[nick]Шейн Бротиген[/nick][status]без пяти минут бывший[/status][icon]http://s5.uploads.ru/5fr0m.jpg[/icon]
Шейн продолжает мыть руки - моет тщательнее, чем когда либо, Эйприл должна бы прийти в восторг - затем, как следует намылив руки, осторожно смывает с лицо грязь и кровь, уже размоченную несколькими пригорошнями прохладной воды. Как и в любом подобном месте, вода греется чертовски долго - но все же Шейну кажется, что она становится немного теплее. Ободраннная, расцарапанная. ссаженая кожа постепенно привыкает, боль становится глуше, не такой интенсивной, разве что мыльная пена снова ненадолго возвращает это горячее пощипывание, но Шейну Бротигену, последние десть с лишним лет прожившему в доме, который его жена драила как безумная (и почему как?), тратя на это любой доллар, остающийся на домашние расходы после оплаты счетов и покупки еды, не нужно рассказывать об опасности микробов.
- В Джорджии нет, но здесь, в Каролине... Я не знаю, сладкая, - отфыркиваясь от мыльной пены, говорит Шейн. Стоит опустить голову к раковине, в глазнице будто что-то тяжело ворочается, болезненно и неприятно, и он торопится выпрямиться, снимает с крючка у раковины белое пушистое полотенце, вытирает остатки мыла, снова смотрит на себя в зеркало. Теперь, после умывания, он выглядит на удивление еще хуже - царапины и глубокие порезы от когтей чертовой птицы воспалились, выделяются еще сильнее и ярче - хотя чувствует себя немного получше. Шейн отрывает немного туалетной бумаги, промакивает несколько самых глубоких царапин, опять начавших кровоточить, затем, отрывая небольшие кусочки, наклеивает бумагу на те места, где кровь снова выступает, как будто пытается устранить последствия особенно неаккуратного бритья, с каждым накленным кусочком все больше напоминая самому себе мумию.
- Возможно, местным копам не до безобидного шизика.
Если копы живы - или в этой версии второй попытки помощник шерифа не пристрелил своих коллег, а сразу поехал за Бротигенами?
Голова кругом, если думать об этом слишком долго.
- И нет, я заметил заправку, когда мы в прошлый раз уезжали из города, но мотель... Может, просто не обратил внимания.
Это вряд ли, думает Шейн. Он еще раз моет руки, вытирает - на белом полотенце кое-где пятна, да, это неприятно, они не заплатили ни цента, а "Норме" придется отстирывать кровь.
Затем Шейн, уже бросив жалеть полотенце, мочит его, выкручивая холодную воду, как следует, и проходится по царапинам, оставленным клювом и когтями той бешеной птицы на его голове и шее сзади, разглядывает себя в зеркало. Чертова птица вырвала у него клок волос впереди, и Шейн, втайне гордящийся своей густой шевелюрой, не собирающейся пока редеть, осторожно промакивает небольшую лысину, оставляя на полотенце еще одно розовое пятно. В глазу как будто что-то распухает, шевелится, и боль становится сильнее - Шейн прикидывает, не попросить ли у "Нормы" каких-нибудь обезболивающих, а затем вспоминает, что она принесла аптечку, и выходит из ванной как раз вовремя, к приходу "Нормы".
Расстегнутые наручники ложатся на прикроватную тумбочку, рядом "Норма" кладет ключ с заговорщицкой улыбочкой - ключ и правда стандартный, полицейский.
Эйприл растирает запястья - Шейн вылавливает взглядом красные полосы натертостей на светлой коже, наверняка возникшие, когда он, накрутив цепочку между наручниками на кулак, дергал ее взад и вперед, чтобы продемонстрировать Эйприл, что она в его руках, а потом ловит себя на странной мысли: хочет ли она нарисовать это? Наручники, секс возле разбитой и слетевшей с дороги тачки? Или в случае Суперженщины и Супермудака будет разбитый космический корабль?
- Разберемся, - подтверждает он слова "Нормы" - разумеется, Эйприл хочет в душ. Разумеется, ей необходим душ - Шейн даже удивлен, что она дала ему умыться, а не выставила из ванной, едва они оказались в номере. Эйприл ненавидит грязь - даже когда он не знал о ее мизофобии, он знал, что она ненавидит грязь, но иногда ее ненависть и боязнь микробов выходили за берега, и Шейну иногда казалось, что и его, и Джону Эйприл воспринимает лишь как источники грязи, от которых она не может избавиться.
Можно ли сохранить брак в таких условиях - вопрос на миллион.
"Норма" ласково нажимает ему на плечо, поднимая руку - Шейн едва не отшатывается, но вовремя соображает, что ему всего лишь предлагается сесть.
Он садится, пока "Норма" включает лампу на тумбочке, дающую приятный медовый свет, а затем принимается копаться в аптечке.
- Я оставлю вам ключ, просто Шейн, но, честное слово, если бы мой бойфренд потерял ключи во время игры с наручниками, я бы никогда не дала ему повторить, - мурлычет "Норма", наклонившись над аптечкой на тумбочке. Рыжие волнистые пряди, синтетически блестящие, скользят по ее плечам, вырез блузки в цветочек провисает, и Шейн может поклясться, что видит край кружевного лифчика под блузкой.
Да у парня совсем с крышей неладно, вот что.
Шейн тянется к аптечке, но "Норма" бьет его по руке - слабо, игриво, и от этого еще хуже.
- Нет-нет! Вы только навредите себе, а я все сделаю намного лучше... Уверяю, я очень хорошо накладываю швы, почти незаметно. Я увлекаюсь таксидермией, вы забыли?
Шейн пытается улыбнуться распухшими ободранными губами.
- Не видел еще ни одной вашей готовой работы. Может, лучше оставить все до доктора, Норма? Вы и так сделали для нас достаточно...
"Норма" хрипловато смеется, вытаскивая запаянные в пластик узнаваемые капсулы и шприц в индивидуальной упаковке.
- А вы нахал, да? Ничего, я зашью самые глубокие, а уже завтра сможете показаться доктору Андерсу, он не собирался открываться, но я позвоню ему к обеду, когда буду уверена, что он вернулся в город, и договорюсь, чтобы он вас принял... Все торопяться вернуться к маскараду - это главное событие года.
Шейн совсем не уверен, что хочет присутствовать на главном событии года в этом стремном городишке, от которого у него мороз по коже, в этой странной игре, которую он не понимает, но "Норма" уже набрала в шприц лидокаин, если верить надписи на капсуле, и теперь подходит ближе.
Укол кажется сначала холодным, это быстро сменяется ощущением тепла вокруг места инъекции, а затем боль превращается в едва заметную, и Шейн не чувствует половину головы - над бровью, где самый глубокий порез, под поврежденным глазом, на шее.
"Норма" шьет быстро, аккуратно, лидокаин действует, превращая прикосновения иглы в легкую щекотку, в ванной шумит вода - Эйприл наверняка будет намыливаться раза три, не меньше, а потом постарается вымыть себя и изнутри, избавляясь от любых намеков на их секс, на эту грязь в ее безупречно-чистой жизни - между ног, почистит зубы, воспользуется нитью для межзубного пространства...
Почему-то его эти мысли бесят совсем не так, как должны бы - это, наверное, благодаря лидокаину, и когда "Норма" заканчивает, Шейн не может даже сказать, сколько прошло времени.
- Ну, теперь вы как новенький... С глазом покажитесь доктору, а сейчас давайте я помогу закрепить вам повязку...
С помощью ватного диска и в несколько раз сложенного бинта, а также скотча Шейн обзаводится повязкой на глаз, "Норма" снова смеется.
- Настоящий пират - и кое-кто не побрился утром, не так ли? Ну что же, прошу прощения, одежды на вас у меня в доме нет, но если вы и Эйприл оставите грязную одежду через полчасика на пороге, я заберу ее сама или пришлю Нормана за ней... Не беспокойтесь, это нисколько меня не утрудит - в подвале дома есть небольшая стиральная машинка, так что в прачечную ехать не придется.
- Так ваш сын уже вернулся? - интересуется Шейн.
"Норма" ласково ему улыбается:
- О, Норман всегда где-то поблизости, если не спит или не гуляет по лесу. Если он будет вам досаждать, просто позовите меня. Я оставлю вам немного таблеток - это болеутоляющее, у Эйприл тоже немало царапин и, кажется, ободраны запястья, - он снова заговорщицки улыбается, как будто отлично представляет себе, как именно Шейн использовал наручники, чтобы трахать жену.
Но, наверное, это лучше, чем если бы "Норма" знала, что они на самом деле были арестованы.
Интересно, думает Шейн, когда коп не вернется в участок, его поедут искать? Найдут форд, найдут его тело, тело Ту Линь, и что тогда? Как быстро об этом узнает "Норма" и свяжет ли она эти новости с наручниками на Эйприл и их полным пустых пятен рассказом?
Впрочем, если мотель в самом деле стоит на отшибе, а "Норма" явно больше времени проводит в своих фантазиях, чем в реальности, какой бы та ни была, то, быть может, у них есть еще денек.
"Норма" уходит, Шейн снимает майку, кое-где подранную чертовыми птицами - наверняка и на спине и плечах есть пара царапин - стаскивает джинсы, трусы, носки, не собираясь, правда, оставлять свою одежду за порогом, чтобы не лишиться ее в самый неудачный момент, затем вытряхивает из оставленого "Нормой" пластикового стаканчика пару таблеток болеутоляющего и идет в ванную.
Эйприл не жалеет горячей воды, на зеркале осел толстый слой конденсата, пол мокрый. Шейн едва не подскальзывается, хватается поцарапанной ладонью за край раковины, возвращая себе равновесие, выворачивает кран холодной, проглатывает таблетки и запивает их, стараясь не слишком дергать лицом, оберегая свеженаложенные шрамы, а затем дергает за шторку душа.
- Эй, Эйприл, оставь мне немного горячей воды - ты не единственная, кому нужен душ, - их ссоры начинались и с меньшего, но Шейн считает себя в своем праве - они оба с утра на ногах, он тоже заслужил этот чертов душ.