Ну конечно, думает Чез, резко трогая ягуар с места - не догадается он, что этот Дональд киске предложил. Ну разве что он предложил познакомить ее с родителями или совершенно безвозмездно оплатить учебу в бизнес-школе - вот тогда да, тогда Чез был бы ужасно удивлен, но ведь речь едва ли идет об этом. Скорее всего, он предложил ей поехать к нему и оттянуться, трахая ее во всевозможных вариациях, а потом, если ему покажется, что она подходит, снять с ней фильм, где ее будут трахать другие - но в любом случае, киске придется снять трусы и вот это-то Чезу неожиданно не по нраву.
Она - его кроличья лапка, и эта мысль его как-то цепляет.
А она, между тем, продолжает болтать, смеется, развалившись на сиденье - как будто чувствует себя на своем месте с его тачке, а всего-то несколько раз прокатилась. Катается с ним, пьет коктейли, которые он ей покупает, заправляется его коксом, за который он с нее не берет ни цента, вроде как угощает - и теперь, значит, рассказывает, что кастинг она уже прошла.
И каким же образом, хочет едко поинтересоваться Чез, вынашивая эту мысль. Каким же образом ты прошла кастинг.
В голову лезет полное дерьмо - но ему ли не знать, что с Руби не так уж трудно договориться.
Ему кажется, что на парковке он просидел недолго - но под коксом запросто можно потерять счет времени, потеряться в этой звездной пыли, морозной и острой как тысяча лезвий, розой раскрывающихся у него в передних долях. Ему кажется, что он не пробыл в тачке и двадцати минут - как раз, чтобы его слегка отпустило - а на самом деле, может, времени прошло в два раза больше, и киска успела как следует подружиться с этим мужиком. Может, успела даже отсосать ему - каким бы не был клуб, а в его туалетах всегда трахаются.
- Может, потому что в ней помещаются пятеро? - грубо реагирует он на болтовню Руби о Кристин "Ламборджини" - вообще-то, Чез не из тех парней, которые осуждают женщин, выбравших профессию порно-актрис, но в то же время он большой мальчик и знает, какие именно фильмы пользуются спросом. В каких именно фильмах может сниматься девчонка с псевдонимом "Ламборджини".
Верх поднят, так что им не обязательно орать, чтобы услышать друг друга, но Чез опускает стекло, высовывая локоть, и салон тут же наполняет уличный шум: автомобильные сигнализации где-то далеко, звуковые сигналы светофоров, рев самого ягуара. Он еще прибавляет скорости - им повезло, улицы пустые: те, кто едет куда-то ночью, уже приехали, те, кто добирались с работы домой, уже добрались.
Чез помнит, где она живет - туда и гонит, даже не задумываясь об этом. Ему хочется подальше убраться от клуба - и забрать киску из загребущих лап Дональда - и хочется найти какой-то тихий спокойный уголок, где они могли бы потрахаться, не привлекая внимания. Ее район кажется ему именно таким местом - когда он работал в нравах, аллею за ее многоэтажкой облюбовали проститутки, а значит, там полно укромных заездов и тупиков, где можно обстряпать дельце.
Его даже возбуждает эта мысль - привезти Руби куда-то, куда шлюхи водят свою клиентуру, но что его не возбуждает, так это ее энтузиазм, с которым она болтает о Дональде и его гребаных фильмах.
- Странно, что узнал. Этот парень с автографом, я имею в виду, - продолжает упражняться в остроумии Чез. - Разве что она сняла трусы - кто запоминает этих актрис в лицо.
Ягуар сворачивает на съезд с эстакады, сбавляет скорость - впереди уже маячат высотки, в одной из которых снимает жилье Руби; проститутки, заслышавшие шум автомобильного двигателя, неторопливо занимают свои места под фонарями, но, завидев ягуар, реагируют с куда большим энтузиазмом.
- Ты ему отсосала? - спрашивает Чез, стараясь не подать вида, насколько ему важен ответ - насколько это вообще ненормально, какая ему разница. - Этому Дональду - отсосала? Это и был кастинг?
Он паркует ягуар у каком-то тупике, перед невысокой кирпичной стеной высотой в рост человека, украшенной граффити - лист марихуаны и эмблема какого-то художника, просто вандализм, ни грана искусства. Чез не выключает двигатель и тот мягко рокочет под сиденьями, заставляя тачку чуть вибрировать - под коксом все это кажется ярче, чувственнее, и кискина шея в вороте кое-как застегнутой рубашки кажется гладкой и прохладной, как и шелк. Чез ловит себя на желании погладить эту шею языком, провести сверху вниз до самых сисек, поймать ее пульс, снова попробовать ее на вкус, у него даже яйца тяжелеют от того, как сильно он хочет.
- Ладно, похуй, займемся делом, - он дергает ремень, пряжка звенит. Приборная панель - виртуальная, Чез брал рестайлинговую модель, хоть за ней и пришлось поохотиться - мягко светится в темноте, отбрасывая синие отблески на шелк рубашки, на голые кискины ноги, на ее лицо, пряча все ее эмоции в этой синеватой дымке.
