Просыпается Джим – просыпается и она, может, не сразу же, но точно до того, как он включает телевизор. Вслушивается в скрипы и шорохи, пытается по ним понять, что происходит в ее бывшей спальне, которую она отдала Джиму. Думает, нужно ли ему что-нибудь, может, поговорить. Может, ей следует побыть с ним – Энди это не трудно, совсем. Останавливает только то, что Джим ее об этом, вроде как, не просил. Он держится, как кажется Харрисон – хорошо держится и она старается держаться тоже, верит в то, что вдвоем они справятся. Как в детстве, да, как тогда, потому что не было беды, с которой бы Энди и Джимми не справились – от доклада по биологии до разбитых коленей. Сейчас разбито кое-что посерьезнее, у Джима жизнь разбита, но если он будет жить – день за днем, вставая утром и ложась спать вечером, занимая чем-то свой день, то, Харрисон верит, наступит время, когда станет легче дышать, и боль от потери жены и сына пусть не уйдет, но отступит.
Так что она лежит, прислушивается, кажется, даже засыпает ненадолго, неглубоко – потом вскидывается, слыша шаги. Джим спускается вниз, в гостиную. Видимо, окончательно потеряв надежду уснуть, и Андреа тоже встает с постели. Постучаться в спальню к другу среди ночи довольно сомнительный поступок, с учетом, что им уже не двенадцать, а вот спуститься за ним вниз – вполне прилично. В крайнем случае, можно сказать, что ей понадобился стакан воды.
Если ему не спится – они посмотрят телевизор, или посидят на крыльце и поболтают, или даже помолчат. Над Скрэнтоном красивое небо, Филадельфия далеко, световое загрязнение до городка не доходит, а тут нет ночных клубов, ресторанов и магазинов, работающих круглосуточно.
Дело, конечно, не в том, что Энди тоже никак не уснет – она-то как раз хочет спать, но ее гонит вниз тревога за друга, и еще, наверное, мысль, которую она не хочет озвучивать даже у себя в голове.
Что Джим уж слишком хорошо держится. Так просто не бывает.
В гостиной темно и тихо, Андреа успевает этому удивиться. Весь первый этаж залит чернильной темнотой, телевизор не включен, даже радио не включено, что можно тут делать? Даже читать нельзя, только сидеть и думать, и это, наверное, то, чего Джиму сейчас не следует делать – сидеть одному и думать о тех, кого не вернешь.
Она спускается почти бесшумно, босая, в пижамных штанах и майке. Не специально, просто ночь, тишина, старый дом – все это невольно заставляет приглушать шаги, говорить тише. Дом как Молли Харрисон, добрейшая душа, но в том, что казалось ночных хождений была очень строга. В десять часов Энди должна была быть в постели, исключения не делались даже в те дни, когда у них гостил Джим. В десять часов выключался свет, а в четверть одиннадцатого включались фонарики. Андреа и Джиму казалось, что они очень хитрые и осторожные и Молли не догадывается, что они не спят, но сейчас Андреа в этом сильно сомневается. Как оказалось, в большой спальне прекрасно слышен любой шум из детской комнаты.
А потом оказывается на полу – ее придавливает к полу, не Джим – она никак не связывает это нападение с Джимом Харпертом – кто-то чужой, кто пробрался в дом, возможно, грабитель, но грабители не ходят голыми, а этот человек раздет. А потом все происходящее и вовсе превращается в кошмар, потому что она, наконец, может рассмотреть лицо человека, напавшего на нее.
Это Джим.
Чувствует холод ствола у своего виска.
Это Джим.
А потом слышит щелчок, и на несколько секунд умирает. Умирает с мыслью, что ее убил Джим. Джим Харперт, Джимми-ракета. Друг детства. И это настолько абсурдно, настолько невероятно, что в голове не укладывается. Никак не укладывается.
А потом Андреа понимает, что выстрела не было, что она жива, и, вместе с этим, приходит понимание того, что с Джимом все не в порядке. Что у него проблемы. Очень серьезные проблемы. И Пэм, похоже, была права, а она нет, и Пэм знала, что говорила, когда утверждала что ей страшно находиться в одном доме с Джимом, а вот она, Андреа Харрисон, нет.
Не шуми – говорит он, и держит ладонь у ее рта, и в темноте черты лица едва различимы, а глаза кажутся двумя провалами в темноту, и Энди спрашивает себя, знает ли она этого Джима, бродящего ночью по дому полуголым с оружием, и что было бы, если бы пистолет был заряжен?
Понятно, что было бы. Он бы вышиб ей мозги.
Они услышат.
Кто – они? Кто тут еще кроем них? Но она кивает. Все, что угодно, только бы он ее отпустил. Но, когда он медленно убирает ладонь от ее рта, продолжает лежать – потому что не знает, что ей делать? Что ей делать дальше?
Был бы это кто-то другой – она бы выбежала из дома, стучалась бы к соседям, просила вызвать полицию, потому что это правильно. Или позвонила бы в службу спасения, если бы добралась до телефона. Но это не кто-то другой. Это Джим. Это ее друг. И она его сама забирала из клиники, заторможенного, под таблетками, не понимающего толком, что происходит, и почему она пришла за ним, а не Памела. И еще осуждала Пэм за то, что ей не хватило любви и терпения, чтобы помочь мужу, что она спихнула его врачам, как больную собаку. Лечите или усыпляйте, мне все равно. И что, она поступит так же? Хороший друг, нечего сказать. Замечательный друг. Сдалась при первой же трудности – стыдно должно быть, Андреа Харрисон. Ее дед двадцать лет ждал, что начнется Третья мировая, и обустраивал в подвале убежище, так Молли ему и слова не сказала. Ни единого слова, что это ее как-то огорчает, или пугает. И сказала внучке, что даже реши Джек построить ракету на заднем дворе, она бы подавала ему инструменты.
Так может это правильно? А не бежать звать на помощь, когда у твоего лучшего друга в голове помутилось после всего, что на него свалилось?
Андреа не хочет думать о том, что в следующий оружие будет заряжено. Что в следующий раз он ее убьет – и сам не поймет, что сделал Такого не случится, они что-нибудь придумают.
- Кто? – тихо шепчет она, садится, прижимается спиной к стене.
Стена холодит спину Андреа, затылок, но ей сейчас и так не жарко, по голым рукам пробирается вверх озноб.
– Кто – они?
Кто – они, в голове Джима и чем они опасны.
И снова накатывает это – детство. Детство, которым пропитан старый дом, детство, в котором было нормально, когда вокруг невидимые враги, и надо прятаться, чтобы потом на них напасть, разумеется, и победить.
[nick]Андреа Харрисон[/nick][status]подруга в законе[/status][icon]http://c.radikal.ru/c11/2002/4a/9885c652bc9e.jpg[/icon]