбается в ответ.
- Да?
- Отвали.
Улыбка Рика гаснет, Лори испытывает от этого невероятное удовольствие, как и от того, что он не пытается ее удержать, когда музыка заканчивается.

В зале особенно не спрячешься, но Лори изобретательна, дает двадцатку официанту, подхватывает бутылку шампанского и он отводит ее в подсобку, думая, наверное, что это самая странная невеста из всех, кого он встречал, ну и плевать. Зато он обещает позвать ее, если невесту хватятся. Лори закрывает за собой дверь, оставаясь, наконец-то, в одиночестве. Тут же цепляется пышной юбкой за какой-то железный крючок, дергает – платье тут же обзаводится неровным разрезом, не предусмотренным кроем. Лори садится на стул, снимает тесные туфли, кладет ноги на другой стул, шевеля пальцами, делает глоток шампанского прямо из бутылки.
- И сегодня мы собрались здесь, чтобы пожелать счастья Рику Граймсу и его жене Лори, и сказать, что это пиздец.
Это пиздец. Лори чувствует себя загнанной в угол – и это буквально, она на своей свадьбе, она прячется в подсобке, надираясь шампанским, что это, если не пиздец?
Дверь открывается. Что уже?
В подсобку втискивается Шейн Уолш – ну что еще? Что ему еще надо?
- Рик расстроен.
А не плевать ли ей?
- Могу сказать тебе то же, что сказала Рику.
- Ну?
- Отвали.
Шейн хмыкает. Сбрасывает ее ноги о стула, садится на него сам. Лори демонстративно кладет ноги ему на колени, вот бы сейчас Рик зашел, было бы забавно. Смотрит с вызовом. Ну и что ты мне сделаешь?
- Надираешься?
Шейн кивает на бутылку.
- Представь.
- Это как-то по-свински, Лори. Знаешь, люди не слепые, а пьяная невеста – то еще украшение праздника.
- Плевать. Это не мой праздник. Это праздник Рика. Вот пусть и украшает его. Слушает тосты, режет торт, а я тут посижу. Мне и тут хорошо.
Лори, определенно, пьяна, определенно, агрессивна, и перспектива устроить скандал на собственной свадьбе ее уже не пугает. Может, Рик после этого ее бросит? Было бы замечательно.
- По-дурацки выглядишь в костюме, - сообщает она Шейну, делает глоток, после чего бутылка переходит к Шейну и оказывается вне досягаемости.
Несправедливо. Это ее свадьба, за шампанское заплатила ее мать, так, наверное, она имеет право выпить все, до чего дотянется.
- А ты в этом платье похожа на торт.
Это смешно, смешно, и Лори сначала смеется, потом, неожиданно для себя начинает рыдать.
- Ну да, на торт... с начинкой. Вот зачем, зачем все это?
Она с отвращением приподнимает пышную юбку, расшитую серебряной нитью и мелкими серебряными шариками – ну точно Шейн сказал, такими торты украшают.
- Лори... Так, сладкая, не реви. Ладно, давай, реви. Хочешь – наори на меня, давай. Выговорись. Легче станет.
- Не станет, - мотает головой Лори. – Это ты виноват. И Рик. И моя мать. Ненавижу вас.
Она думает, что сейчас начнется песня про «о чем ты раньше думала», но нет, не начинается.
- Я не люблю Рика, понимаешь?
- Ну можешь же полюбить? – Шейн очень серьезен. – Серьезно, сладкая, Рик – он замечательный, он лучше всех, кого я знаю.
- Что, и тебя лучше?
Шейн смеется.
- Детка, я мудак – он герой, как-то так.

Герой. Она вышла замуж за героя – от этого Лори хочется не только плакать, но и блевать. Хотя, может это от шампанского?
Или от беременности?
Надо же, какой у нее богатый выбор.
- Никогда не хотела свадьбу, - тоскливо признается она.
- Да? Вроде все же девчонки хотят.
- Я – нет. Не по мне все это – цветы, букеты, платья... тошнит от романтики.
Шейн хмыкает, кажется, одобрительно.
- Ладно, Лори, что нужно сделать, чтобы ты вернулась в зал и попыталась изобразить из себя счастливую невесту?
- Ты сейчас серьезно?
Лори недоверчиво смотрит на Шейна.
- Абсолютно, сладкая.
- Поможешь мне прикончить мою мать? Бесит ее счастливое лицо.
- И даже труп помогу спрятать, я же коп, ты забыла?
Уолш подмигивает, Лори снова смеется – все еще истерично, но слез, хотя бы, нет.
- Ты ненормальный. Я не могу выйти в таком виде. У меня тушь потекла, и вот...
Лори демонстрирует разорванную юбку.
Шейн встает.
- Сиди тут, сладкая. Я сейчас вернусь.
Он возвращается с косметичкой и булавками – Лори представляет себе картину: Шейн потрясает значком перед какой-нибудь подружкой невесты, скорее всего перед Мэри-Энн, и требует отдать ему косметичку. Пока она приводила в порядок лицо, он с помощью булавок ремонтировал платье-торт.
- Вот. Все. Хотя мне нравился разрез, и вырез можно было бы сделать пониже.
- Кстати о шлюхах, я видела, как Мэри-Энн на тебя смотрит. Осторожнее, а то следующая свадьба будет твоя.
- Ну нет. Губы подкрась, сладкая. Бледная, как смерть.
Лори все еще не слишком трезва, хотя истерика привела ее в чувство, пальцы подрагивают. Тогда Шейн берет помаду и не слишком умело подкрашивает ей губы – ну и плевать, даже если у нее улыбка как у Джокера.
Жаль, думает она, что Шейн друг Рика. Она бы тоже хотела себе такого друга. Тогда, глядишь,  и замуж за Рика выходить бы не пришлось.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]

Определенно не в лучшем. Рик стоит, покачиваясь, цепляется за дверной косяк – кто-то надрался, господа присяжные заседатели, кто-то безбожно надрался, и взгляд у Рика сейчас другой – очень пристальный, очень злой. Лори откладывает книгу – ну, и что дальше? Ее-то любой вызов радует,  любое доказательство того, что Рик не святой. Она эти доказательства бережно собирает, как Карл какие-то свои комиксы про роботов. Бережно, одно к одному.
- Привет, милый. Все хорошо? – ласково спрашивает она, и видит эту сцену, как если бы их снимали сразу несколько камер.
Как если бы это не их жизнь, а какое-то реалити- шоу.
Ее личное  реалити-шоу.
Рик проходит, задевая кофейный столик, наступая на какую-то деталь из конструктора Карла, валится на диван, валится, вытягивает ноги, смотрит на нее с ненавистью.
Серьезно – это ненависть, вот в чем-чем, а в этом Лори не ошибется.
- Ты мне жизнь сломала, - неожиданно заявляет он, Лори чуть не давится глотком вина.
Серьезно?
Серьезно, блядь?!
- Ну, если так, то давай разведемся, - предлагает она, готовая про себя молиться каким угодно богам.
Кому угодно
Пошли мне развод, Господи, прошу тебя, не для себя же прошу!
Рик смеется, потом, без всякого перехода, начинает плакать. Серьезно, он плачет!
- Рик? Может, тебе лечь спать? Завтра поговорим.
Но Рик мотает головой.
- Шейн мне как брат, Лори. Понимаешь? Я его люблю. А ты меня не любишь. Нет, ты меня не любишь…
- Не люблю, - жестко отвечает Лори, которую все это уже давно бесит, очень давно бесит – Я с тобой ради Карла.
Рик плачет, прячет лицо в ладонях и плачет
- И что ты сказал Шейну? – холодно спрашивает Лори.
- Что должен был. Но он мне не поверил. Я бы тоже не поверил в такое. Он мой друг, Лори, он мой брат…
Лори слышала это много раз. Очень много раз.  Про брата, про все это.
- Как я могу сказать, что он лишний, что он должен уйти? Что из-за него у нас с тобой все плохо? Я все это казал ему, Лори, все сказал, все сказал.
- И?
- Я всегда тебя хотел. Всегда тебя хотел. 
Рика выключает. Лори смотрит на мужа – это нужно постараться так набраться. Но кое-что ее не устраивает в этой ситуации.
Кое-кто не устраивает.
Шейн.
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]Через пятнадцать минут Лори стучится в дверь  квартиры Шейна. Ей нужно разобраться, что произошло, до чего они договорились. Она свободна или нет? Что вообще происходит?

Лори стучится в дверь. Шейн не спит, в квартире музыка орет так, что следовало бы вызвать копов, ну, или Шейн сам себе выпишет штраф. Она стучится громче. Плевать на то, что это, вроде как, его квартира, что время позднее, что такие визиты ни в какие рамки не лезут, потому что Шейн вообще никаких рамок не признает, никаких границ не признает, лезет туда, куда хочет – например, в ее семью. Семь лет лезет – ну так пусть для разнообразия сам попробует своего же блюда.
- Да открой, черт тебя дери!
Лори дергает дверную ручку, готова разломать эту дверь если нужно. Думает о том, что он тоже отрубился, как Рик, они же вдвоем пили, горе заливали, хотя какое горе у этих двух придурков? Ах, Шейн не будет тусить у них целыми днями, ах, Рик не сможет обсуждать с ним семейные проблемы – можно подумать, ага. Рика хлебом не корми, дай поплакаться о том, что его жена отъявленная сука, а Шейн кровью подпишется под тем, что это действительно так. Будут встречаться на работе и по выходным.
Дверь, неожиданно открывается, музыка становится громче – нет, под такой грохот не уснешь.
- Шейн? Шейн, это Лори. Нам надо поговорить!
Она уверена, что после такого Шейн материализуется перед ней, потому что наверняка тоже горит желанием высказать ей все, что думает о ней, суке эдакой, но нет. Лори осматривается – здесь она никогда не была. Это территория больших мальчиков, которые зализывают тут друг другу раны, нанесенные всякими суками вроде Лори Граймс. А еще тут беспорядок, ну да она не удивлена. Это же Шейн. Он живет в берлоге из порножурналов и коробок из-под пиццы.
- Эй? Ты дома?
Лори нетерпеливо заглядывает на кухню – пустые коробки из-под пиццы, пожалуйста.
Заглядывает в гостиную и спальню – поискать, так и порножурналы найдутся.
Остается ванная комната и тут бы Лори немного притормозить, но куда там. Ей похрен даже если Шейн кувыркается там с очередной блондинкой. Так что она находит пульт, вырубает музыку, и  - а вот и Шейн!
Шейн принимает ванну. Пол, бортик ванны заставлены пивными банками, как его еще не срубило с такой лошадиной дозы – для Лори загадка загадок. А еще на Шейне полицейская кепка. Миленько.
- Надо поговорить, - с ходу заявляет она, не собираясь тратить время на приветствия и вопросы о том, как у Уолша дела.
Нормально у него дела – не умер после разговора с Риком. Даже донес дл лучшего друга мысль о том, что это Лори ему жизнь сломала. Ну конечно, это же она Рика тащила в брак и в роддом тоже она тащила, умоляла сделать ей ребенка. Она ему не дает развод. Она ему вздохнуть не дает. Все она, бедненький, бедненький Рик.
- Рик надрался, пришел и отключился, но мне, в общем, все равно. Я знаю, что он уходил поговорить с тобой, вот только я не поняла – поговорил или нет. Потому что те пять минут, что он был в сознании, он рыдал и говорил что ты ему как брат. Потому что если он не сказал тебе то, что должен был сказать, я тебе это скажу. А если Рик решит, что ты для нег важнее семьи, то я сама соберу ему вещи и перевезу их к тебе. С моим благословением!
Потому что все должно поменяться. Если ей в этом чертовом браке жить и жить, то пусть Рик тоже мучается. Несправедливо, что только она раз за разом приносит жертвы ради спокойствия Карла. Несправедливо, что она даже наорать на Рика теперь не может, если Карл в доме, потому что это больно ранит мальчика – его панические атаки прекратились, но это не означает, что они не вернутся. А Рик это, похоже, просек, так что когда он дома, они с Карлом неразлучны, играют, смотрят передачи про животных, Карл любит передачи про животных почти так же, как комиксы. Ладно, может он и не специально, сын для него свет в окошке, но то, что даже выплеснуть на мужа свое раздражение она не может – заводит Лори еще сильнее.
- Блядь, Лори! Выйди немедленно!
Шейн даже не сразу находится с ответом, багровеет, глядя на жену лучшего друга и главную стерву штата во плоти, в своей ванной. Но Лори уходить не собирается, еще чего, дать ему несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями, найти слова, чтоб объяснить ей, какая она сука? Нет. Она от него достаточно выслушала и в больнице, и раньше. Сейчас пусть ее послушает.
- Какая же ты сука, Лори, - Шейн старается говорить нормально, очень старается, но его  хватает ровно на три слова, и ее имя он уже орет, сминает пивную банку. Пиво пенится, выливается в ванну, Лори даже думает, что этой банкой он сейчас в нее кинет, и Шейн, похоже, всерьез над этим размышляет, но просто швыряет ее в угол, в корзину с грязным бельем. Попадает, к тайному сожалению Лори.
- Какая же ты злая, бессердечная сука! Да, Рик мне все сказал. Ты ему, блядь, сердце разбила, Лори, сердце разбила этими своими выебонами! Мы с ним двадцать лет дружим! Двадцать гребаных лет!
- Это не мои выебоны, - с удовольствием парирует Лори.
Ее очень бодрит эта беседа с Шейном, беседа на повышенных тонах, это как банку энергетика выпить залпом. Он не считает нужным сдерживаться и она не считает нужным сдерживаться, а еще ее очень бодоит тот фает, что она может предъявить ему главный козырь и она его тут же предъявляет.
- Это мнение семейного консультанта. К которому меня потащил Рик. Так что ему придется к этому прислушаться и тебе придется к этому прислушаться, потому что это же ваше с Риком горячее желание было не дать мне развода? Ну вот, никакого развода, а семейный консультант считает, что у нашего брака есть проблема, и эта проблема ты, Шейн.
- Да блядь...
Шейн подрывается, встает, с него стекает вода, и если не считать кепки он совершенно голый и Лори в первую секунду пялится на него так, будто голого мужика никогда не видела, но потом берет себя в руки и смотрит уже в лицо.
- Дать тебе полотенце? – вежливо интересуется она.
- Нахуй полотенце, это ты заперлась сюда без приглашения!
Но все равно, Уолш тянется за полотенцем, обматывается им, и не то чтобы это сильно спасло положение, потому что его все еще много. Много голого Шейна Уолша, которого она ненавидит сейчас всей душой.
- Я проблема? Я проблема, Лори?! Да я за твоего мужа и сына на куски себя дать порезать!
- В этом и проблема, Шейн, в этом и проблема!  ты не понимаешь, да? Не врубаешься? Стоит Рику занозить свою нежную душу и ты несешься на всех парах вытаскивать занозу и дуть на болячку, он никогда не научится жить в семье, сам разбираться с нашими проблемами, если каждый раз ты будешь бежать ему на помощь. Выслушивать, жалеть, говорить, какая его жена стерва
- Да потому что и есть бесчувственная стерва!
Они орут друг на друга. По-настоящему орут.
- Рик тебя любит! Любит, блядь! Да он убивается об тебя каждый божий день! Об тебя любой убьется!  Что нужно сделать, чтобы ты мужика полюбила, Лори? Что такого невероятного он должен совершить, чтобы ты его полюбила? Ты вообще на такое способна? Жизнь тебе спасти? Сколько раз? Пять? Мало? Десять? Или въбать тебе как следует один раз, чтобы твои мозги на место, наконец, встали?
[nick]Лори[/nick][status]твоя проблема[/status][icon]http://d.radikal.ru/d04/1908/69/3049b9ad0810.jpg[/icon]