[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
В Санкт-Петербурге большие магазины - многоэтажные торговые центры, огромные моллы - разграбили быстро, чуть ли не сразу, еще когда было неясно, что проблемы действительно серьеные и затянутся надолго: хлипкий заслон из полиции и введенных в город воинских частей, состоящих из таких же испуганных и сбитых с толку людей, мало что мог противопоставить стихийной жажде запастись на самый крайний случай всем, что может пригодиться в будущем, Джерри сам был свидетелем одного такого штурма знаменитого "Пассажа". Оттуда вытащили все, даже предметы роскоши, электротехнику, брендовые вещицы, а не только еду, питьевую воду или оружие.
Воспоминания заставляют Джерри ненадолго отвлечься, спросить себя, почему он так уверен, что в других местах магазины не вынесены дочиста - но у него два аргумента: во-первых, он надеется, что небольшие города оказались устойчивее против паники, быстро охватившей Петербург, из-за уверенности жителей глубинки в том, что ничего важного вокруг них не происходит, а во-вторых, он все же надеется, что города эти относительно пусты. Когда все уже началось, когда в Санкт-Петербурге вводили карантин, блокировали район за районом, пытаясь остановить заразу, по федеральным телеканалам безостановочно рапортовали об открытии спасительных лагерей для живых: чтобы не заставлять Росгвардию и военных растягивать силы, обороняя каждую небольшую деревню или поселок городского типа, жителей из них вывозили в города побольше. Может, в итоге это и стало причиной такого быстрого распространения инфекции - но Джерри смотрит на небольшие отметины на карте, двум из которых Карина озвучила названия, и ему кажется, что они слишком маленькие, чтобы превратиться в подобный лагерь.
Маленькие - но с магазинами, и, если им повезет как следует, совсем-совсем пустые.

Карина подтверждает - маленькие, затем куда менее уверенно говорит об эвакуации. Ладно, думает Джерри - поживем увидим. Ближайший к ним - Приозерск, к нему ведут две крупные трассы, не междугородние, но асфальтированные, раз их указали в путеводителе. От заимки до одной из дорог рукой подать, Джерри прикидывает: именно на обочине этой дороги они и ночевали в брошенном автобусе, полузанесенном ветром. Считай, знакомые места - несмотря на то, что они собираются уйти отсюда навсегда.
Как-то все здесь больно близко - и "Светлый" тоже, и Санкт-Петербург, не-мертвый, но и не-живой. Когда Джерри уходил оттуда, мертвецы еще держались в городе, будто что-то еще заставляло их бродить поблизости от квартир и работы - но кто знает, куда они двинутся сейчас, спустя год, гонимые голодом из сожранного города?
Конечно, ему хочется держаться дорог и цивилизации, это, наверное, в человеческой природе - но выживание требует другого, и в конечном итоге Джерри выбирает Приозерск: он ближе, а еще кажется меньше, чем Сланцы.
Карина не знакома как следует ни с тем, ни с другим - Джерри особенно и не рассчитывал, да и ладно: без нее он и вовсе двигался наугад.

Выезжают они утром, наскоро позавтракав и собрав с собой еды с расчетом на целый день и следующий завтрак, если придется заночевать в дороге. Полкан остается спущенным с цепи и провожает их из ворот, пока Джерри выводит лошадей. Карина улыбается им обоим сверху вниз - ее лошадка выглядит повеселее, чем та, которая предчувствует седока крупнее и тяжелее. Загнав Полкана в ворота, Джерри запирает их на тяжеленный замок, оглядывается по сторонам, но вокруг чисто - никакой мертвец не плетется через грязь, в которую превратилась грунтовка, ведущая к заимке, не слышно звука мотора.
Джерри еще раз гладит Карину по колену в плотных штанах, похлопывает кобылку по блестящему крупу, потом переходит к своей лошади, снова оборачивается: Карина бледновата, но, может, дело в раннем подъеме и долгой зиме.
- Скоро вернемся, - обещает он оптимистично. - Смотри не усни и не свались из седла, ок?
Шутит, конечно, но сегодня она и правда проспала все на свете - Джерри пришлось ее будить, а он и не помнит, когда в последний раз она не просыпалась раньше, если была здоровой. Чуть было не передумал с поездкой, чуть было не отложил на другой день - жаль только было сборов с вечера, да подстегивала мысль, что они и так затянули порядочно.
Но сейчас она вроде бы проснулась, улыбается, держится верхом хорошо - Джерри полуслучайно опускает взгляд на ее бедра, обтянутые тканью, торопливо отворачивается, поднимается в седло, улыбаясь против воли в подстриженную бороду: этой ночью они вновь занимались сексом. Он не собирался - нужно было рано вставать, поберечь силы, но Карина явно была другого мнения, и ему, как бы это не было мелочно и глупо, льстит ее инициатива.

Через полчаса после указателя "Приозерск" они достигают самодельной баррикады - несколько пазиков, составленные стык в стык, перегораживают асфальт, за ними виднеется два автозака, но движения не видно.
- Попробуем объехать, - говорит Джерри, останавливая кобылу и давая Карине поравняться с ним.
На его голос из-за крайнего пазика появляется мертвец, замечает путников. Кобыла под Джерри нервно дергается, ржет - мертвец, как может, прибавляет скорости, неуклюже волоча ноги. Он на удивление целый, тепло одет - явно погиб зимой, но Джерри пока не понимает, отчего. Перехватывает поводья как можно ближе к гриве кобылы, заставляя ту задрать голову. Испуганное животное пляшет в грязи, ржет громче. Джерри подцепляет и поводья Карины, опасаясь, как бы ее лошадка не понесла, напугавшись мертвеца, но все же удерживает обеих кобыл на месте - хочет рассмотреть мертвеца как можно лучше.
Когад тот подходит поближе, становится ясно, что в нем зацепило внимание Джерри: одет он так же, как были одеты люди Толяна, пришедшие в поселок - черная теплая куртка росгвардейца, правда, со споротыми нашивками на спине и на плече, форменные штаны, сейчас промокшие от снега, высокие ботинки на шнуровке, а еще теперь Джерри может разглядеть, что стало причиной смерти. На черной ткани, отсыревшей и покрытой грязью, легко пропустить входное отверстие, да и следы крови почти неразличимы - но этот человек явно был убит из огнестрельного оружия выстрелом с близкого расстояния, причем зимой. Этой или той? И почему не убрался отсюда?
На второй вопрос ответ находится быстро: мертвец ногами запутался в автомобильном троссе, второй конец которого уходит куда-то за автобус, вот и бродит, будто посаженный на цепь - но, наверное, если бы он погиб год с лишним назад, то давно бы сгнил от перепадов температура и развалися на куски, несмотря на одежду.
Значит, свежий. Значит, тут недавно были люди.

Джерри оглядывает мертвеца еще внимательнее, как будто тот может рассказать о себе - но не обнаруживает ни кобуры, ни пояса-разгрузки. Мертвец бесполезен- Джерри успокаивает кобылу, заставляя ее сойти с дорожного полотна в грязь и ведя под уздцы кобылу Карины, прислушивается - но кроме невнятной возни остающегося за спиной мертвеца, больше ничего, лишь где-то в отдалении каркает воронье.
Автобусы выпотрошены, пусты и безжизненны, пыльные окна побиты, распахнутые двери автозаков демонстрируют пустое темное нутро. У всего транспорта открыты бензобаки, возле одного из автозаков стоят брошенные канистры для топлива - Джерри сперва хочет спешиться и проверить, пустые ли они, но передумывает: сделает это на обратном пути, если они не найдут что-то получше, что будет удобнее в пути.
На асфальте рыжеют гильзы, но совсем в небольшом количестве.
Кобыла спотыкается в грязи, скользит, едва удерживая равновесие - в луже блестит полицейская шипованная лента, брошенная прямо на землю, чтобы ни у кого не вышло объехать заград-отряд на скорости.
- В твоем поселке были военные? До меня, до тех людей? - спрашивает Джерри у карины, отвлекая ее от картины разрухи и чьих-то уничтоженных надежд.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Карина, с тех пор, как к ней голос вернулся, разговаривает будь здоров - щебечет, даже напевает иногда что-то, возясь с делами, но сейчас голос у нее становится каким-то странным, ломким таким, будто стекло, сплошь покрытое трещинами, в любой момент может развалиться, только дунь, и Джерри смотрит на нее внимательно, так и ведет ее кобылу в поводу, и больше ничего не спрашивает.
И так понятно - грабили эти ее богатые дома, вот и все, может, те же, что потом снова вернулись, может, другие, но разницы никакой, все равно делали все то же самое: обворовывали дома получше, встречных убивали, женщин сперва насиловали.
Не нарваться бы им с Кариной на таких же - слишком живы еще в памяти Гвоздь и Мороз, слишком хорошо Джерри помнит, как полузадушено пищала Карина, как дрожала, едва ли замечая этого, пока они допрашивали пленного.
Если тут засела целая часть, что они вдвоем сделают против вооруженных людей, да еще без эффекта внезапности? Ровным счетом ничего, и Джерри думает, не вернуться ли им назад, пока не поздно - может, положиться на везение, авось, в дороге набредут на действительно оставленный город... А если не набредут?

Трупы на дороге относительно свежие, тут и думать нечего - явно убиты не так уж давно, может, с месяц назад, судя по одежде, по шапкам и перчаткам. Рядом их же, видимо, выпотрошенные рюкзаки - что искали? Хуже всего, понятно, женщины - выше пояса на них теплые туристические куртки, причем явно дорогие, а вот штаны с обеих стащены, на серых ягодицах запекшаяся кровь...
Карину тошнит, Джерри притормаживает кобылу, загораживая от Карины зрелище, ждет терпеливо, пока она свешивается из седла. Он было думал повнимательнее проглядеть раскиданные вещи из рюкзаков, но, только взглянув на Карину, только услышав ее голос, сразу же понятливо кивает:
- Go, - соглашается, нажимает пятками, заставляя кобылку взять пошустрее, и кобыла Карины тоже переходит на быстрый шаг, оставляя позади трупы. - Поехали.
Они все мертвы - у каждого проломлен череп, чтобы мертвые наверняка не встали.
Только раз Джерри оборачивается - сейчас сложно понять, но ему кажется, эти мертвецы шли из города, хотя по одежде и рюкзакам модного бренда Джерри сказал бы, что они выглядят скорее как туристы, на уикенд из центра Петербурга отправляющиеся на рыбную ловлю в Финляндию.

- Больше не тошнит? - спрашивает он, когда они проезжают еще один указатель с названием города, поверх которого кто-то намалевал черной краской раскрытый глаз. - Дыши ртом, станет лучше.
Она уже не так бледна, как с утра, на щеках алеют лихорадочные какие-то пятна, нос кажется острее, под глазами круги - может, плохое самочувствие?
По асфальту кобылы идут не строчкой, а рядом - Джерри тянется к Карине, тыльной стороной ладони касается ее лба: потный, но прохладный.
- Ты не отравилась? - продолжает выспрашивать он. - Давай вернемся. Поедем потом, позже. Или я один. Ты ждать у Хелен и Ольги, я вернусь за тобой.
Ему не очень нравится мысль оставлять ее одну на заимке, даже с Полканом - да он, наверное, и на час бы не смог уехать, только бы и дергался, не случилось ли чего - но если она вновь разболелась, ей не пойдет на пользу это сегодняшнее приключение.
Лошадь под Джерри фыркает, трясет головой - снова мертвец, ковыляет вдоль дороги, еще не заметив живых. Издалека не разберешь, кем он был при жизни, а Джерри не хочет стрелять, чтобы не привлекать внимания - из какой-то полусуеверной опаски он даже не прикончил того в форменной куртке возле автобусов, хочет, чтобы они с Кариной как можно меньше оставили здесь своих следов, а еще эти зомби его даже немного успокаивают: будь тут живые, они перебили бы мертвецов, а так - наверное, пусто.
Об этом же и полустертая надпись на покосившемся страхолюдном павильоне на обочине под знаком автобусной остановки - Джерри никогда и не признал бы в этой постройке остановку автобусного здания, но сейчас он направляет лошадь к наклеенному и чудом сбереженному от ветра и снега объявлению об эвакуации, датированному прошлой зимой.
Это хороший знак: если людей отсюда вывозили так рано, то велики шансы, что в городе не было волны грабежей, разве что вот такие залетные команды заезжали поживиться оставленным, но из того, что рассказывала Карина, Джерри делает выводы, что их больше интересует топливо, еда и женщины, а еще разные дорогие и совершенно бесполезные сейчас вещи, а не предметы для долгого пешего перехода.
- Э-ва-ку-а-ция, - читает он для Карины, кивая на остановку, и возвращает лошадь к едва проглядывающей в грязи разделительной полосе.

Город начинается как-то внезапно, с каких-то гаражей, с чьего-то участка, сейчас голого и заросшего пережившим зиму бурьяном, с поворота на местное кладбище, огороженное высоченным забором, будто военная база.
И все же это город - на кладбищенском заборе есть номер, темнеющий в глубине участка сарай тоже может похвастаться табличкой с номером - Джерри присматривается, читает:
- Улица Георгия Димитрова.
Приозерск встречает их тишиной, к которой подходит определение "мертвая" - и Джерри прислушивается, оглядывается, расстегивает куртку. Ему не жарко, но так проще добраться до беретты у пояса. Вскоре появляются многоквартирные жилые дома - двух и пятиэтажки, обшарпанные, будто погрызенные временем. Между ними вдоль улицы возвышаются рекламные баннеры, но время и непогода давно уничтожили сами рисунки и надписи, поэтому Джерри просто направляет кобылу вперед, улица становится шире, перетекает в другую - проспект Великой Революции. написано на доме.
На некоторых дверях подъездов, выходящих на проспект, Джерри замечает все тот же рисунок, черный глаз, но чаще просто черные небрежные кресты - символ, понятный и без дополнительных разъяснений.
Полурастаявшее месиво снега и грязи заглушает стук лошадиных копыт, как будто сам город недоволен нарушением режима тишины.

Все эти мелкие магазинчики на первых этажах, в основном, продуктовые, но есть пивные и пара цветочных, совершенно не то, что они ищут - попадается, правда, еще пара аптек, но они полностью разграблены, достаточно и взгляда, чтобы это понять. Как и пара небольших торговых центров, отделанных сайдингом - в Штатах в таких располагаются офисы по сдаче в аренду автомобилей и риэлторские конторы средней руки. Один расстрелян, как будто кто-то высаживал магазин за магазином - судя по всему, из автомата, и Джерри даже интересно, за что магазинчик со смешным сетевым названием подвергся таким репрессиям. Он тоже пустой - стекла выбиты, внутри выгорел, кобыла Джерри недовольно фыркает, когда он правит ее правее, чтобы проехать как можно ближе. На крыльце трупы - обгоревшие, больше похожие на головешки, и вот они явно лежат давно, и Джерри торопливо прибавляет кобыле скорости, чтобы закрыть от Карины эту картину: не нравится ему, что ее тошнит, он все опасается возвращения ее болезни, если она переутомится или перенервничает.
Да и силы пригодятся - как минимум, на обратный путь.

Торговый центр выглядит более обнадеживающе - может, его охраняли, а может, дело в чем-то другом, но зеркальные стены первого этажа целы, на втором этаже цветастые рекламы, красочные плакаты, не выцветшие даже за год с лишним. Среди этих плаатов, среди вывесок фудкорта, мебельного и свадебного салонов и кинотеатра, Джерри сразу выцепляет бренд туристического снаряжения: может быть, повезло.
Кобыла пугается собственного отражения в здании, нервно взмахивает хвостом, дергается в сторону и налетает на открытую дверь брошенного автомобиля. С пронзительным скрипом дверь закрывается, хлопает, звуки разносятся по парковке, кажется, даже по всему проспекту - Джерри тут же напряженно привстает в седле, выглядывая любое движение - и в больше степени, конечно, смотрит на широкие двери торгового центра.
Но никто не появляется ни на крыльце, ни на улицах, ни в переулках, ведущих к жилым многоквартирным домам, чтобы поприветствовать незванных гостей.
- Заведем внутрь, пусть не отсвечивают на улице, заодно будут под присмотром, - предлагает он - Карина права, лошади непривычны к городу, пугливы, лучше не бросать их просто так, но и прятать их где-то Джерри не нравится: пусть будут обе под рукой, да и грузить проще.
Центральные двери - вполне современная вертушка - сейчас мертвы: нет электричества. Джерри это не удивляет, он спешивается, вглядывается сквозь пыльное армированный стеклопакет дверей внутрь супермаркета, стучит рукоятью беретты по стеклу, проверяя, есть ли там кто-то, живой или мертвый.
Ничего.

К их удаче, открыта узкая дверь рядом - служебный вход. Джерри просто толкает ее ладонью и она открывается - и сигнализация не срабатывает, или срабатывает где-то далеко, на пульте охранной фирмы.
Он оборачивается, помогает Карине слезть с лошади - до чего же хорошо размять ноги после трех с лишним часов в седле - ласково тянет ее за косу:
- Shopping, sweety, - смеется, поглядывая на часы - время к полудню, они еще могут успеть вернуться на заимку сегодня же.
Его кобыла упирается, не хочет входить внутрь - Джерри тянет ее за узду, уговаривает, треплет вокруг ушей, пока она медленно, без охоты, след за ним все же оказывается внутри. Подкованные копыта звонко стучат по кафельным пыльным плитам, это нервирует животное, и Джерри продолжает чесать ее по носу, оглядываясь.
На первом этаже темновато - прямо напротив дверей пустой продуктовый, длинный ряд касс и преграждающие выход разделители. Пахнет пылью и подтухшей зеленью, как будто картофелем, который слишком долго пролежал в темноте кладовки, но даже отсюда видно, что полки пусты. Соседний отдел, чуть поменьше, это мебельный - Джерри ловит издалека свое отражение в зеркальной двери платяного шкафа, дергается, потом понимает, что именно увидел и расслабляется.
Фыркает, справляясь с нервами:
- Ну, давай привяжем наших лошадок где-то недалеко.
Кобыла Карины останавливается, будто наскочив на невидимую преграду, приподнимает хвост - на кафель просторного холла супермаркета падает горячий гостинец, запах свежего дерьма вплетается в эту пустоту, и Джерри становится почему-то легче: его напрягает это пустое, безжизненное пространство. Напрягает ненормальность этого - он и вспомнить не может, когда видел неработающий торговый центр, и для него это а подсознательном уровне означает нечто дурное.
- Сначала поищем аптеку? Сразу примешь что-нибудь от тошноты и температуры.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Есть ему пока не хочется - они как следует поели утром, жирно, плотно, рассчитывая на целый день в хлопотах, и Джерри думал, что опять перекусят они перед обратной дорогой, но вот Карина предлагает поесть сейчас, говорит, что проголодалась.
Это даже странно, последние недели три, может, месяц, она ест куда больше, чем раньше - Джерри списывает это на то, что она после болезни поправляется, но вот проходит неделя за неделей, он отмечает у притолоки в сенях, чисто для себя, чтобы примерно представлять, сколько дней они уже на заимке, что там примерно на календаре, а ничего не меняется.
Может, наголодалась за зиму - он же помнит, что они у нее ели, пока собак не постреляли, помнит эту синеватую картошку, которая вся в крахмал превращалась прямо в кастрюле, и капусту эту - "Джерри, витамины!" - помнит, ну и не возражает, само собой: пусть ест. пусть сил набирается, не жалко же ему.
Вот и сейчас - останавливает себя в последний момент, чтобы не пошутить что-нибудь насчет того, что ей скоро эти безразмерные штаны малы станут, улыбается: у них есть еда, много сытной еды, и это, на самом деле, сейчас значит куда больше, чем прежде.

Окидывает взглядом пустой холл, расходящиеся широкие очереди, в которые выходят двери магазинчиков поменьше, ведет обеих лошадей в сторону входа в мебельный, кажущийся сейчас оставленными после съемок фильма декорациями - целые гостиные, спальни, прихожие, столовые, где наверняка будет куда комфортнее, чем на даже на вид неудобных низких диванах в холле:
- Поищем, где сесть.
Лошадей они привязывают к искусственному деревцу в широкой кадке посреди очереди. Оно почти как настоящее, но слишком зеленое, слишком живое для этого места, так что Джерри сразу догадывается, что это пластик и силикон, а вот кобылки покупаются на насыщенную зелень, обе тянутся к одному и тому же ближайшему листу, сталкиваясь боками, и только ободрав силиконовый лист, разочарованно и негромко ржут, выражая свое недовольство.
Джерри проверяет губы у обеих - боится, что глупые животные посадили пластиковую занозу или порвали десны, но нет, все в порядке, а Карина уже чуть ли не приплясывает от нетерпения, обхватив мешок с едой, чуть ли не с нее размером - Джерри еще утром подивился, но потом подумал, что мало ли, заночевать в городе придется, и ничего не сказал.

И все же кое-что его беспокоит: сало жирное, а она его и на завтрак, и на обед, и на ужин, и с картошкой, и с яйцами, и с чаем на хлеб толстенный кусок кладет, а насчет этого самого сала у Джерри сомнения - черт знает, что там у Степаныча за сало. Ну, вроде, свинина, только вот интересно, откуда он эту свинину взял, да еще такими кусками, чтобы самому солить.
- Medicine for nausea. Поискать от тошноты, лекарство, - говорит Джерри, останавливаясь - они прямо возле аптеки, сине-зеленая вывеска ему знакома, за стеклянными дверями видны нетронутые витрины. - Чтобы тебя не стошнить опять. Это сало. Очень жирное. Слишком жирное.
Он так и думает: дело в сале, не в запахе. В том сарае, где она держала мать и сестру, пахло еще хуже, прямо от дверей шибало, куда сильнее, чем там, на дороге, так что Джерри не думает, что дело в мертвецах, и грешит на сало. Не надо было его с собой брать, и утром есть не надо было - отравилась она, наверное, а он проморгал. Сейчас бы найти пептобисмол детский какой-нибудь - ну или что-то вроде, даже кола подойдет, от тошноты хорошо помогает благодаря углекислому газу.
- Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Тошнит?

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Ничего не болит - только по утрам тошнит, говорит Карина.
И, будто ее ответ запускает какой-то механизм, у него в голове ровной линией выстраивается все остальное. Иногда у нее кружится голова, но головокружение быстро проходит. Она чаще бегает в туалет. Грудь стала чувствительнее, иногда до боли, если задеть неаккуратно. Выросла чувствительность к запахам и аппетит.
Джерри врезается в это подозрение на полной скорости, пока оно еще только оформляется в его мозгу, но ведь это возможно. Это, черт его дери, возможно - он старался быть аккуратнее, но даже самый последний придурок знает, что этот способ ненадежен - ну вот, значит, он еще хуже самого распоследнего придурка.
Решил, что раз у нее только началась менструация, раз они пытаются быть осторожными, то ничего и не случится - она не забеременеет, ну и кто он после этого?
Придурок, идиот, ругает сам себя Джерри, глядя на Карину - наверное, ведет себя странно, застыл перед входом в аптеку, Карина тянет его за руку в мебельный, а он стоит столбом, как будто примерз к полу.
Она не догадывается, видимо, иначе, наверное, все было бы иначе - она бы ему сказала, конечно, сказала бы, ну и все остальное. Он не знает, что именно это "все остальное", но, всматриваясь в лицо Карины, утверждается в мысли о том, что она не знает, даже не подозревает.
Беременна и даже не подозревает об этом - положилась на него, а он ее подставил.

- Я сейчас приду, - говорит Джерри, вытягивая ладонь из ее пальцев. - Give me a minute.
Минуты, конечно, не хватит, чтобы решить проблему - и не то что у Джерри есть готовое решение, есть вообще понимание, как ее решать, он еще с самой проблемой-то не освоился, но ему нужна хотя бы минута, чтобы прийти в себя. Подумать, что делать. Подумать, как начать разговор об этом.
За прозрачными стеклами видны аккуратные аптечные стеллажи, пачки таблеток, расставленные на полках, флаконы и коробки. Джерри зацепляется взглядом за указатель "товаря для женщин", надпись продублирована на английском, и он осматривает две полки разнообразных тестов, какие-то брошюры, торчащие в пластмассовом прозрачном конверте на стеллаже.
- Выбирай место, я сейчас, - Джерри отдает Карине рюкзак с едой - они взяли с собой немало по ее настоянию, но теперь, в свете этой своей догадки, Джерри больше не удивлен: ей приходится кормить двоих.

С помощью топора он вламывается в аптеку, но не тратит время на то, чтобы оглядеться как следует - сразу же пробирается к стеллажу, перебирает симпатичные коробочки, они валятся в разные стороны на пыльный кафель, русские названия ни о чем ему не говорят, много текста по-русски на обороте тоже, он все еще плохо читает на чужом языке, и останавливает себя, поняв, что это просто нервная реакция. Что можно взять любой - десять, двадцать штук. Не важно, какой именно тест он возьмет - если оно случилось, то случилось.
И все же сгребает несколько разных упаковок, опускает в глубокий карман куртки, оглядывается, как будто в самом деле ожидает увидеть за кассой продавца - и что бы он ему сказал?
Сэр, моя несовершеннолетняя подружка, кажется, беременна, не подскажете, как решить вопрос с наименьшими затруднениями?
Нервный смешок действует на нервы ему самому, Джерри отыскивает какие-то знакомые таблетки от головной боли, которые хорошо снимают ему последствия контузии, на обратном пути перегибается через стойку с кассой и зацепляет лимонные леденцы, а потом снова натыкается взглядом на стопку брошюр: женщина с круглым животом, рядом с ней еще один ребенок, они оба улыбаются.
Джерри раскрывает брошюру, подносит разворот к самым глазам, разбирая текст в тусклом свете, проникающем в торговый центр сквозь застекленную крышу. Кажется, это список симптомов. Джерри сгибает брошюру так, чтобы не был виден заголовок, и идет в мебельный отдел.

- Посмотри, - он кладет свой список на стол перед Кариной, прямо между их съестными припасами. - Прочти, sweety. Это есть? Сколько? Все? Больше половины? Меньше половины? Какие?

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]Она разворачивает брошюру, вчитывается внимательнее, потом как-то растерянно и недоверчиво улыбается, как будто он не слишком удачно пошутил - Джерри полностью разделяет ее чувства, он тоже растерян и и не хочет верить, а еще, пожалуй, смущен и зол.
Это так некстати - по сотне причин некстати, и кто должен был об этом думать, она или все же это была его забота?
Она даже не сразу поняла, что у нее началась менструация - ему пришлось объяснять, напоминать ей это, так чего он от нее ждал, когда они начали регулярно заниматься сексом? Что у нее стоит спираль? Что она проконсультировалась с гинекологом между уроками и пьет таблетки?
Ей и шестнадцати нет, так какого черта он считал, что это их общая забота?
Не общая - его, и ошибка тоже его.

  - I dont know, - отвечает Джерри на вопрос, потом спохватывается, переходит на русский, пока она смешно загибает пальцы - считает срок? - Не знаю. Ты спишь. Тошнит. Ешь. Голова...
Джерри забывает слово, вертит кистью руки, изображая круг, потом смотрит на картинку в брошюры, на Карину - пытается представить ее беременной и терпит неудачу: она сама почти ребенок, напоминает сам себе. Он мало того, что трахал малолетку, так еще и заделал ей ребенка - как по нему, тянет на отягчающее обстоятельство.
А еще тянет на очень большую проблему - даже если отвлечься от морально-этической стороны вопроса, у них тут не пикник, весь мир полетел к чертям, впереди долгая дорога, он даже не знает, что впереди и есть ли там хоть что-то, что там на востоке этой огромной страны, или тоже все мертво.

Ему не просто страшно - это куда больше, чем страх, это ему дышать мешает, думать мешает.
Джерри тяжело пожимает плечами.
- Может быть, - он вытаскивает из кармана коробочки с тестами, разноцветные, всех, кажется, цветов, штук шесть, не меньше, двигает всю эту цветную кучу к Карине, прямо между разложенной на столе едой, и садится напротив, на обернутый тонкой пленкой стул с гнутой спинкой, как раз в антураж какого-нибудь Зимнего дворца, Джерри не слишком любит такие вещи, но здесь большая часть мебельных гарнитуров именно такая.
Чтобы показать, что у тебя дохрена денег, так называл этот стиль его босс - и петербургские коллеги Уэнрайта любили именно такой стиль: массивное цельное дерево, стулья, которые стоят целое состояние, все это псевдо-барокко...

Джерри трет лицо, сдерживая желание сейчас же погнать Карину в туалет - ради всего святого, ему нужно знать. Ему нужно знать как можно скорее.
- Когда захочешь в туалет, возьми с собой все. Сделай... Ну, ты знаешь.
Нет, не знает, напоминает он себе. Она не знает. Она ничего не знает, ей нет и шестнадцати и он у нее первый.
Он должен был знать. Он должен был сдержаться. Он должен был думать головой, за них обоих думать, раз уж взялся ее трахать.
- Там должно быть написано, - говорит Джерри. - Инструкция. Сделай и мы будем знать.
Что он там говорил Хелен? Что заботится о Карине? Что не обидит ее?
Джерри постукивает пальцами по столу, не глядя на разложенную Кариной еду - пытается понять, что делать, если она все же беременна. Пытается - но ничего не выходит, мысли будто на стену налетают и рассыпаются, он и себя так же чувствует: будто налетел на стену и разлетелся на куски, не соберешь теперь.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Ему ужасно хочется курить - привычке нет и четырех лет, и он следит за тем, чтобы не угробить дыхалку, а вот же: хоть выходи на улицу из этого магазина, чтобы здесь не дымить, и высаживай сразу полпачки.
- И ты ешь, - соглашается он, дотягивается до лепешки - Карина печет отличные лепешки, на дрожжах, чуть кисловатые, очень вкусные даже когда черствеют, и Джерри отрывает кусок этой самой лепешки, механически бросает в рот, жует, даже вкуса не чувствует. Не об этом у него болит голова, не о еде - как будто разом это стало совсем не важным.
Ее вопрос застает его врасплох - такой прямой, что ему становится еще неуютнее, появляется что-то вроде раздражения: нельзя же так спрашивать, вот так в лоб, и потом, что она хочет услышать в ответ? Конечно, он не хочет детей - и сейчас, и уже в принципе. Даже оставляя за скобками этот апокалипсис, разрушенный мир, отсутствие вещей первой необходимости, не говоря уже обо всем остальном, что нужно беременной женщине и младенцу, он все равно не хочет - ему за сорок, он уже не представляет свою жизнь с ребенком, и больше того - и это, пожалуй, должно идти первым пунктом - он больше не может позволить себе пройти снова через эту потерю.
Есть пределы любой выносливости, Джерри свои испытал и знает, где они пролегают - и, должно быть, что-то такое отражается на его лице, этот ответ отражается на его лице, несмотря на то, что он молчит, потому что Карина понимает, спрашивает дальше, спрашивает о том, почему, и тут что он ей ответит?
Что не хочет смотреть снова, как его ребенок умирает от какой-нибудь детской болезни? Как голодает, потому что у матери пропало молоко, а достать какие-то смеси сейчас все равно, что ввалиться в Форд Нокс? Как плачет и плачет, слишком маленький, чтобы понимать, почему так важно соблюдать тишину, плачет и плачет, привлекая к ним мертвецов?
- Не поэтому, - отвечает он наконец. - Не потому, что не люблю.

У нее становится такое лицо - как будто он ее ударил. Она даже есть перестает, яичная скорлупа лежит на обрывке бумаги, другое яйцо, которое она только наколола, позабыто, и она во все глаза на него смотрит, а потом дальше спрашивает.
Куда он уйдет, сначала не понимает Джерри - а потом догадывается: дальше на восток, без нее. Бросит ее, если окажется, что она беременна - и уйдет дальше один.
Джерри выдыхает, потирает с силой лицо, как будто хочет этот день стереть, встает и обходит стол, опускается на корточки перед стулом Карины, заглядывает ей в лицо снизу вверх - у нее, понятно, и губы надуты, и нос уже покраснел, и на ресницах мокро, наверное, и правда решила, что он ее беременную бросит.
И не то что она такая первая была бы, которую бойфренд бросил при первых подозрениях - но тут, как по Джерри, все равно что выстрелить ей в живот и бросить умирать, по этим их временам. Останься она одна, и что ей? Ждать родов на заимке? Так Толян туда быстрее прикатит, когда подсохнет и можно будет пройти нормально, наверняка же отправится за самогоном или табаком. Пойдет в разоренную школу, к Ольге и Хелен? Им там самим есть нечего - да и опять же, как скоро туда нагрянут из "Светлого", раз уж они даже зимой местные поселки обыскать не поленились?
- No, sweety, - говорит ласково, разворачивает Каринку прямо на стуле к себе, кладет ладони по обе стороны от ее коленок, прямо на эту дорогущую кашемировую обивку. - Нет, малыш. Но послушай. Это не обязательно. Ребенок не обязательно. Есть таблетки. Раз - и все. Одна таблетка - и все, понимаешь? И ребенка не будет, совсем. Снова не будет. Это быстро. Не больно. Таблетка.
Срок у нее небольшой в любом случае - сколько они спят вместе, всего ничего, два месяца, а все эти признаки у нее вот только проявились. Джерри думает - это в бане, после ее болезни. Он был неосторожен, очень неосторожен, так радовался, что она на поправку пошла - так что тому, кто у нее в животе, никак не может быть больше месяца, и, может, с таблеткой "на утро" они опоздали, есть же другие. Наверняка даже здесь, в этой аптеке, надо просто поискать, он сразу и не подумал, сначала за тесты схватился.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Этот жест, с которым она руку к животу прижимает, будто защищая того, кто внутри - от Джерри защищая - отзывается в нем чем-то полузабытым и болезненным. Меньше всего на свете он хочет причинить ей боль, даже случайно, но это все равно получается, потому что, если уж на то пошло и если не обманывать себя, они не очень-то друг другу подходят. Между ними почти тридцать лет разницы - конечно, они не слишком друг другу подходят, и то, что хорошо для него, странно и плохо для нее, как, например, нежелание детей.
Карина объясняет ему, повторяет, что это их ребенок, его ребенок, как будто Джерри в своем отцовстве сомневается (хотел бы усомниться - не вышло бы), частит по русски, но он понимает, может, не все, и не до конца, но самое главное. Самое главное: она его уговаривает. Она не хочет избавляться от ребенка, потому что это их ребенок, а потом и вовсе слова начинают теряться в рыданиях, она вцепляется ему в свитер, утыкается в плечо и рыдает так, что Джерри не знает, куда себя деть, не знает, какие такие слова подобрать, а хуже всего, что она его просит, повторяет вот это свое "пожалуйста, не надо таблетку", как будто... Ну, вот как будто он ей больно делает, а она просит его перестать - не обижать ее, вроде того.
Эта просьба - она такая искренняя, смоченная слезами, такая наивная, что Джерри даже не знает, как быть: она так говорит о ребенке, так просит обойтись без таблетки, будто считает, что это всего лишь его жестокая прихоть, ничем не подкрепленная...

Впрочем, обрывает сам себя Джерри, может быть, в этом и дело - может быть, она действительно не до конца понимает, насколько сейчас все изменилось.
У него нет и в мыслях принижать, обесценивать то, что она пережила - одна в мертвом поселке, противостоящая одичавшим собакам, с мертвецами в соседях, но поселок был совсем небольшим, жители разъехались, когда туда пришла зараза, стада мертвых из больших городов тоже не добрались до Карины, и главной ее проблемой был голод. Она продолжала жить в собственном доме, вести хозяйство и искать пищу - и сейчас, когда голод им больше не угрожает, вероятно, ей кажется, что другие проблемы не настолько значимы.
Она просто не видела мертвое стадо. Не видела, как лавина зомби накатывает на живых, вооруженных живых, чтобы, схлынув, оставить после себя лишь таких же мертвых - и не знает, что это такое, каждый вечер искать место для ночлега, достаточно безопасное, чтобы провести там ночь, и каждое утро не знать, найдется ли такое вновь.
Но даже если они не отправятся в Мурманск - на этой мысли Джерри досадливо вздыхает - им все равно придется оставить дом Степаныча и уйти прочь: один раз на стороне Джерри сыграл эффект неожиданности и то, что он не был в доме, когда пришли люди Толяна, но везение на то и везение, чтобы не повторяться.
- Кэрри, - зовет он снова, гладит ее по спине, но она не унимается, так и рыдает, рыдает так, будто ей больно, - don't cry, sweety. Послушай, Кэрри, подожди. Сейчас нельзя. Никак нельзя. Тебе нужна больница. Врачи. Дом. Ничего нет. Я не знаю, как. Он может умереть. Ты можешь умереть. Ребенок - опасно. Таблетка - хорошо. Ты понимаешь? Ты слышишь?

- Там еще ничего нет, sweety, - уговаривает ее Джерри. - Не ребенок. Маленькая капля. Он ни на кого не похож. Просто.
Уговаривает - а може и себя заодно, потому что эти ее слова, что она его любит и ребенка его тоже любит, засели не хуже занозы. Да что она знает, что она может знать, думает Джерри в сердцах - а сам не может избавиться от картинки в голове, картинки, на которой Карина держит на руках младенца, круглощекого, розового, пускающего пузыри. Ребенка от него, похожего на него.
- Не плачь, - повторяет беспомощно, не уверенный даже, что она его слушает, качает головой, выцепляясь из ее пальцев. - Никак нельзя, Кэрри. Никак нельзя ребенка. Сделай тест.
Выпрямляется, признавая свое поражение - остается только бежать, потому что он бессилен против ее слез, нечем ему ее утешить, нечем успокоить, с собой бы справиться. Нашаривает в куртке, тут же висящей, сигаретную пачку - тут же точно без сигареты никак, даже с мерзким самосадным табаком - отходит, идет между выставленными столовыми гарнитурами, тяжеленными столами и столами попроще, через несколько образцов кухонь, усаживается на первую попавшуюся кровать, застеленную красивым мягким покрывалом, закуривает с треьей попытки - руки дрожат. Оказывается, у него дрожат руки - наверное, он просто слишком стар для таких новостей. Слишком стар для всего.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Он жадно, торопливо затягивается, как будто думает, что сигарету эту сейчас у него кто-то отнимет - но и половины не высаживает, как горло перехватывает.
Самокрутка не помогает, вот ни разу - но Джерри сейчас и не знает, что бы ему помогло.
Он смотрит на тлеющую самокрутку и слушает: вот она перестает реветь, вот перестает и всхлипывать. Быстро успокаивается - знает, что плакать бессмысленно и слезы ничего не решат. Уж, наверное, вдосталь наплакалась, пока была одна в том поселке, потому что при Джерри напрасно слезы не лила.
Ему прямо тошно становится от этого: что она по его вине плачет, если подумать, и что вообще все по его вине, все из-за него.
Так тошно, что когда она зовет - тихо, жалобно, но в магазине все равно кроме них никого, ничто не работает, так что он ее хорошо слышит - Джерри какое-то время так и сидит на этой кровати, тупо разглядывая грязь, оставленную на кафеле его ботинками.

Потом встает и возвращается, останавливается в паре шагов, приваливается к кухонному гарнитуру - навесные ящики цвета морской волны, шкафы с дырами для встраиваемой техники, пусто зияющие сейчас. Затягивается, кивает на разложенную снедь.
- Ешь. Я не ухожу.
Куда он от нее уйдет, тем более сейчас - не ушел два месяца назад, месяц назад не ушел.
Джерри далек от мысли, что на все есть провидение и воля божья - какой бог мог бы послать людям такое? - но чем еще это может быть, если не испытанием?
- Ешь, ешь, я сейчас, - обещает он в ее заплаканные глаза - больщущие, окруженные бледными тенями, со слипшимися от слез ресницами.
В магазине не так уж и светло - окна под потолком, а электричества нет - но ему кажется, что он все равно различает этот вопрос в ее зрачках.
Все тот же вопрос, ту же просьбу - ребенок.
Она и сама еще ребенок, какой ей ребенок - просто глупость какая-то, и он же старался...
Плохо старался, жестко говорит сам себе Джерри - и эту тему для себя закрывает: уже все случилось, надо разобраться с этим, а не сетовать на то, что ему не стоило кончать в свою малолетнюю подружку, которая, оказывается, хочет от него родить.

Это его цепляет, всерьез цепляет, эти ее бесхитростные и горячие просьбы - она так просит, как будто это в самом деле важно, родить ему ребенка, прямо сейчас, не через год, не через два, а здесь и сейчас, вот этого ребенка, который стал для них обоих - Джерри думает, что все же для обоих - неожиданностью.
Цепляет - но есть же и другое.
Есть Лиз - по-прежнему живая на фотографии в его бумажнике, в желтом комбинезоне, смеющаяся во весь голос на ферме Розмари, и такая, какой он помнит ее в больничной палате, уже на паллиативном уходе, потерявшей свои кудряшки из-за химиотерапии, и это не дает ему вздохнуть как следует последние полчаса.

- Did I tell you about my daughter? - спрашивает, выдыхая дым, морщится, переходит на русский. - Я рассказывал тебе о дочери? У меня была дочь. Она заболела и умерла. Я ничего не смог сделать. Не смог спасти.
Она понимает, о чем он говорит? Понимает вообще, что он хочет ей сказать?
- Мой ребенок умер, - пробует Джерри еще раз - и эти слова, даже на чужом ему языке, выжигают горло изнутри, будто яд. - Моя дочь умерла. I was there but she still died. Я был рядом, но это не помогло.
Он тушит так и недокуренную самокрутку о столешницу, новенькую, еще запаянную в пластик, и вонючий дым поднимается вверх. Качает головой, прочесывает волосы.
- Хочешь, чтобы это случаться со мной снова? Еще раз?
Неужели она правда хочет, чтобы он прошел через это дважды - да одной мысли, что он снова кого-то потеряет, ему достаточно, чтобы руки снова начали дрожать.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Много детишек от него.
Это Джерри понимает - она хочет родить ему много детей, значит, - и его рука застревает в волосах.
Он фыркает сдавленно, невесело: ему и одного-то ребенка много, а она уже про нескольких...
Не умрет.
Их ребенок не умрет - но откуда ей знать, что она вообще о детях знает. Сидела с младшей сестрой?
Джерри вспоминает того маленького мертвеца в сарае, маленькую девочку, ее перевязанную руку, бинты на которой давно превратились в грязные лохмотья, вспоминает, ничего с собой поделать не может, и его пробирает дрожью, стоит только представить такой Карину, или их еще нерожденного ребенка - он почему-то тоже думает о нем как о девочке, маленькой девочке, похожей на Карину, с ее светлыми волосами, светлыми глазами, то голубыми, то серыми, то отливающими зеленью.

Она, как будто угадывая его настроение, подхватывается, привстает на цыпочки, обхватывая его за шею - от нее почему-то пахнет яблоками и хлебом, Джерри обнимает ее, гладит по узкой спине под свитером.
Не будет хорошо, весь план путешествия, который они наметили, больше не годится, никакие планы больше не годятся, если она беременна - никаких длительных походов, никаких путешествий верхом, да и куда. Он знал, что путь не будет простым, но чего не ожидал  так этого, что они потерпят крах еще до того, как отправятся дальше.

Она его любит - и этому Джерри удивлен никак не меньше, чем тому факту, что она беременна.
- Секс? - переспрашивает он - в это тоже трудно поверить, не самая романтическая обстановка. - Ты хочешь?
А потом он вспоминает: когда она не то хотела, не то не хотела вернуться обратно в свой дом, когда думала, что он хочет Хелен, а не ее - это же было так же. Секс был тем способом, который помогал им договориться - ей с ним договориться, получить желаемое.
Это открытие, причем довольно неприятное - она что же, им вертит?
Пятнадцатилетняя девчонка крутит им, как ей вздумается, слезами и сексом - а он?

Джерри и в самом деле интересно, он обхватывает Карину за подбородок, приподнимает ее голову, чтобы смотреть ей в лицо. Губы у нее опухшие, не от поцелуя, понятно, а от слез, а глаза - будто прозрачные, светло-голубая радужка, темный ободок, темно-русые брови.
- Ты хочешь кровать? Секс? Секс со мной, чтобы я соглашаться на ребенка? - без обиняков спрашивает он.
Он не зол, ничего подобного, скорее, удивлен и обескуражен - мысль, что она может им манипулировать, не приходила ему в голову, и Джерри пытается с ней свыкнуться.

[nick]Jerry Keitel[/nick][status]Holy shit[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/000b/09/4f/20961/232506.jpg[/icon][sign][/sign][lz]<b>Джерри Кейтель, 42^y.o.</a></b><br><i>ex-jarhead</i>[/lz]
Она заверяет его, что хочет - любит и хочет. Его это не раздражает, но и особой радости не вызывает - ему не двадцать, чтобы беспокоиться о том, сколько у него в жизни будет секса, является ли он привлекательным в глазах женщин. Дело, скорее, в другом - они не очень-то подходящая пара, с какой стороны не посмотри, и когда Джерри пытается понять, а, собственно, почему они не подходящая пара, то с некоторым удивлением осознает, что прежние аргументы уже не кажутся ему такими уж убедительными.
Да, у них невероятная разница в возрасте, это, наверное, гложет его больше всего, но никаких других-то причин вроде как и нет. Она бесхитростна, его Кэрри, даже к этой мягкой женской силе, основанной на сексе, прибегла так, что это просто в глаза бросалось - но далеко не дура, и уж наверняка понимает, что за поворотом их не ждет надежно защищенный от зомби город со всеми достижениями цивилизации, и что за прошедший год они - оба - могли бы умереть, стать добычей одичавших собак, мертвецов, голода, болезней или холода, или попасться какой-то из вооруженных групп мародеров.
Этого не случилось - не значит, что и впредь не случится, - но если только и жить, что ожиданием смерти, то зачем тогда вообще жить?
И ладно он, у него за плечами целая жизнь, столько всего, но Карина - другое дело, она и жить-то только начала, ей все внове, пятнадцать лет - разве ж это жизнь. вот и понятно, что она хочет. Не секса, не его, не ребенка даже - жить, жить она хочет, успеть как можно больше, получить как можно больше, так какого черта он-то ей отказывает, отбирает даже шанс.
С таким же результатом мог уйти после того, как тех ребят из "Светлого" прикончил, уйти и оставить ее в той деревне, да и все - но не ушел, а сейчас хочет - чего?
План идти в Мурманск сам по себе сумасшедший, Джерри и пятьдесят процентов успеха не дает - наверняка не дойдут, так вот у нее есть свой Мурманск, этот ребенок в ее животе, и разве это не то, что им обоим нужно, эта надежда?
Новая жизнь, ребенок, это же оно и есть, смысл, и Джерри задумчиво кивает на слова Карины, не особенно вслушиваясь.
- Yeah, sweety. Поцелуйчики.
К разговору о таблетках они еще успеют вернуться - срок у нее еще не большой, у них срок еще не большой, а пока - ну да, время есть.
Они живы. У них есть еда. Есть крыша над головой - по меркам Джерри, торговый центр не такой уж и большой, а мебельный отдел и вовсе жалок, но это куда больше, чем печка в ее доме, на которой они оба едва помещались, и больше, чем скрипящая кровать в гостевом доме на заимке, куда они перебрались после пожара.
Она любит его, или думает, что любит, и это то, что у них точно есть, есть наверняка. Возможность заняться сексом. Дать друг другу что-то большее, чем выживание - вот о чем она говорит, догадывается Джерри. Вот почему заговорила об этом.
Джерри целует Карину в нос, поднимает на руки - весит она всего ничего, только недавно после болезни оправилась, а без толстых зимних одежек и вовсе кажется ему непривычно тонкой и хрупкой, даже одетая.
Разворачивается к ряду кроватей - застеленных даже, но никем за год не тронутых, - устраивает Карину в руках поудобнее6
- It is time to choose, but choose wisely, sweety...  your choice. Эта? Вот эта?