Вэнс приходит. Не то чтобы он сомневался - за Вэнс обманы не числятся, и, в конце концов, они еще и друзья, так что с договоренностями у них все ровно, проблемы начинаются, если они не успели или просто не подумали о чем-то договориться - но все же допускал, что что-то может ей помешать прийти.
Но нет, ничто не помешало - дети в Хогвартсе, первый день сентября - законный выходной для любой мамаши, не исключая, видимо, и миссис Мартелл.

- Привет, - как будто в ее приходе нет ничего необыкновенного. Как будто сам по себе ее приход не необыкновенность.
От бумажных стаканов в подставке в ее руках пахнет кофе и еще едой от бумажного пакета - она похожа на социального работника, в этот дом они приходят регулярно - из службы опеки, метадоновые коровки или другие доброхоты. К Лестрейнджу пока никто не приходил, это наверняка нервирует его соседей - и если кто-то увидел Вэнс, то наверняка стал гадать, откуда здесь она. Что за проблемы у мрачного мужика, появившегося в крайней квартире третьего этажа с месяц назад.
В том, что у него проблемы, сомневаться никто не станет - люди, у которых все нормально, не селятся в Камдене, Делэнси стрит.
Впрочем, Лестрейндж от этих домыслов далек. Во-первых, у него были места и похуже, чем эта квартира со ржавыми потеками на древней ванной и въевшимся в кухонный стол жиром, и он приучился не обращать внимание на подобные мелочи, а во-вторых, опять же по сравнению с прошлым, у него почти нет проблем.
Есть еще и в-третьих: он уверен, что здесь ненадолго.
Как только от него отстанет куратор из группы, как только надзорный офицер-сквиб - не иначе, как в качестве насмешки - перестанет требовать ежедневного визита после собраний группы, Лестрейндж исчезнет - растворится на лондонских улицах, как миллионы тех, кому неуютно под пристальным вниманием.
Для этого нужны деньги - это вопрос решаемый.
И, конечно, для этого нужна Эммалайн - пока он не выяснил, что с ней, он сидел как на цепи в городе, но теперь можно вплотную заняться и другими планами.

- Не обращай внимания, они не будут долго орать. Это, знаешь, что-то вроде брачного ритуала, - он забирает у Вэнс кофе, ставит подставку на добротный ящик возле узкой, больше всего напоминающей тюремную, койки. - Как только замолчит младенец, ссора сама собой свернется. Это интересно, наблюдать, слушать. Напоминает...
Стоп, говорит он себе. Хватит болтать, Вэнс наверняка догадывалась, что он живет не в фамильном особняке. Чем больше он болтает, тем больше это похоже на оправдания - а с оправданиями он вроде как завязал.
  - Садись, где хочешь.
Вариантов не так, чтобы много - кроме кровати, ни одного, меблированность в этом доме весьма альтернативная, а он не собирался принимать гостей, к тому же, Эммалайн не совсем гость.
Сбрасывая в бумажный пакет пустые флаконы из-под аптечных зелий от головной боли вперемешку с маггловскими болеутоляющими - помня о тех исследованиях, с которых они с Вэнс начали свою совместную работу по сбору доказательств отличия магглов от магов на физиологическом уровне, он тщательно изучает состав, приводя магглов-фармацевтов в ближайших аптеках в недоумение: что он хочет найти, кокаин в спазмолетиках? - Лестрейндж берется за кофе.
- Спасибо, что пришла пораньше. Я хочу успеть рассказать тебе о своих планах, - вчера у них не особенно получилось поговорить - действительно поговорить, но это не так страшно: время еще есть. - Я знаю, ты не вернулась в Мунго, но, наверное, слышала о программе психокоррекции? Ее придумал О'Рейли со своими ментальщиками, а Скримджер поддержал - дементоров для охраны почти не осталось, пожизненное заключение обходилось Министерству слишком дорого, но всех подряд же не подвергнешь поцелую? Психокоррекция стала хорошей альтернативой - название громкое, но сама программа довольно, - он подбирает слово, - изящна. Несколько ментальных блоков и те, кто мог бы представлять для Министерства проблему, после вмешательства ведут себя как паиньки, если не хотят долгосрочную мигрень. Она работает, хотя поначалу о ней велись споры - я прочитал все, что нашел, об этой программе, даже написал МакГонагалл, она была против, а раз так, то у нее наверняка были весомые аргументы, которые вряд ли теперь можно раскопать без тщательного изучения архивов заседаний Визенгамота, а где я их достану... Словом, написал, но да ладно - она все равно не ответила, не важно. В общем, я так понимаю, что работают эти блоки довольно эффективно, хоть и топорно - начинаешь думать о чем-то противозаконном или вроде того, и - voi la - не можешь заснуть от мигрени. Приятного мало, и думать мешает - но я придумал вариант, при котором это воздействие можно...
Лестрейндж морщится, отпивает кофе.
- Либо существенно снизить, либо вообще уничтожить. Родовая защита - родовая защита чистокровного мага. Сама идея психокоррекции сродни наведенным ментальным чарам, ориентированным на поведение, а любая родовая магия в первую очередь разбирается с такими вещами, особенно если речь идет о главе рода. Я думаю, что до этого додумался не только я - если ты читала, то ни к кому из Пожирателей, кто оставался последним в роду или являлся главой рода, эта психокоррекция применена не была. Допустим, к Рудольфусу или Долохову у Скримджера были личные счеты, но как насчет Беллатрисы? Или Макнейра? Или Амикуса Кэрроу? Поцелуи - и это при том, что нужно было отыскать дементора, а потом содержать подвергнутых Поцелую до конца жизни в Мунго, учитывая, что они даже на простейший труд не способны. 
Он ставит стакан на ящик, садится рядом с Вэнс.
- Ты понимаешь, о чем я говорю? Почему я об этом говорю?
Ему нужно оставить Англию, увезти Вэнс и сына куда-то, где не будет ни Мартелла, ни этой убогой квартиры.
Чтобы сделать это, ему нужно раздобыть денег.
Он может раздобыть денег - может придумать, всегда мог - но для этого ему нужно, чтобы драккловы блоки не мешали.
Ему нужно стать Главой Рода.

Он кивает, видя, что она в самом деле понимает. За пятнадцать лет за белым штаткентником не превратилась в пустоголовую дуру, несмотря на чистенькую кухню и колдографии семьи в серебряных рамочках.
Когда он первый раз оказался возле ее дома в пригороде, то испугался - в самом деле испугался, что Вэнс изменилась, изменилась настолько, что все то, что их когда-то сязывало, пятнадцать лет назад или тридцать с лишним, больше не имеет для нее никакого значения, но люди не меняются, и не ему с этим спорить.
Вэнс задает верные вопросы - а еще смотрит глубже, чем может сейчас сам Рабастан.
Ему не приходила в голову мысль, что в Министерстве тоже не идиоты - что, умри Рудоольфус, следующий глава рода Лестрейндж станет первым на очередь за Поцелуем, и все планы Рабастана полетят к дракклу под хвост.
Может, она и пришла бы, если бы ему удалось подобрать хорошую комбинацию болеутоляющих зелий и маггловских таблеток, а может и нет - потому что за месяц он не сильно преуспел в подборе, и то, что Вэнс с такой легкостью делает этот вывод, на который его самого не хватило, его поражает - в хорошем смысле слова, разумеется.
  - Да, - говорит он, глядя на Вэнс, которая в своем светлом и дорогом платье, в туфлях и жемчугах выглядит здесь совсем неправильно, но с этим он знает, как справиться - стоит лишь ее раздеть. - Да!
Она умница - она, мать ее, просто умница.
И что уж там, ему нужно от нее и это - потому что в команде они работают лучше, чем по одиночке, это в свое время заставило их еще в школе объединить усилия.
- Значит, перед тем, как...
Он снова морщится, шарит под койкой, но кроме еще нескольких пустых флаконов запасы его ничем не радуют - после возвращения вчера ему потребовалось еще раз все обдумать перед тем, как рассказывать Вэнс.
- Значит, первым должен исчезнуть я. Это логично, логично, Эммс - до меня добраться проще, чем до Рудольфуса, и если какой-то самозванный мститель решит поквитаться со всеми Лестрейнджами разом, то начинать нужно с меня - но тогда стоит обставить все максимально естественно...
От яростной, но короткой вспышки головной боли у него сводит челюсть - начинается всегда так, сперва терпимо, больше напоминанием, чем наказанием, но он тертый калач и знает, что игнорировать этот знак не стоит.
- Чем естественнее все будет выглядеть. Тем. Позже. Они. Решат. Что. Нужно. Твою м-м-мать... Говорить еще хуже, чем просто думать про это.
Допивая кофе, Лестрейндж выкидывает стакан в пакет, осторожно касается колена Вэнс, растирая второй рукой лоб.
- Может, попробуешь задавать вопросы? У тебя хорошо получается. Серьезно, Вэнс. Помоги мне с этим - пока я не могу подумать ни о чем важном без того, чтобы на два дня полностью выбыть из игры, от меня не будет толку.
Потому что Лондон ему настоиграл не меньше, чем эта квартира, чем групповая терапия, во время которой неудачники разного калибра жалуются на жизнь и ждут поддержки, чем это чувство, что он под колпаком.

- Хорошо, - кивает он, - говори.
Это еще лучше, чем задавать вопросы - и если можно обойтись без вопросов, Эммалайн обойдется.
Ему нравится, как она гладит его затылок - можно сосредоточиться на этом и тогда от головной боли не остается даже воспоминания.
Это кстати - еще только утро и ему не хотелось бы выбирать свой лимит слишком быстро: сложно скрывать раздражение, когда мигрень уже запустила свои когтистые лапы в мозг, а у него встреча с куратором, на которой он должен быть в норме, вежливым и отрешенным.
Поначалу Лестрейндж еще думал добавить благодарности, но да из него так себе актер - лучше максимум естественности.

- Да, - говорит он, когда Вэнс упоминает о жертве былых времен.
Прикрывает глаза, думает, не посветить ли ему лицом и именем. Не напиться ли в пабе, где торчат после смены авроры из тех, кто живет в маггловском Лондоне, не походить ли по Косому, обвиняя Министерство в несправедливости с пьяных глаз. Не будет ли это слишком выбиваться из образа, слишком подозрительным?
Или поскандалить в Мунго, когда его не пустят к брату второй раз за месяц? Если поскандалить как следует, его запомнят, расскажут друзьям и родным, а в вестибюле госпиталя всегда полно народу, пусть посмотрят на живого - и очень злого - ублюдка Лестрейнджа, вспомнят старое...
- Да, - не открывая глаз, снова кивает на слова Вэнс. - На следующий или через пару дней - но не позже, чтобы не успеть подумать, что и Рудольфусу может что-то угрожать...
Еще одно напоминание, немного сильнее.
Лестрейндж сосредотачивается на руке Вэнс на своем лице, на том, какой нежный у нее рот, на том, как он ее хочет - снова.

- Нет, дополнительные ритуалы только если нужно вступить в права владения имуществом рода, - он криво ухмыляется, открывая глаза: нет имущества - нет проблем. - Холл... Земля больше нам не принадлежит - отчуждена в фонд жертв, пострадавших и бла-бла-бла... Я сумею туда попасть, если нужно будет, думаю, что сумею, но это не обязательно...
Как забавно, на упоминание Холла ментальные блоки не реагируют, он только сейчас понимает это - с другой стороны, запрети Лестрейнджу думать о Лестрейндж-Холле под угрозой головной боли и через пару недель получишь либо абсолютно неконтролирующего себя от боли Лестрейнджа - а значит, вдвойне опасного - либо сломанные блоки.
Не идиоты, напоминает он себе. Не идиоты.

Впрочем, есть еще одна проблема - как он выяснил еще пятнадцать лет назад, убить главу рода для него чревато неплохим магическим откатом, и это не говоря о том, что сейчас ему просто не позволит это сделать эта цепь в его голове, а вот для Вэнс никаких рисков - разве что он захочет отомстить ей за убийство, но это вынужденная мера, Рудольфус бы его понял.
- Придется тебе, - соглашается Лестрейндж, придерживая ее, не давая отстраниться после этого легкого - как для затравки - поцелуя. - Я даже не уверен, что смогу - не с этой штукой у меня в голове. Сделай как сможешь. Это мой - наш - единственный шанс. И это выход для Рудольфуса.
Тоже, кстати, единственный.
- Помимо диагностики, как у тебя с легиллеменцией? Сможешь хотя бы мельком просмотреть? Хочу знать, как это все выглядит со стороны.
Ему так себе удается не думать о том, что пора лечь в эту койку и заняться делом - раньше, определенно, получалось лучше, и подобная смена приоритетов его отчасти смущает, а отчасти развлекает - все это так долго было не про них с Эммалайн - не про него - что теперь он даже не очень понимает, что ему со со всем этим делать.
- Хочу знать, нет ли и других сюрпризов.
Вот это его действительно беспокоит - не хотелось бы некстати обнаружить, что он сойдет с ума, стоит ему оказаться на триста миль южнее Ла-Манша.
- Сейчас или, может, попозже... Ты же дождешься меня? Ты на весь день?

- Ага. Иди ко мне, - он даже улыбается как дурак, тесня Вэнс к стене, стаскивая друг об друга ботинки, забираясь на койку. Есть что-то очень волнующее в том, как Вэнс командует, какой уверенностью полон ее голос - она похожа на саму себя тех, лабораторно-подвальных времен. И можно представить, что не было этих пятнадцати лет - а можно и не представлять, потому что он - они оба - не могут себе позволить такой слабости, такой роскоши, делать вид, что можно вычеркнуть из жизни пятнадцать лет.
Вэнс выуживает из сумки волшебную палочку, они ерзают по койке, устраиваясь - и речи не может идти о том, чтобы она слезла, пристойно устроилась на самом краю, скрестив ноги и одернув юбку.
- Тогда в самом деле начни с диагностики. Осторожность не помешает.
О блоках думать тоже приятного мало, министерские суки предусмотрели и это - так почему бы им не расставить небольшую ловушку на тот случай, если он сложит два и два и решит избавиться от поводка. Вэнс предусмотрела и это. Что бы он делал без нее.
Ничего удивительного, что, прежде чем начать предпринимать хоть что-то, ему нужно было найти Вэнс.
Миссис Мартелл она сейчас себя зовет или как, имя ее не меняет.

Ему некомфортно - даже с Эммалайн, даже зная, что она - скорее всего, вероятнее всего - не причинит ему вреда, разве что не нарочно. Некомфортно, и наверняка этот дискомфорт помешает и ей, особенно если дело дойдет до легиллеменции - Лестрейндж о легиллеменции знает немало, особенно в теории, и он ищет способ отвлечься. Что бы там Вэнс не нашла в его голове - она с этим разберется, нужно просто ей довериться. И расслабиться.
- Сделай это быстро, я... Не люблю диагностику.
Как будто кто-то любит.

У него плохие воспоминания от Мунго - он и был-то там всего пару раз, однажды еще в детстве, и вот пару недель назад, когда навещал брата, если это можно так назвать.
- Ну что? - торопит Лестрейндж, пока Вэнс терпеливо машет палочкой. Формулы и пассы все сложнее, она, очевидно, хочет поработать как следует, и у нее серьезное выражение лица - такое же серьезное, как тогда, когда она избавляла его от художеств Грегорович, значит, что-то ей там не нравится. Там - в его голове - и ему это тоже не нравится уже заранее, и расслабиться не выходит, пока он не нащупывает край ее юбки, задравшийся далеко над коленом, и это сразу отключает его беспокойство. До чего хорошо, что она пришла на целый день.
Под палочкой Вэнс он все же зажмуривается, когда перед глазами идут круги, а подо лбом становится очень горячо, до выступающего на лбу, на висках пота - и в ушах появляется низкий, резонирующий гул, от которого ноют зубы.
- Драккл!.. Так что? Это диагностируется? - спрашивает, когда Вэнс опускает палочку. - Ты могла бы это удалить, купировать?
Это вряд ли, конечно - и даже мысль об этом снова отзывается напоминанием, что он подходит к опасной черте, поэтому Лестрейндж снова переключается на край юбки Эммалайн - очень безопасные, не вызывающие никаких приступов головной боли мысли.
Ему нравится эта ирония - Вэнс и мотив, и способ избавиться от этого ментального ошейника.