Librarium |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Librarium » Последняя сказка » Осколки
[icon]http://d.radikal.ru/d16/1909/78/48ed448c7208.jpg[/icon][nick]Эмилия Фоулинз[/nick][status]сестра[/status]
Ноябрь 1940 года. Лондон.
[icon]http://s8.uploads.ru/8SWC5.jpg[/icon][nick]Эдмунд Фоулинз[/nick][status]брат[/status]
Девятого ноября 1940 года брат и сестра Фоулинз остались круглыми сиротами.
Кто-то скажет, что не они одни – и будет прав. Кто-то скажет, что им еще повезло, в конце концов, они были не одиноки, раз уж им обоим повело остаться в живых – и снова будет прав. Но это не исключало того факта, что два ребенка, оставшиеся на развалинах дома, чувствовали себя одинокими и потерянными. Эти развалины еще несколько часов назад были их домом, под ними была похоронена их мать, не успевшая убежать. Потому что, отведя детей в погреб, Диана Фоулинз вернулась за фотографией их отца, погибшего на фронте в первые дни войны. Никого из родственников в Лондоне не было, да и не знали они никого из родственников. Знали только друг друга, отца и мать. Знали школу и дорогу в сквер, знали магазины, где им до войны покупали игрушки и сладости. Эмили могла рассказать историю Лондона и знала наизусть несколько стихов Роберта Бернса. Но этого, конечно, было недостаточно, чтобы выжить в этом новом мире.
- Бедняжки, - качает головой уставшая сестра милосердия. – Ну, ничего, не бойтесь. Все будет хорошо. Вот…
И она сует им в руку по лакричной тянучке.
Как будто тянучка может заменить им и дом, и потерю матери.
- Спасибо, мэм, - вежливо благодарит Эмилия, крепко держа брата за руку.
Ей не нужно на него смотреть, чтобы знать что он чувствует, о чем он думает. Это легко, они всегда об думают об одном и том же.
Например, когда взрослые говорят, что все будет хорошо, то значит, все плохо. Впрочем, они уже достаточно взрослые, чтобы понять – все действительно плохо.
Сестра милосердия подсаживает их в кузов, затянутый брезентом, сама забирается следом.
- Куда? – спрашивают ее из кабины.
- В приют святого Георгия.
- Мы будем жить в приюте, мэм? – спрашивает Эмилия, чинно сидящая на деревянной скамейке рядом с братом. Плечом к плечу, колено к колену.
Грузовик старается объезжать выбоины на дороге, но дороги, как таковой, уже нет, есть направление, и водитель торопится. Возможно, у него дома тоже есть дети – такие же как сироты, которых он везет сдавать в приют. А может быть, он хочет лечь, уснуть и хоть ненадолго забыть весь этот кошмар.
- Только пока мы ищем ваших родственников, милая, - отвечает сестра милосердия, думая о том, что с этими детьми что-то не так.
Она повидала много сирот, и все они плакали, звали умерших родителей, словом, вели себя хоть и шумно, но объяснимо. Эти же ведут себя спокойно, но их спокойствие как-то нервирует.
- А… а нас не заставят расстаться?
- Нет, братьев и сестер стараются не разлучать, и даже если вас отдадут в приемную семью, то отдадут вместе.
Эмилия немного расслабляет плечи. Хорошо. Это главное. Они пережили смерть отца – мать несколько дней боялась им сказать, но все же сказала. Переживут смерть матери, это ужасно, то что случилось, но Эмилия с недетской ясностью понимает, что смерть это конец, конец всему, и оплакивать мертвых, по сути, бессмысленное и глупое занятие. Сколько бы они не оплакивали отца и мать, они от этого не воскреснут. Но она не представляет своей жизни без брата. Он старше ее на несколько минут, они всю жизнь были вместе, даже до рождения, и Эмилия не знает, но чувствует – им нельзя расставаться.
Возле целого пока еще здания детского приюта суета, мальчиков и девочек загружают в грузовики, как кукол. Те, как куклы, не сопротивляются, у детей серые от недосыпания лица и абсолютная покорность в глазах. Командует всем женщина с седыми волосами.
- Это еще кто? – спрашивает она, глядя поверх очков на брата и сестру Фоулинз.
Мы не подружимся – думает Эмилина, разглядывая носки своих черных туфель. Точно не подружимся.
- Дети сегодня ночью остались сиротами, вот их документы, - сестра милосердия сует седой женщине серые карточки.
- Ах боже мой, ладно, давайте, давайте, садитесь, позже разберемся, что с вами делать.
И их запихивают в грузовик побольше.
- Новенькие?
Эмилия поворачивает голову, смотрит в упор на мальчика с черными волосами, каким-то неправильным лицом. На нем серое пальто – на всех детях одинаковые серые пальто, только на Фоулинз домашняя одежда, на Эмилии синяя пелерина в шотландскую клетку, синий берет и она совсем не хочет, чтобы у нее забрали ее одежду и заставили надеть это ужасное серое пальто.
- Да. Куда нас повезут?
Мальчик вяло пожимает плечами.
- Сначала на вокзал, а потом куда-то далеко. Туда где нет бомбежек.
Неужели еще есть места, где нет бомбежек? Эмилии в это почти не верится.
[nick]Эмилия Фоулинз[/nick][status]сестра[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1909/78/48ed448c7208.jpg[/icon]
[icon]http://s8.uploads.ru/8SWC5.jpg[/icon][nick]Эдмунд Фоулинз[/nick][status]брат[/status]
Они так и держатся за руки, пока грузовик, рыча и отфыркиваясь вонючими бензиновыми парами, крутится по Лондону, будто пес, гоняющийся за собственным хвостом.
Эдмунд, вытянув шею из воротника своего пальто, смотрит на серую, как вылинявшую, улицу над бортом грузовика - он сидит почти с краю, на самом краю сидит та женщина с седыми волосами. У нее усталый, недовольный вид, и время от времени она окидывает своих подопечных таким же усталым и недовольным взглядом.
Эдмунд сидит тихо, глядя на просвет между поднятым бортом и опущенным тентом - смотрит на тротуары, на перебегающих дорогу людей, спещащих по своим делам. Им не до грузовиков с детьми, они опасливо смотрят на небо, каждую минуту ожидая начала воздушной тревоги, или под ноги, чтобя не споткнуться о вывернутую брусчатку - грузовики как будто невидимы и так же невидимы дети в них.
Что-то в стоящей на тротуаре фигуре кажется Эдмунду знакомым: мужское пальто, слишком великое, а потому болтающееся на плечах и подпоясанное ремнем, потертая шляпка, из-под которой торчат непокорные каштановые кудри, неровно обрезанные без чужой помощи...
- Мисс Филлипс! Мисс Филлипс! - бросается Эмунд к борту грузовика, разглядев лицо под шляпкой. - Мисс Филлипс! Это мы! Мы здесь!
Он отпускает руку сестры, цепляется за плохо обструганный деревянный край борта, вытягивается так, что вот-вот вывалится из грузовика.
Седоволосая недовольная женщина хватает его за хлястик пальто, тянет назад..
- Сядьте, молодой человек! Немедленно сядьте на свое место!
- Мисс Филлипс! - продолжает кричать Эдмунд. - Да отпустите вы меня, несносная леди!
Женщина на обочине крутит головой, с запозданием расслышав свое имя, находит взглядом лицо Эдмунда.
- Эдмунд! - она бежит за грузовиком, медленно тянущим свою лямку по улице, догоняет, хватается за брезентовую петлю, свисающую с тента, которым покрыт кузов.
- Ох, Эдмунд! Эмилия! Боже мой, дорогие!.. Куда вы едете? Куда их везут?! - в отчаянии спрашивает она у седовласой. Та поджимает губы.
- В Норфолк. Мэм, вы родственница этим детям?
Элеонора Филлипс продолжает бежать за грузовиком.
- Нет, но я знала эту семью - я работала с их матерью в одной противопожарной команде... Куда в Норфолк? Да господи, да постойте же, вы не можете просто так увезти этих детей неизвестно куда! Эмилия, все будет хорошо, Эдмунд!.. Да куда же вы их увозите!
- Мэм, если вы не член семьи, вы не можете забрать себе этих детей.
Забрать себе, думает Эдмунд, искоса бросая на сестру короткий взгляд - забрать себе, как будто они вещи.
Элеонора еще какое-то время бежит за грузовиком, уверяя Эдмунда и Эмилию, что найдет их, когда все закончится, повторяет свой адрес - не может остановиться и написать, ведь тогда грузовик уедет, поэтому просто раз за разом повторяет, громко, и другие дети смотрят на нее с просыпающимся любопытством, как будто до сих пор спали.
Мисс Филлипс заставляет и Эдмунда и Эмилию повторить ее лондонский адрес, берет обещание написать ей, как только они приедут в Норфолк, и как раз вовремя, потому что они подъезжают к вокзалу и ее останавливает констебль.
- Дорогие, я найду вас! Найду! - она напоследок тянется к грузовику, и Эдмунд опять перегибается через бортик и тянет руку навстречу ее вытянутой руке... Но не дотягивается.
- Сядьте на место, молодой человек, пока не выпали! - отдергивает его назад седоволосая леди.
- Меня зовут Эдмунд Фоулинз! - огрызается он в ответ. - А не "молодой человек"!
Другие дети смотрят на него с плохо скрытой насмешкой.
Эдмунд обводит взглядом эти пустые серые лица, садится рядом с сестрой и снова крепко берет ее за руку, повторяя про себя адрес мисс Филлипс.
В поезде холодно и промозгло.
Для них нашлось всего три вагона, и они набиты детьми всех возрастов от десяти до пятнадцати. Как рассказывает один из мальчишек, сидящий рядом с Фоулинзами, детей младше уже эвакуировали, а тех, кто старше, еще нет - но Эдмунд едва слушает, глядя в пыльное окно, сквозь щели вокруг которого немилосердно дует.
Седоволосая леди прикорнула в уголке, и, пользуясь этим, дети начинают вести себя раскованнее: болтать между собой, играют в щелбаны, сдавленно охая и ахая, когда прилетает слишком уж сильно. Какая-то девочка с двумя толстыми косицами собирает вокруг себя тех, что помладше, и начинает рассказывать сказку. Эдмунд прислушивается, но оказывается. что это продолжение какой-то другой истории, которого он не слышал, и как он не пытается, никак не ухватит, в чем дело и что руководит каждым из появляющихся внезапно и без предисловия героев. Постепенно этот рассказ без конца и без начала его усыпляет: он дремлет, привалившись к оконному стеклу, подняв повыше воротник пальто, продолжая держать сестру за руку, и из этой дремоты его выдергивает низкий гул, надвигающийся на поезд откуда-то с неба, нарастающий с каждой секундой.
А затем этот гул сменяется пронзительным воем, впереди и справа что-то грохает, вагон наполняется грохотом, опрокидывается, отшвырнутый с рельс взрывной волной...
Оглушенный Эдмунд приходит в себя, моргает, кашляет - кашлять больно, но на звук тут же бегут какие-то люди, вытаскивают его из-под опрокинутой на них с Эмилией лавки, затем вытаскивают и Эмилию - она щурится, как кролик на свету.
- Твой берет, - говорит Эдмунд. - Ты потеряла берет.
Их трясут, о чем-то спрашивают - Эдмунд кивает и качает головой, иногда невпопад, и тогда его снова трясут, загораживая от него покрытые запрошенными землей тела.
- Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Откуда ты? - будто из другой комнаты, доносятся до него вопросы. Он непонимающе смотрит в лицо наклонившегося над ним мужчины в военной форме.
- Двенадцать. Я из Западного Лондона. Меня зовут Эдмунд Фоулинз, - наконец отвечает он, едва ворочая языком.
- Иди вон туда, - мужчина широкой ладонью подталкивает его в спину к той самой женщине. Ее прическа растрепалась, седые волосы выбились из тщательного пучка, но она по-прежнему собрана и деловита. Она уже вцепляется ему в плечо, но Эдмунд выворачивается, оборачивается:
- Эмилия?! Эмилия?
И когда ладошка сестры оказывается в его руке, шагает к этой леди.
[icon]http://d.radikal.ru/d16/1909/78/48ed448c7208.jpg[/icon][nick]Эмилия Фоулинз[/nick][status]сестра[/status]
Эмилия слышит разговоры взрослых – той сердитой леди и других, в форме. Им не попасть в Норфолк, не сегодня, вот что она понимает, крепко держась за руку брата. Ей все равно, и Эмунду все равно, их никто не ждет в Норфолке, но седовласая леди сердится. В конце концов, детей строят парами, они идут по дороге, даже не зная, куда их ведут. Идут покорно, ни о чём не спрашивая, только в конце колонны кто-то тихо всхлипывает, но боится громко плакать под строгим взглядом седовласой леди.
Эмили видела, что несколько детей так и остались лежать возле поезда, накрытые серыми, колючими пледами. Они умерли. Как их мама. Но сколько девочка ни вслушивается в себя, пытаясь понять, что она чувствует, не слышит ничего. Ни страха, ни скорби, не сожалений.
Страх был, в первые минуты, когда Эдмунда не было рядом, дикий, животный страх – как если бы вдруг она обнаружила, что у нее нет руки или ноги. Но как только брат взял ее за руку, страх исчез, испарился, осталось только спокойствие и... и, пожалуй, ожидание. Да, ожидание, Эмили не знает чего ждет, но знала, что поймет, как только дождется.
Что-то должно было случиться.
Что-то уже скоро случится.
Эмили смотрит на брата, касается его локтя своим, сжимает пальцы – у них свой язык, понятный только им двоим, язык взглядов и прикосновений, который невозможно понять, если ты не Эдмунд и Эмилия Фоулинз. «Ты тоже чувствуешь это?»
Дорога – старая, мощеная булыжником, приводит их на маленькую площадь городка, спрятавшегося между двумя холмами и двумя лесами. Эмили, всю жизнь прожившая в Лондоне, оглядывается по сторонам с любопытством. Тут все будто игрушечное – дома, церковь с острой крышей, даже старый замок на холме кажется игрушечным со своей башней из серого камня.
Уставшие дети садятся прямо на землю, Эмилия тоже устала, у нее гудят ноги от долгой ходьбы, но она стоит прямо в своей синей пелерине. Она не сядет на землю и не испачкает одежду. Они с Эдмундом не такие, как эти дети. Они другие.
- Дети, послушайте меня. До Норфолка мы доберемся только завтра, если нам пришлют транспорт. Поэтому мы заночуем здесь, в церкви. Если кто-то из добрых людей, живущих в этом городе, захочет взять вас к себе – замечательно, у вас будет крыша над головой и кусок хлеба, и я ожидаю от вас, что вы не забудете о послушании и хороших манерах. Вы все поняли?
Дети нестройными голосами отвечают «Да, миссис Рид», а к церкви уже спешил священник – открыть дом божий для того, чтобы сироты могли провести ночь под присмотром отца своего небесного, а вскоре стали заходить те, кто готов был взять к себе ребенка-сироту. Их немного – маленький городок, маленькие дома, слишком маленький для беды, которая свалилась на детей, потерявших семьи. Эмилия смотрит на них без интереса, на мешковатые пальто, красные лица, грубые руки. От них пахнет землей, рыбой, картошкой... Ей бы не хотелось жить с ними. К тому же, они с Эдмундом не расстанутся, а кто сможет взять к себе сразу двух сирот?
Прижавшись щекой к плечу брата, она закрывает глаза. Очень хочется спать. Почти так же сильно, как есть.
- А вот этот мальчик?
- Это новенький. Но вряд ли он вам подойдет.
Эмилия открывает глаза, похоже, она все же уснула. Рядом стоит мужчина в длинном пальто, с тростью в руках, первое, что замечает девочка – это блестящие пуговицы, а потом – блестящий набалдашник в виде змеиной головы, потом – блестящие глаза и совершенно седые волосы. Какие-то лунные волосы, у людей не бывает таких волос, особенно странно было то, что лицо у мужчины было совсем не старым.
- Эта девочка – его родная сестра, мы не разлучаем братьев и сестре, мистер...
- Брокхольст. Питер Брокхольст. Это и не понадобится. В замке хватит места и для мальчика и для его сестры. Если они, конечно, согласны. Как их имена?
- Эдмунд и Эмилия Фоулинз.
- Итак, Эдмунд и Эмилия Фоулинз, согласны ли вы отправиться со мной в замок на холме?
Миссис Рид обеспокоенно переводит взгляд с детских лиц на лицо мистера Брокхольста.
- Ну же? вам задали вопрос, дети, будьте добры ответить!
Вы здесь » Librarium » Последняя сказка » Осколки